Всё это проносится в моей голове за долю секунды, прежде чем наши взгляды расстаются. А затем глаза Мэгги становятся холодным. Её рот превращается в гримасу, которую я редко видела, и она отводит взгляд.

***

Звенит звонок, но я всё ещё смотрю на пустое место, где только что стояла Мэгги. Замки в шкафчиках защёлкиваются, двери классов закрываются, и затем я слышу мягкий гул голосов многих учителей, которые обращаются к учащимся.

Мои ноги прирастают к земле. Я могу заставить их двигаться, но куда я пойду? Я не знаю, какой у меня сейчас урок. Я не знаю, что делать, и я не могу попросить помощи, ничего не объяснив.

Дура! О чем я только думала, придя сюда? Думала, что я могу со всем этим справиться?

Слезы обжигают уголки моих глаз, сжимают горло. Мне нужно выбраться отсюда. Мне нужна помощь, потому что я не в порядке.

Прямо передо мной открывается классная дверь. Проверка коридора. И вот она я, в коридоре, когда должна быть в одном из этих классов. Я уже представляю: кабинет директора, вопросы… и конец этой идеальной жизни, после секундного наслаждения ею.

Я слышу, как кто-то торопливо подходит сзади, а затем по талии скользит сильная рука, задевая книги, зажатые в моих руках. Я вздрагиваю, наблюдая, как все они падают на пол. Мистер Фибс высовывает голову из класса, настороженно оглядывая коридор.

— Столкновение в коридоре, — говорит кто-то у меня за спиной. — Моя вина. Мы собираем учебники.

Адам. От звука его голоса меня охватывает облегчение. Хотя, погодите, не облегчение. Это должно быть что-то другое. Хотя отчасти ощущается как облегчение.

Его рука задевает мою ногу, когда он приседает, тщательно собирая тетради и папки, которые я уронила из-за него. Онемев, я стою и ошеломленно смотрю, как он собирает мои вещи в аккуратную стопку.

— Поторапливайтесь, — говорит мистер Фибс, закрывая дверь и возвращаясь в класс.

Я не слышу ничего, кроме своего дыхания и мягкого трения бумаги о бумагу, которую собирают его длинные пальцы.

Я никогда не была так близко к Адаму. Он здесь местная знаменитость, наш постоянный преступник и всё такое. Но когда он, чуть склонив голову, смотрит на меня, я удивляюсь, почему же никогда не думала о нём раньше.

Потому что теперь я едва могу прожить час, не вспоминая о нём. Он ухмыляется.

— Ты никогда его не проймешь.

— О чем ты? — спрашиваю я, смотря прямо в его невероятно голубые глаза.

Адам встает, и я вынуждена запрокинуть голову, чтобы удержать его взгляд.

Он протягивает мне книги.

— Мистер Фибс. Он до сих пор не купился на новую, улучшенную тебя.

Он говорит последнее слово, подмигивая, как будто это наша маленькая шутка. Конечно, у нас нет общих шуток, а если бы и были, я не понимаю всей соли. Я не смеюсь. Но когда он направляется дальше по коридору, я автоматически иду за ним.

Он останавливается на углу, кладя руку на моё плечо, и поворачивается ко мне.

— Так когда ты собираешься мне рассказать, почему звонила прошлой ночью?

— Прошлой ночью… — повторяю я, чувствуя смущение.

— У вас что-то случилось с Блейком?

— С Блейком?

Да господи боже мой, я как долбанный маленький попугай. Слова, Хлоя. Просто скажи что-нибудь.

Лицо Адама застывает.

— Слушай, ты звонила мне вчера. Если ты передумала, так и скажи.

— Не в этом дело.

Я ненавижу это выражение, но что я собираюсь сказать? Я не знаю, зачем звонила. Чёрт, я всё ещё пытаюсь понять, как пришла к тому, что телефон Адама Рида оказался первым в моём списке контактов.

— Это не имеет значения. С Блейком всё в порядке, — наконец говорю я, надеясь, что куски головоломки встанут на место. Возможно, он друг моего парня. Может, он расстроен из-за Блейка?

Но нет, он не был расстроен. Я знаю это, потому что вот теперь он расстроен. Его глаза превращаются в опасные щёлки. Когда он подходит ближе, я чувствую отчётливую необходимость удержаться за что-то. Но так как он единственный в пределах досягаемости, я, пожалуй, воздержусь. Вместо этого я сжимаю свои книги так сильно, что острые края впиваются в руки.

— Блейк в порядке? Ты собираешься продолжать и дальше, Хлоя? — спрашивает он обманчиво мягким голосом, учитывая тяжесть его взгляда. — Ты собираешься стоять здесь и притворяться, что ничего не происходит?

Кажется, будто из комнаты высосали весь воздух. Я хочу объяснить, и он, очевидно, ждёт моих объяснений. Но даже если я заставлю свой язык снова работать, что я скажу? Я не помню ничего из того, о чём он говорит. И, Боже, я хотела бы помнить, потому что из-за того, что происходит сейчас, мне тяжело дышать.

— Просто поговори со мной, — просит он, протягивая руку, как будто хочет коснуться меня. Я хочу, чтобы он коснулся. Так сильнохочу, что почти больно. Когда он отступает, я делаю всё возможное, чтобы сдержаться и не схватить обратно его руку.

— Я не помешал, Рид?

Голос Блейка потрясает меня. Вдруг он оказывается позади меня, его рука властно нажимает на низ моей спины. Это ощущается как нежелательное горячее клеймо. Вся моя сила воли уходит на то, чтобы не крениться от него ближе к Адаму.

— Я помешал, Рид? — снова спрашивает Блейк холодным голосом.

— Нет, — говорит Адам, но его глаза смотрят в мои. — Определенно нет.

Он уходит. Я смотрю, как расстояние между нами увеличивается, и чувствую, что должна позвать его. Или бежать к нему. Это не имеет абсолютно никакого смысла.

— Мы опаздываем на английский, — говорит Блейк, направляя меня прямо к двери в конце коридора.

Ну вот, теперь я знаю, куда идти. Думаю, одна загадка решена. По моим подсчётам, одна из восьми миллиардов или около того.

Глава 5

В популярности есть несколько серьёзных преимуществ. Например, после каждого звонка рядом волшебным образом появляются люди, счастливые поболтать по пути до следующего класса, что действительно удобно, если вы понятия не имеете, куда идти.

Есть ли недостатки? Определённо, и главный из них — Мэгги, моя лучшая подруга, ни разу не была среди этих людей.

Я копаюсь в сумке в поисках ключей от машины и воздаю хвалу высшим силам, какими бы они ни были, за то, что у Блейка после занятий еще и тренировка. Потому что я не готова к очередной одной дозе его внимания.

Как только я завожу машину, кто-то стучит в боковое стекло. Я смотрю вверх, выдавливая на лице улыбку.

Эббигейл Биннс. Звезда 42-ой улицы в прошлом году и птица высокого полёта, машущая помпонами в команде поддержки с младших классов. Вообще-то мы не друзья, но она живет через три остановки от меня по пути школьного автобуса. Тяжело не любить кого-то, если он волонтёр в детской больнице и печёт печенье для своих соседей на Рождество.

Я опускаю окно.

— Привет.

— Привет, Хлоя. Мне жаль беспокоить тебя. Мой брат должен был забрать меня, но он застрял на работе. Есть шанс, что ты можешь подбросить меня по дороге домой?

— Конечно, — говорю я.

Эбби расплывается в улыбке на миллион долларов и забирается на пассажирское сиденье моей Камри. Мой отец купил эту машину, когда я родилась, и, думаю, он рассчитывает, что я буду пользоваться ей, пока не умру.

— Спасибо тебе огромное, — благодарит она, пристёгивая свой ремень безопасности, в то время как я начинаю выруливать с парковки.

Кто-то находится сзади моей машины, подходя так близко, что я могу задеть его. Всё, что я вижу — это серая толстовка, загораживающая задний обзор. Этого более чем достаточно, чтобы заставить моё сердце биться чаще. Адам откидывает назад капюшон и бросает на меня взгляд, который я не могу понять.

Эбби качает головой.

— У этого парня нет ни грамма здравого смысла.

— Да и не говори, — соглашаюсь я, но всё же поворачиваюсь, чтобы ещё раз посмотреть, как он уходит.