...И сосед мой про живность жалейку завел, Показатель упал, мол, до смертной отметки: Две коровы в округе, пять ярок, козел, Поголовье котов еще дикой расцветки. Да, покуда я классикой душу лечу, И земная – при чтеньи – юдоль не колышет, Иль там что-то отважно в тетрадке строчу, Они шкуру друг дружке сдирают на крыше. В одиночестве волчий всегда аппетит, Подкреплюсь, неохотно помою посуду. О каких-то «реформах» транзистор бухтит? Социалка теперь превалирует всюду. Правда, сам я хозяйство вести не сдурел. Вон решился и сник новорусский холера... Ублажились коты. И закат забурел. И в семь сорок зажглась над поселком Венера. 2000 У ночной телелоханки Я сижу, корежа лик. Трах-бабах! С копьем архангел Посреди жилья возник! Я привык к бесовским рожам И не ждал визита – вдруг: – Много гадов изничтожил? Доложи мне! – Сотню штук! Вздернул бровь, Мол, экий Стенька: – Дуру гонишь иль кино? Говорю: – Приплел маленько, Но ведь нынче их полно. Сам же видишь, не пасую, Не спешу торжествовать. По рогам вот расфасую, Будем пальцы загибать. Во, красавцы! В лучшем виде, Обналичены стократ. Если зря кого обидел, Так простил электорат Я ж не рушил Божьих правил, На костях не пировал. И не зря священник Павел Целовать мне крест давал... Доложил, облегчил душу. И за гостем дверь закрыл. Вот то место, где он слушал, Вот перо небесных крыл. 2000 Нет и вам спасенья, говорю, Но хоть раз послушайтесь совета: На Восток молитесь, на зарю, На Китай, на пагоды Тибета. И пока оттуда пропылят Колесницы огненной шимозы, И консенсус в мире утвердят, Всех сметая, эти китаёзы, – Думайте, шурупьте! Между тем, Как-нибудь слинять вострите лыжи. Ну обрежьтесь начисто, совсем! Конструктивней выхода не вижу... 2000 Каких-то девах принесло, Развязных, накрашенных кралей. Кривляются, ржут весело, При всех эпатажно скандаля. Помадой очерчен оскал, На шеях колье-погремушки. Я воду в колодце набрал, Припали к ведру, как телушки. Ну что ж, приласкай, старина, Вон ту, что отчасти медова, С плацдармом кровати она Знакома и к бою готова. Неважно, что голос хрипит, И шутки дурны и колючи, Подцепишь классический СПИД Иль что-то позлей и покруче! Наверно, глазами и ртом Я все же сумел улыбнуться. Попили девахи, потом Ушли, обещая вернуться. Пока размышлял о былье И думам живым предавался, Бренчало в проулке колье, И смех непростой раздавался. 2000 В рыжих опилках Апрельский осевший сугроб. Стружка кудрявится С локоном девы сравнима. На перекурах Вползает под свитер озноб. Талые воды журчат И проносятся мимо. Дело решенное: Вот уж на взъёмы стропил Скат набиваю из досок, Кладу рубероид. Сруб конопачу, Мощу потолочный настил. К августу точно Веселую баньку дострою! Банька, что надо! Нагрянет родня, как в музей. Веник березовый, Он – распервейшее дело. Много пожалует На дармовщинку друзей. Жару поддам И пусть дурь выбивают из тела! Надо б просторный Предбанник изладить. И свод. Каменки выложить. Дел, как подумаешь, море. Хитрый скворец вон За паклей охоту ведет, Тащит в скворечник. И снова свистит на заборе. 2000 Весенний день на ощупь шелков, Пахучи тополь и ветла, Навозных куч субтропик желтый Приметней в мареве тепла. Вскопал три грядки, подытожил, Что посажу, посею и... Вот до чего ты, парень, дожил, Пройдя Атлантики свои. Неси свой крест и пей отныне По шесть с полтиной молоко. Давно ль, моряк торговых линий, По Сингапуром пил пивко! Вздымай лопату, словно знамя, Не оступайся на граблях. Итог один: вперед ногами... Как, впрочем, и на кораблях. 2000 |
