С конца XV в. между Габсбургами и французским королевством стали возникать частые военные конфликты, причиной которых было стремление к господству над континентом. Эти конфликты обострились во время правления Карла V с 1521 по 1544 г. Императора влекло желание присоединить к находившимся под его властью Испании, Сицилии, Сардинии, Неаполю, германским территориям новые области Италии, а также Францию. Стремясь к этой цели, он хотел захватить Среднюю и Южную Италию. Тогда власть габсбургского императора простиралась бы от Сицилии через Италию, Австрию и германские земли вплоть до Нидерландов, от Средиземного до Северного моря. Завоеванием Франции Карл V рассчитывал объединить Испанию и другие крупные составные части монархии, которые образовали бы территориально единое целое. В качестве первого шага следовало решить судьбу Италии, решить на ее территории. Так, Апеннинский полуостров стал районом, где Карл V пытался осуществить свои военные планы в борьбе с французским королем Франциском I, который в свою очередь рассчитывал захватить Южную Италию и вырвать таким образом Францию из тисков Габсбургов. Прибегая к различным военным союзам, каждый из противников пытался захватить итальянские области.

Из четырех франко–габсбургских войн 1521— 1544 гг. (так называемые Итальянские войны)[60], в ходе которых победы часто сменялись поражениями и конец которых был положен взаимным финансовым истощением сторон, — из этих четырех войн в нашем исследовании следует выделить битву при Павии и «Sacco di Roma».

Содействуя во всем аннексионистской политике Габсбургов и связанному с этим опустошению Италии, Фуггеры проявили особую заинтересованность в победе при Павии. В чем причина? В. германских землях уже давно нарастали волнения, вылившиеся на пороге 1525 г. в вооруженные действия. Как мы увидим в главе этой книги, посвященной Великой крестьянской войне, в это время на немецкой земле не было вооруженных сил — ни имперских, ни войск Швабского союза. Чтобы подавить волнения, была нужна победа имперских войск в Италии и возвращение оттуда наемников. Своей финансовой поддержкой Фуггер ускорил осуществление этого плана и содействовал его успеху. В битве при Павии в феврале 1525 г. имперские ландскнехты одержали победу над французами, пленили короля Франции и спустя несколько недель наводнили области Южной и Средней Германии, учинив зверскую расправу над немецкими крестьянами и городскими плебеями, выступившими на борьбу за свое справедливое дело. Эту кровавую расправу Фуггеры могли записать себе в приход.

Таким же образом развивались события, связанные с «Sacco di Roma» — разграблением Рима. Когда папа Климент VII, решивший, что власть Габсбургов слишком усилилась, образовал в мае 1526 г. в г. Коньяк «Святую лигу» — направленный против Карла V союз с Миланом, Венецией, Флоренцией и Францией, император послал в Рим свои войска, которые взяли штурмом папский дворец и захватили в плен папу. Нанятые на деньги императора — Фуггеров немецкие и испанские ландскнехты под командой предводителя Швабского союза Георга фон Фрундсберга в течение нескольких дней грабили город, подожгли его и зверски убили десятки тысяч жителей.

В этом разбойничьем походе наемники награбили неисчислимые богатства, накопившиеся в Риме за последние 70–80 лет: приношения паломников, доходы от отпущения грехов и от церковных земель. Грабежу подверглись церкви, величественные базилики, частные дома. Грабители перерыли могилу святого Петра, вскрыли гроб папы Юлия II (1433–1513 гг.) и сняли с его руки золотое кольцо. «Подсчитано, что стоимость захваченных армией ценностей составила около десяти миллионов золотых»[61].

Разграбив и предав огню город, имперские ландскнехты не тронули дворец и банк Фуггеров; Фуггеры предложили германским ландскнехтам и их военачальникам доставить их богатую добычу к ним на родину, что и было сделано. Действительно, римский банк Фуггеров переводил стоимость награбленных богатств, вплоть до самых мизерных взносов наемников и маркитанток, в любой город «Священной Римской империи». Фуггеры также принимали на хранение ценности Вельзеров и церковных князей, входивших в их клиентуру. Есть основания полагать, что Фуггерам были известны планы императора и его указания Георгу фон Фрундсбергу. Сведения о размерах выручки Фуггеров от упомянутых финансовых операций и о том, что из награбленного попало в их руки, хранились в строжайшей тайне. Аванс в сумме 30 000 гульденов, выплаченный ими императорскому войску под командованием Георга фон Фрундсберга, наверняка окупился; в 1528 г. Фуггеры перевели в Италию на финансирование второй франко–габсбургской войны 100 000 крон из своих доходов в Испании. Через несколько лет, в ходе дальнейшей пробы сил между Габсбургами и Францией, эти суммы возросли в несколько раз, составив в 1544 г. более чем 600 000 гульденов. Располагая такими деньгами, можно было постоянно пополнять и вооружать императорские армии для борьбы против короля Франции. Граф Саламанка—Ортенбург, пользовавшийся особым доверием Карла V, совершал регулярные поездки из военного лагеря в Аугсбург, чтобы заключать с Фуггером соглашения о новых займах, выплатах жалованья наемникам, вербовке ландскнехтов, кавалерии и приобретении военного снаряжения.

Целью четырех войн Габсбургов и французского короля за господство в Италии было расширение подвластных им территорий, но эти войны показали южногерманский торговый дом в новом свете: хотя представители этого дома были глубоко религиозными людьми, они без всяких раздумий посягнули на священную власть католической церкви, на власть папы, столь же хладнокровно, как и на жизнь тысяч немецких крестьян и граждан Рима. Сомнения и угрызения совести были им всегда чужды.

Помимо полученной колоссальной прибыли, Фуггеры имели гарантии императора, обязавшегося полностью компенсировать им любой финансовый ущерб, который мог возникнуть в те годы. Кроме того, военное превосходство Карла V над Франциском I обеспечивало наряду с ослаблением последнего также и устранение французской конкуренции в торговле. Золотая кровь, которую Фуггеры вливали в вены Габсбургов, должна была поднять их на вершину мирового политического, а доноров — экономического могущества.

«Союз королевской власти и бюргерства» и как его следствие «тенденцию к созданию национальных государств» Фридрих Энгельс назвал «одним из важнейших рычагов прогресса в средние века»[62]. Как уже отмечалось, подобное сотрудничество представителей богатых купеческих кланов с феодальной центральной властью мы наблюдаем в целом ряде европейских государств, например — во Франции, король которой видел в богатом бюргерстве свою опору. Так, купец Жак Кёур из Бурже более десяти лет в решающей мере определял политику Карла VII (1422—1461), во время правления которого Франция вступила на путь централизованной феодально–абсолютистской монархии.

Что представлял собой союз Габсбургов и Фуггеров? Ответ на этот вопрос следует искать в особенностях общего развития империи. В отличие от Франции и других государств, где королевская власть возглавляла борьбу за национальную централизацию и, таким образом, за прогрессивное развитие государства, Габсбурги были проводниками давно исторически изжившей себя великодержавной имперской политики. Внутреннюю политику в империи вершили партикуляристские силы. В конце XV в. в ее составе насчитывалось 350 больших и малых, светских и церковных курфюршеств и княжеств, обладавших государственным суверенитетом; кроме того, имелись графства, вольные имперские города и т. д. В отличие от большинства других европейских стран здесь вся политика определялась местной властью. Это положение еще более усугублялось образованием сколоченной путем династических браков и захватов земель многонациональной мировой империи Габсбургов.