Двигаясь к выходу, я невозмутимо посмотрел на Настю. Она страдальчески сморщилась и показала мне обломившийся ноготь. Почему-то этот жест убедил меня, что такое вот простодушное существо, расстроившееся из-за какого-то несчастного ногтя, не могло хладнокровно усыпить человека, чтобы покопаться в его бумагах. Или мое воображение сыграло со мной злую шутку?..
Прямо перед трапом стоял лимузин, как две капли воды похожий на тот, который привез нас в аэропорт. Только водитель был другой – щуплый почтительный старичок с фуражкой в руках. Когда мы уселись, я вдруг сообразил, что так и не попрощался с командиром самолета. Что бы там не думали непосвященные, но вежливость – качество, которому на Улице обучаешься быстро. Поэтому я посмотрел в окно, надеясь хотя бы помахать командиру рукой. Но автомобиль стремительно удалялся, и я только успел увидеть, как закрылась овальная дверь с окошком-иллюминатором. Меня так и тянуло, наплевав на опасность, прямо спросить Настю, куда мы едем. Но нет, пожалуй, еще рано. Попробую разобраться сам.
Через несколько минут лимузин снизил скорость и по тенистой аллее подъехал к крыльцу внушительного кирпичного здания. Очевидно, нас ждали, потому что двери сразу же распахнулись, и двое мужчин направились ко мне.
– К сожалению, – сказал один из них, приятно улыбаясь, – вы не можете взять с собой ничего и никого. Оставьте плащ и портфель секретарю и следуйте за мной.
Я молча передал кейс Насте, которая важно кивнула. Ну вот, теперь у нее есть возможность спокойно ознакомиться с содержимым папки. Если это ее действительно так интересует…
Провожатые провели меня по длинному коридору и остановились перед тяжелой дубовой дверью. Дом явно принадлежал очень богатому человеку, но запах не был похож на запахи жилого помещения… скорее, какого-то официального учреждения. Улыбнувшись, мой провожатый быстро и очень профессионально обыскал меня. Из него получился бы высококлассный «стрелок». Только, подозреваю, на жизнь он зарабатывал совсем другим способом.
– Прошу вас! – он распахнул половинку двери. – У вас есть полчаса.
Я шагнул в уютный кабинет. Из-за большого письменного стола на меня внимательно смотрел подозрительно знакомый человек. Сухое лицо с крючковатым носом, маленькие пронзительные глаза, седая шевелюра…
– Я согласился вас принять по настоятельной просьбе моих друзей. Присаживайтесь и выкладывайте, что вам нужно, – сухо заявил он.
Я опустился на краешек стула. Приглашение присесть прозвучало очень вовремя: стоило этому человеку заговорить, как у меня тут же подкосились ноги. Я узнал его, хотя не встречался с ним ни разу в жизни. Передо мной сидел президент Соединенных Штатов Америки.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
ДЖОАН
В ту ночь Джоан приснился неприятный сон: полуголая, она металась по огромному залу, похожему на вокзал, лихорадочно разыскивая в равнодушной толпе бесследно пропавший чемодан с чем-то очень для нее важным. В последнюю секунду перед пробуждением Джоан увидела себя отгороженной от толпы ржавой железной решеткой, с грохотом опустившейся откуда-то сверху. Даже открыв глаза, она еще некоторое время не могла остановить бухающий внутри молот, отдающийся противной болью в голове. Проклятый придурок, снова подстерегавший ее у дома, похоже, начинает проникать в ее сны! Правда, вчера вечером она и сама оказалась не на высоте: вместо того, чтобы зайти в подъезд и вызвать полицию, она кинулась на придурка с кулаками. Виноват был, конечно, тот лишний мартини... Похоже, ей пора ограничивать себя в алкоголе. Было бы слишком глупо, почти добравшись до вершины, из-за какой-то нелепой привычки потерять все. Виктор и так уже подтрунивает над ней, утверждая, что образ жизни своей героини не следует повторять так уж буквально. Хотя он, конечно, просто-напросто ревнует, несчастный. Ну, еще бы не ревновал: с тех пор, как она получила это предложение, их отношения довольно резко изменились.
Джоан потянулась, скосила глаза на часы и решила еще немного поваляться в постели. В конце концов, оставшиеся несколько дней она может провести так, как захочет. Тем более, что за окном моросил мелкий серый дождик. Противная тяжелая туча нависла, казалось, прямо над домом. Это сказка для дураков, что у голливудских звезд день начинается в четыре утра! Диета, тренировки, работа... По крайней мере, она, Джоан, пока еще может позволить себе расслабиться. Ведь именно такая фигура, немного пышная по нынешним меркам, и принесла ей эту роль. Виктор до сих пор не верит, что ей не пришлось для этого ни с кем переспать. Глупый какой! Просто ему нравилось думать, что она находилась на много ступенек социальной лестницы ниже его – успешного брокера с Уолл-стрит. Лет восемь назад Виктор приехал из России, по его собственному выражению, с «голым задом», и поэтому ужасно гордился своими американскими достижениями. Ну, конечно… она, Джоан – полунищая актрисулька и коренная американка из протестантской семьи первых переселенцев – вынуждена подрабатывать официанткой, а вот он, эмигрант, за несколько лет составил себе вполне приличное состояние... А теперь ему, конечно, хочется приуменьшить ее успех.
Успех, удача... Если вдуматься, в этом ее почти невероятном взлете есть кое-какие мелочи и детальки, которые ей самой иногда кажутся несколько странными. Наверное поэтому она так и не решилась сменить квартиру и, хотя после подписания контракта ей отвалили вполне приличную сумму, по-прежнему живет в своей холодной дыре в Вашингтон-Хайтс – далеко не самом фешенебельном районе города. Но таких больших денег у нее никогда еще не было. Даже мурашки бегут по телу при мысли о том, какая она теперь богатая. И это только начало! А странности... Что ж, в жизни действительно редко встречается такое везение. Но ведь все-таки встречается! Сколько актрис начали свою блистательную карьеру с почти такой же сказочной случайности. И ничего, вполне довольны жизнью. А чем она, Джоан, хуже? Да ничем! Виктор твердит, что мало одной схожести с Той, нужен еще и талант. Что она, дескать, ничего не знает о жизни Той, на которую так похожа. О жизни, в которой было мало такого, чему можно было бы позавидовать. Ха-ха, да ведь Джоан и актрисой-то стала именно потому, что все вокруг удивлялись ее сходству с Той. Даже отец – занудный, рано постаревший владелец магазинчика хозяйственных товаров в маленьком городке под Бостоном – согласился, что ей следует попробовать свои силы в кино. Ну вот, теперь мы и посмотрим! Вернее, пусть смотрят остальные, потому что она сама совершенно в себе уверена. Все, что ей было нужно, это получить шанс. А теперь, когда она его получила, было бы по меньшей мере глупо переживать из-за каких-то там подозрительных мелочей.
…Все началось с того, что пару недель назад в баре, где работала Джоан, появился человек, напомнивший ей героя какого-то итальянского фильма – высокий седой красавец в великолепном длинном пальто с поднятым воротником. После дежурной фразы о ее поразительном сходстве с Той, он, конечно же, спросил, не пробовала ли она свои силы в кино. Джоан давно надоели все эти «заманчивые» предложения, которые она периодически получала в баре, потому что, в лучшем случае, речь шла о возможности сделаться порнозвездой, да и то какой-нибудь третьей величины. Она, наверное, и не отказалась бы сняться в откровенной сцене – она ведь все-таки актриса! – но вся та порнушка, которую ей приходилось видеть, была до унылости бездарной и малохудожественной, больше похожей на видения озабоченного подростка, чем на настоящее кино. Герой-итальянец понимающе хмыкнул и сказал, что с ней свяжется Гринберг. Кто такой Гринберг, Джоан тогда еще не знала, да и знать не хотела. Она была только рада, когда этот тип в пальто ушел. А через несколько дней ей позвонили из агентства по найму актеров и пригласили для беседы. Джоан удивилась, не поверила и срочно навела справки. Тут-то и выяснилось, что мистер Гринберг – антрепренер и владелец знаменитого на весь мир агентства, открыватель талантов и, так сказать, крестный отец половины голливудских звезд.
