Полтора года не виделись друзья-товарищи по корпусу, было о чем рассказать друг другу. Выслушав приятелей, Унковский рассказал коротко о службе на «Египтянине».

Первым рейсом фрегат конвоировал купеческие суда в Ост-Индию. Впервые побывал Унковский в Рио-де-Жанейро, на острове Святой Елены, в порту Капстадт у мыса Доброй Надежды.

Фрегат конвоировал английских «купцов» к Азорским островам, пресекая торговлю испанцев и французов в Атлантике.

Командир «Египтянина» капитан Чарльз Флеминг и весь экипаж фрегата весьма радушно приняли русского гардемарина. Несмотря на плохое знание английского языка, Унковскому сразу же доверили нести вахту наравне с офицерами. Через полгода ему поручили отвести в Плимут приз — захваченный в плен испанский купеческий бриг.

— С весны крейсировали в эскадре контр-адмирала Стерлинга у Рошфора, а две недели как соединились с адмиралом Кальдером, — закончил рассказ Унковский, усаживаясь на бухту каната между друзьями.

Лазарев подтолкнул его, Шестаков пихнул с другого бока.

— Что слыхать о французах? — посмеиваясь, спросил Лазарев.

— Сказывает наш капитан Флеминг, будто Вильнёв с эскадрой со дня на день должен показаться. Недели две, как он покинул Мартинику.

Авинов покачал головой:

— Видимо, схватки не миновать…

На рассвете 22 июля 1805 года эскадра Кальдера подходила к параллели мыса Финистерре. Линейный корабль «Аякс», находившийся в охранении на ветре, поднял сигнал: «Вижу неприятеля на зюйд-вест!» Флагман, не мешкая, отсигналил: «Приготовиться к бою!»

На «Египтянин» последовал приказ: «Сблизиться с неприятелем, определить корабельный состав». Фрегат поставил все паруса и устремился по направлению к обнаруженному противнику. Флеминг, не отрываясь от подзорной трубы, отдавал команды сигнальным матросам:

— Поднять сигнал: «Вижу неприятеля! Линейных кораблей двадцать, фрегатов шесть, два брига, один корвет».

Один за другим взлетали на фалах сигнальные флаги.

Капитан повернулся к корме, отыскивая флагманский корабль. Вскинул голову и приказал:

— Паруса на гитовы, лечь в дрейф!

Прошли томительные минуты. С марса звонко крикнул матрос:

— Флагман принял наш сигнал. По эскадре новый сигнал: «Построиться в ордер похода двух колонн».

Эскадры постепенно сближались контр-галсами. Неприятельские корабли построились в линию баталии и легли на курс норд-ост.

Уже виднелись невооруженным глазом флаги неприятельских кораблей. Флеминг кивнул Унковскому:

— Шесть концевых — испанцы, остальные французы.

Капитан распорядился: во время боя находиться Унковскому вместе с ним на шканцах.

Со стороны океана медленно надвигалась завеса тумана. Около семнадцати часов после поворота оверштаг Кальдер перестроил эскадру в одну линию и, сблизившись на дистанцию огня, начал атаку центровых кораблей кильватерной колонны противника.

Враз загрохотали сотни корабельных орудий. Сражение началось в тумане, и через полчаса клубы порохового дыма вперемежку с моросящей мглой окутали корабли. Пушечная пальба слилась в грохот беспрерывной канонады…

Спустя три часа туман понемногу осел и небо очистилось. Стало ясно, что два испанских корабля выведены из строя, однако «Виндзор Кастель» англичан находится в критическом положении. Его окружили и расстреливали с обоих бортов пять французских кораблей. Трудно предположить, чем бы закончился этот эпизод и все сражение, если бы на помощь быстро не подоспели «Мальта» с восемьюдесятью четырьмя пушками и «Тандерер» с семьюдесятью четырьмя пушками. Своим кинжальным огнем они заставили рассеяться французов, и судьба сражения определилась. В конечном итоге победила согласованность действий англичан, высокая выучка английских матросов. Канониры англичан стреляли вдвое чаще. На один пушечный залп соперников они отвечали двумя. Два разбитых испанских корабля вышли из строя под ветер и спустили флаги. Франко-испанская эскадра Вильнёва в сумерках повернула к бухте Виго. У англичан сильно пострадал только один корабль «Виндзор Кастель».

Вице-адмирал Кальдер обязан был развить успех и преследовать неприятеля, но он предпочел не рисковать…

Капитан Флеминг получил приказание пленить семидесятичетырехпушечный «Рафаэль», а капитану «Сириуса» надлежало принять в плен восьмидесятитрехпушечный «Фарм».

Всю ночь снимали и развозили по кораблям пленных испанских офицеров и матросов, заклепывали орудия. На рассвете, взяв на буксир пленные испанские корабли, фрегаты в сопровождении «Виндзора Кастеля» направились в Плимут.

Исправив такелаж и рангоут, оба фрегата вышли в море. «Египтянин» получил задание крейсировать в Бискайском заливе, а «Сириусу» предписывалось присоединиться к эскадре Коллингвуда у Кадиса. Вновь разлучались, и теперь надолго, однокашники-гардемарины.

Как раз в эти дни от Коллингвуда в Лондон спешил с донесением адмиралтейству капитан Генри Блэквуд. По пути он заехал к своему другу Нельсону и рассказал о его содержании. Эскадра Вильнёва увеличилась на четырнадцать кораблей и укрылась в Кадисе, чтобы соединиться там с испанским флотом. Нельсон повеселел:

— Можешь не сомневаться, Блэквуд, я еще задам трепку этому месье Вильнёву.

На следующий день Нельсон послал рапорт в адмиралтейство, и его тут же назначили на должность командующего эскадрой. Вместе с рапортом он доложил высшим флотским чинам свой план разгрома франко-испанской армады. Отбросив традиции жесткой субординации, веками сковывавшие инициативу командующих, он намеревался дать свободу каждому капитану. Капитан должен действовать так, как считает нужным, преследуя основную цель — уничтожить врага.

— Когда мы встретимся с Вильнёвом, — излагал Нельсон свой план капитану Ричарду Китсу, — я поставлю флот тремя линиями, разобью его на три части. Одна из них будет состоять из двенадцати самых быстроходных фрегатов. Я буду держать их отдельно, так, чтобы бросить их в дело в любой момент боя. Остальную часть флота, выстроенную в две линии, я двину в атаку сразу же.

Нельсон был уверен в победе, но его не оставляло предчувствие своей неминуемой гибели.

Перед отъездом в Портсмут он трогательно простился с плачущей Эммой Гамильтон и помолился над спящей дочерью Горацией, которая так никогда и не узнает имя своего отца.

Приближаясь к Кадису на стопушечном корабле «Виктори», Нельсон выслал вперед быстроходный фрегат с приказом отменить салют из тринадцати орудий, обычный при встрече главнокомандующего: он не хотел выдавать французам свое присутствие.

— Всем кораблям стать на якорь вне видимости Кадиса, — распорядился Нельсон по прибытии и пояснил Коллингвуду: — Я не хочу отпугнуть Вильнёва нашей мощью. Не то он струсит и не покинет порт.

Прибытие Нельсона подняло дух офицеров и матросов. Через два дня адмиралу исполнилось сорок семь лет. Он пригласил на флагман «Виктори» пятнадцать капитанов. На праздничном обеде Нельсон ознакомил их с планом предстоящего сражения и получил полное одобрение. В заключение он сказал:

— Если вы не увидите сигналов или не поймете их, ставьте свой корабль рядом с вражеским и крушите его — в этом не будет ошибки.

А Вильнёв все-таки вышел из Кадиса, командуя соединенной франко-испанской эскадрой из тридцати двух вымпелов.

— Коли французскому флоту не хватает только смелости, — ответил Вильнёв на реплику Наполеона, — то в этом отношении император будет удовлетворен.

19 октября фрегаты в дозоре у Кадиса передали Нельсону, что флот Вильнёва готовится к отплытию.

— Всем сниматься с якорей, — приказал Нельсон. — Мы будем маневрировать, чтобы отрезать Вильнёва от Гибралтара и не дать возможности улизнуть в Кадис союзному флоту.

На рассвете 21 октября с английской эскадры заметили союзный флот. Он шел курсом к югу, находясь в десяти милях на траверзе мыса Трафальгар. Слабый вест-норд-вест едва шевелил паруса, и скорость кораблей была три-четыре узла. С запада находила крупная океанская зыбь.