– Йонни, а может, расскажем ему? – спросил тихо брат Швиммера.

– Нет! – почти заорал Йоханн, и лицо его исказилось от гнева. Оглядываясь на брата, он снова ударил меня по голове факелом, но на этот раз не нарочно. – Разве не помнишь, что они сделали с нашей мамочкой?

Ха, мне тоже стало интересно, что же сделали братья-инквизиторы с мамочкой Швиммеров. Была ли она некогда обвинена в колдовстве, допрошена, подвергнута пыткам или сожжена? Тогда не стоило удивляться ненависти Йоханна, хотя ему следовало радоваться, что Святой Официум помог его родительнице прийти к согласию с Господом. Конечно, не многие из людей мыслили подобным образом, ведомые, верно, даже не злой волей, но отсутствием должных знаний.

Однако более всего меня интересовало, о чем говорил Оли. Что такого желал мне рассказать? Какая тайна скрывалась за похищением девушки, если здесь вообще была хоть какая-то тайна? И почему через восемь дней дело могло перемениться?

– Я могу вам помочь, – сказал я. – Ведь ничего странного, что вы захватили человека, который ночью бродил подле вашего дома. И никто не может вас в этом обвинить. Но теперь, когда я представился инквизитором, вы должны меня отпустить. Йоханн, Оли, не поддавайтесь козням Дьявола, не рискуйте жизнью и не берите на душу смертный грех, коим есть убийство ближнего.

Я старался говорить спокойным, уверенным голосом, но не думаю, что слова мои доходили до Йоханна. Зато брат его присматривался ко мне все внимательней, а когда я замолчал, глубоко вздохнул.

– Йонни, сделаем так, как он советует, – сказал тихо. – Он ведь может нам помочь…

– Нет! Ты что, дурак, не понимаешь: он говорит так, только чтоб мы его развязали.

Охо-хо, как видно, малыш Йоханн научился у своих приятелей-комедиантов искусству декламации. Чтобы подчеркнуть смысл своих слов, он размахивал факелом, но на этот раз мне удалось уклониться от удара. Лишь несколько искр снова сорвались с факела и погасли на моем лице.

– Но подумай… – продолжил было брат Йоханна, я же пообещал себе, что если выпутаюсь, постараюсь оказать ему милость так же, как он оказывал ее мне.

– Не буду ни о чем думать! – заверещал Швиммер, а его хриплый крик перешел в задушенный писк на последнем слове. Да-да, этот человек был не в своем уме. – Убьем его – и все!

– Непростое это бремя – нести крест воспоминаний об убитом человеке, – сказал я, глядя прямо в глаза Оли. – И разве Писание не остерегает нас: «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а знайте, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной»[6]?

– Ты не мой брат! – рявкнул Йоханн.

– «Судите других по справедливости и не тревожась. Но помните: каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить»[7], – добавил я, возвышая голос. – А уверены ль вы, что ваш суд – справедлив? Что когда придет время измерять ваши злые и добрые поступки, скажете Господу: да, поступил тогда хорошо, убив человека, который не причинил мне ни малейшего зла?

Оли отвел взгляд и что-то забормотал себе под нос. Я не слышал слов, лишь видел, как шевелились его губы.

– Нужно было ему кляп вставить, – сказал Швиммер и погрозил мне факелом. – Где Альди? – повернулся он к брату.

– Следит за домом, – пробормотал тот.

Я догадался, что они говорят о третьем брате, и полагал, что этим число людей, знавших о похищении, исчерпывается. Сложись ситуация иначе, трое селян не представляли бы никакой проблемы для инквизитора Его Преосвященства. Но связанного человека сумеет зарезать даже ребенок…

– И что вы сделали с девушкой? – спросил я. – Где она?

– В безопасности, – быстро ответил Оли. – Мы за ней следим.

– Чего ты с ним разговариваешь? – снова рявкнул Швиммер.

– Слушайте меня внимательно, – сказал я, стараясь одновременно говорить решительно и ласково. – Слишком многие знают или догадываются, где я нахожусь. Йоахим Книпрод, мытарь из Готтингена, Хайнц Риттер, Андреас Куффельберг. – Когда я произнес последнее имя, Йоханн вздрогнул, а лицо его на миг исказила гримаса. – Раньше или позже Инквизиториум доберется до них и узнает, где именно я пропал. Или вы думаете, что можно зарезать инквизитора безнаказанно?

– Это все неважно, – неожиданно спокойным голосом произнес Швиммер. – Нам и так придется убегать и прятаться. И что за разница, кто станет за нами гнаться? Ладно, Оли, берем его. И не сопротивляйся, инквизитор, а то мне придется тебя оглушить.

Я сделал все, чтобы достучаться до них, а в нынешней моей ситуации иными аргументами я не располагал. Я подозревал, что сумел бы убедить брата Швиммера, но сам Йоханн наверняка сбрендил и не мог думать ни о чем ином, лишь о побеге – как можно дальше – с девушкой, независимо от последствий.

Они взяли меня за руки и за ноги, я же не сопротивлялся, поскольку не сомневался, что Швиммер исполнил бы свою угрозу. И сделал бы это с удовольствием. А пока я был в сознании – питал надежду, что выйду из приключения, в которое превратились поиски Илоны Лойбе, живым.

Братья потащили меня по ступеням, но в какой-то миг Швиммер отпустил мои руки, и я ударился головой о каменную ступень. Выругался, а Йоханн захихикал.

Наконец они приволокли меня в деревянную халупу. Между щелями в досках пробивался дневной свет, но, насколько я мог сориентироваться, солнце клонилось к западу. В халупе лежали мешки с мукой, под стеной стояли цепы и лежала заржавевшая борона с ощеренными зубьями, в углу же громоздилась подгнившая куча сена. И только потом я приметил, что на более-менее удобно обустроенной (на первый взгляд, по крайней мере) лежке между мешками находится Илона Лойбе. Связанная, с кляпом и непричесанная, но, несмотря на саму унизительность ситуации, похоже было, что ей не причинили какого-либо вреда.

Итак, я мог себя поздравить: след привел меня прямиком в убежище похитителей, и я показал (по крайней мере, в целом) удивительную проницательность. За тем исключением, что я не должен был оказаться здесь связанным, как телок, меня не должны были тащить за ноги, и сам я не должен был волочиться головой по смердящему полу. Не так, полагаю, прекрасные дамы воображают себе тех, кто освободит их из неволи…

Также я заметил теперь и третьего брата, которого Швиммеры называли Альди. Походил он на Йоханна и Оли. Высокий, плечистый, со светлыми волосами и с лицом деревенского дурачка. Впрочем, нельзя было не отметить, что они не такие уж и полные идиоты, раз именно я лежал перед ними связанный по рукам и ногам, а не наоборот.

Но опыт, данный мне милостью Божьей, учил, что любая ситуация в силах измениться. Я лишь надеялся, что это не будут изменения к худшему.

– Освободите девушку, – сказал я и в благодарность за добрый совет получил очередной пинок. – Чего хотите взамен? – спросил, стараясь не выказывать боли или страха. – Золота? Старый Лойбе заплатит, не задумываясь. Освобождения от ответственности? Гарантирую вам это от лица Святейшего Официума.

Конечно, с тем же успехом я мог гарантировать им виллу с садом в Хез-хезроне, стадо служек и Его Преосвященство в качестве камердинера. Но в той ситуации я готов был предложить что угодно, лишь бы они отказались от недостойных планов.

Я получил бы пинок под ребра, но извернулся, и носок сапога Йоханна лишь чиркнул меня по боку.

– Давай решать с инквизитором, – сказал Йоханн с нездоровым оживлением в голосе.

– Погоди, – ответил Альди, который сидел на деревянной скамье, прижав глаз к щели в досках. – Кажись, кто-то идет…

– Что там?! – Йоханн подскочил, оттолкнул его и сам прижал лицо к щели. – Едут, – добавил через миг глухо. – Лойбе… с людьми…

Оли перекрестился истово и бросился под стену. Схватил обеими руками цеп. Альди же ухватился за вилы, но я видел, как дрожат его руки.

– Сдавайтесь, – не сдавался я. – Я гарантирую вам безопасность.

Они даже не стали делать вид, что слушают меня, но теперь и не пытались заткнуть меня с помощью пинков. Швиммер повернулся и взглянул на Илону. И взгляд его мне не понравился.