— Почитаю засвидетельствовать свое уважение, господин капитан второго ранга, со счастливым возвращением.

— Равно как и я вам, господин лейтенант, и пожелать счастливого вояжа!

Матюшкин удивленно поднял брови. Лазарев уже знал, что через несколько дней он отправляется в кругосветное плавание в Русскую Америку. Взяв Матюшкина под руку, Лазарев познакомил его с Вишневским и пригласил к себе домой.

Допоздна слушал Федор рассказы умудренного мореплавателя, трижды обогнувшего Землю под парусами, о разных приключениях и неожиданностях при плавании к берегам Аляски.

Неожиданно прервав рассказ, Лазарев вдруг спросил:

— Вы, я знаю, тоже путешествовали два года по северным краям с Врангелем!

Матюшкин помолчал минуту-другую, собираясь с мыслями.

— Было дело, Михаил Петрович. Пришлось путешествовать где на перекладных, где на оленях, где пешком, немного шли и под парусами. Всю Сибирь и Север, вплоть до Чукотки, исколесили. Повидали многое. Кое-что из земель новое обрели. Однако, — Матюшкин огорченно вздохнул, — основу наших замыслов не осуществили. Неведомую большую землю в Ледовитом океане отыскать нам не привелось.

Слушая Матюшкина, Лазарев за много лет впервые заметил, как он возмужал. За какие-то семь-восемь лет из довольно хрупкого и застенчивого выпускника Лицея преобразовался в бывалого моряка.

— Наиглавнейшее же познание приобрел для себя лично, Михаил Петрович, — продолжал Матюшкин, — людей, населяющих Сибирь нашу матушку и северные земли. Людей, подобных Михаилу Михайловичу Сперанскому, только там и встретишь. А простой сибирский народ, казаки? Там все честно и открыто, и глаз, как у нас в Европе, не прячут.

Не приходилось бывать в тех краях Лазареву, и, подливая Матюшкину в остывший чай свой любимый ром, он не останавливал собеседника.

— А возьмите тех же чукчей, что мы, европейцы, знаем об этой прекрасной нации, живущей на краю света, на Чукотке? Мне довелось пожить среди этих людей не один месяц. Они ведь свободно передвигаются по льду и в Америку и в Анадырск, торг ведут немалый мехами, моржовой костью. — Матюшкин, воодушевленный вниманием собеседника, на минуту перевел дыхание. — Народ сей трудолюбив, но и чрезвычайно любит забавы. Всякие состязания происходят среди мужчин по праздникам, обязательны скачки на оленях. Их жены в своих неуклюжих нарядах танцуют проворно и забавно.

Матюшкин закончил, а Лазареву вдруг пришла новая мысль.

— Вижу, что у вас, Федор Федорович, уйма впечатлений о своем вояже. Почему бы все это вам не описать и не поделиться знаниями с обществом?

Матюшкин в задумчивости опустил глаза, раздумывая.

— Для этого время нужно, да и потом, — Матюшкин подыскивал подходящие слова, — не всегда начальство оценивает то, что делают люди бескорыстно, на пользу отечеству. Вряд ли кто-то заметит мою писанину.

Матюшкин, конечно, недоговаривал. Не в его правилах было кого-то винить. Однако у него оставался горьковатый привкус от прошлого путешествия. По существу, они делили поровну все труды, заботы и изыскания с Врангелем. В смелости и инициативе он превосходил подчас его. Но после окончания вояжа все отчеты писал сам Фердинанд, за них он получил орден и внеочередное звание, Матюшкину же почти два года тянули и только сейчас присвоили звание лейтенанта.

Лазарев почувствовал смущение Матюшкина и переменил разговор:

— Позвольте, Федор Федорович, спросить вас о взаимоотношениях с Александром Пушкиным. Ведь вы с ним, я знаю, однокашники. Мне на днях младший брат стихи его принес, мореходцу посвященные, и я успел часть их вызубрить:

Видимо, Пушкин тонко чувствует стихию моря.

Матюшкин просиял.

— Александр был мне близким другом в Лицее. Правда, нынче он в опале. Я с ним не встречался года три. Пущин мне сказывал, что он сослан в Одессу, а недавно переехал к себе в Михайловское.

— За что же такая немилость? — спросил Лазарев, которого прежде не привлекала поэзия, и он не был в курсе литературных новостей.

— Да все за его язык колкий, за эпиграммы, будет случай, почитайте на досуге Александра. Он о многом житейском пишет. Язык бесподобный. Такого поэта Россия прежде не имела.

— А вы знаете, — вдруг вспомнил Лазарев, — мне рассказывала давно моя сестрица, что Гаврила Романович Державин предсказывал Пушкину великое призвание.

— Позвольте спросить, откуда же она знакома была с Державиным?

— Гаврила Романович опекуном был всем нам, Лазаревым, после кончины нашего батюшки.

Матюшкин смутился.

— Простите за вольность, я не знал. — Он помолчал и, чтобы сгладить неловкость, продолжал: — Все же вы не избегайте Пушкина, он страстный певец моря. Прочитайте хотя бы за прошлый год «Мнемозину», как чудесно описывает Александр свои чувства к водной материи. Вот вам лишь небольшая часть, я ее помню:

До полуночи засиделся Матюшкин на Галкиной улице. Спустя неделю шлюп «Кроткий» уносил его в Русскую Америку…

На следующий день на фрегате появился Завалишин. Он получил записку от Лазарева. Решил по старой памяти отстоять вахту. Сменившись, рассказывал в кают-компании свои похождения.

Почти пять месяцев добирался он от Охотска до Петербурга, куда прибыл 6 ноября 1824 года, и прямо с дороги отправился к морскому министру. Траверсе немедленно доложил о нем царю, и лейтенанту назначили прием на следующий день. Но на следующий день в Петербурге произошло сильное наводнение, и аудиенция не состоялась.

Вскоре царь «вспомнил» и назначил специальную комиссию для рассмотрения предложений Завалишина во главе с Аракчеевым. В конце 1824 года ему объявили, что государь находит его идеи несвоевременными… Ныне он состоит лейтенантом в 8-м флотском экипаже, причислен к ученому комитету. Очень близко сошелся в конторе Российско-Американской компании с правителем Кондратием Рылеевым[77]. Хотел перейти туда на службу, но не пускают из Морского штаба.

— Будете в Петербурге, заходите в дом на Мойке, — пригласил всех Завалишин. — Там немало судачат о судьбах Русской Америки.

Прощаясь, Лазарев пообещал:

— Я там бывал не раз и раньше. Непременно зайду, мне ведь много бумаг по линии компании для отчета требуется, вот только управлюсь с делами по вояжу…

Кампания заканчивалась. На Галкиной улице в квартире Михаила встретились три брата:

— Почитай, годков десять — пятнадцать не сходились все вместе, — начал Андрей, когда сели за стол, — все недосуг было. — Посмотрел на среднего брата. — Ты, Мишель, среди нас нынче всюду первый. — Добродушно ухмыльнулся. — В чинах и наградах нас обошел — раз, кругом света трижды плавал…

Михаил махнул рукой, разлил вино.

— А что, и вправду, — поддержал Алексей старшего брата, — пожалуй, ты не только нас обставил. Из россиян никто еще не командирствовал в трех вояжах круг земного шара.

— Ну будет, — перебил их Михаил, — вы також кругом света хаживали. Вот и тост вам — за пять кругосветных путешествий братьев Лазаревых…

Успехи плавания «Крейсера» заслуженно отметили по представлению Лазарева. Весь экипаж получил награды: офицеры — ордена, унтер-офицеры и матросы — уменьшение срока службы на три года и денежные премии. Офицеры поздравили Лазарева с производством в капитаны 1-го ранга. Первую награду — орден Владимира 4-й степени получил Павел Нахимов.