Я аккуратно прикрыл дверь в спальню, подошел к столу и задумался. Если меня привели сюда для беседы или допроса, то почему – вот и еще одна странность! – не обыскали? Ведь Росинант кому угодно показался бы подозрительным: как я не раскладывал инструменты, при ходьбе все равно можно расслышать позвякивание. Приходилось признать: эти громилы вели себя совершенно необычно. И самое главное, непонятно, как следует поступить дальше. А что, если меня все же приняли за кого-то другого? Тогда имеет смысл потихоньку свалить отсюда, пока не поздно. Чем дольше длится недоразумение, тем опаснее становится мое положение. Так что лучше всего поскорее удалиться. Для разнообразия можно воспользоваться лестницей, а не лифтом. Значит, надо найти запасной выход! Но громилы наверняка знали, что делали, оставляя меня в этом номере одного. Следовательно...
От странного тренькающего звука я невольно вздрогнул. И только спустя несколько секунд сообразил, что звук доносится из чемодана. Неужели там бомба с часовым механизмом?! Но нет… слишком дорогостоящий способ избавиться от такого незначительного человечка как я. Постепенно я понял, на что похож этот звук: на звонок мобильного телефона. А если в чемодане действительно находится мобильник? Я подошел поближе и дрожащими руками надавил на кнопки замков. Мобильник лежал на самом дне, в черной кожаной папке. Плоский удобный телефончик… таких я еще никогда не видел. Хотя мне часто приходилось сталкиваться по работе с различными моделями. Некоторые можно реализовать долларов за сто, а то и больше. И это при том, что все перекупщики – грабители и кровососы... Телефон продолжал надрываться. Наверное, переживания последнего часа сильно сказались на моих умственных способностях, потому что я зачем-то сделал то, чего делать не собирался: раскрыл телефон и приложил его к уху.
– Слушаю, – произнес я хрипло, уже понимая, что по собственной глупости увязаю в этом смертельно опасном недоразумении все глубже.
– Добрый день! – приветливо произнес незнакомый голос. – По вашему запросу задействованы все необходимые специалисты. Надеюсь, вы останетесь довольны нашим сервисом. Единственный вопрос, который я хотел бы вам задать: пол, возраст и, если это принципиально, национальность вашего личного секретаря.
Личного секретаря? Самое время было ляпнуть, что я отродясь не имел никаких секретарей, да и не испытываю желания обзаводиться ими впредь. Но голос пояснил, что я могу не стеснять себя в выборе: они обладают неограниченными возможностями.
– Итак, мужчина, женщина?
– Женщина, – пролепетал я, полагая, что с представительницей слабого пола проще будет справиться. И тут же просительно добавил:
– Желательно, молодая.
– Как вам угодно, – ответил мужчина на другом конце провода, и я не смог уловить в его тоне ни малейшего изменения. – Девушка вскоре будет у вас. Скажем, через десять минут вас устроит?
Я что-то невразумительно промычал. В ответ голос заявил, что номер в полном моем распоряжении, и что, если мне что-нибудь понадобится, достаточно воспользоваться этим телефоном. В случае изменений в программе или иных непредвиденных обстоятельств они свяжутся со мной сами. Но ничего, что могло бы выйти из-под контроля, произойти не должно. Стопроцентная гарантия. Голос вежливо попрощался, и послышались гудки. Я положил телефон на стол и задумался. Какие мои действия наблюдатели сочли бы естественными? Меня по-прежнему беспокоила мысль о том, что за мной подглядывают. Человеку, одетому в пальто, подобное моему Росинанта, вряд ли пристало иметь секретаря. Так, что еще? Ах, да… они сказали, что номер в моем распоряжении. Я разогнулся и оглядел комнату. Невысокий столик-бар в углу, на нем множество бутылок. Как же я мог его не заметить? Чуть более поспешно, чем следовало бы, я бросился к бару и, выбрав наугад бутылку, налил в высокий хрустальный стакан коньяк.
Мне редко приходится употреблять алкоголь. Кому-то это покажется странным, потому что все привыкли считать бездомных горькими пьяницами. Но это такой же стереотип, как и все остальные. Я давно это заметил. Так вот, даже среди настоящих российских бомжей часто встречаются вполне трезвые люди. Не трезвенники в идиотском, оставшимся от советских времен значении этого слова, а именно трезвые люди, не отказывающие себе в удовольствии выпить, но и не погружающиеся в это занятие целиком. В российских условиях бомжи-алкоголики – это практически смертники. И нравы не те, и погода неподходящая. Что же говорить о международных странниках вроде меня… Но, кажется, с этим коньяком я несколько перестарался. Свет в комнате смягчился, а предметы оплыли, как свечи. Стало жарко, но я не решался снять Росинанта, хотя и понимал, что выгляжу в нем крайне нелепо. Стоя у окна, я бездумно разглядывая пустынную улицу. Что ж, может быть, еще и пронесет… Я ведь так стараюсь не теряться и не валять дурака. Значит, шансы выкарабкаться из этого нехорошего дела у меня остаются.
За спиной что-то мелодично пиликнуло, я обернулся и увидел выходящую из лифта девушку. Даже в строгом брючном костюме она выглядела в точности как те фифы, дочки богатых родителей, занимающиеся всякой чушью вроде написания бесконечных романов или бездарных картин. Наверное, они выбирают себе эти занятия просто для того, чтобы не умереть со скуки, выражение которой всегда можно прочитать у них на лице. Я знаю, о чем говорю, потому что однажды, вопреки обыкновению, пересекал Атлантику на большом круизном пароходе. Так уж получилось. Поневоле пришлось насмотреться на этих идиоток. Ночами, чтобы подышать свежим воздухом, я поднимался по вентиляционной трубе на верхнюю палубу и имел удовольствие наблюдать, как резвится богатенькая молодежь. У меня чуть было не случился инфаркт, когда одна вконец обдолбаная парочка вдруг решила заняться любовью в той самой вентиляционной трубе, в которой я в этот момент находился. Акустика в этих трубах совершенно сумасшедшая, и я, пока спускался обратно в трюм, успел наслушаться всякого. При всем моем неоднозначном отношении к сексу, я все же нормальный мужик, так что потом – все трое суток пути – маялся без сна, вспоминая эти хлюпанья и всхлипы... Могу сказать одно: наши незамысловатые опустившиеся мэри ведут себя, по сравнению с богатыми распущенными красотками, как настоящие дамы. Несмотря на все издаваемые той нетрезвой фифой звуки, я почему-то до сих пор уверен, что ее физиономия в тот момент была кислая и пресыщенная.
Но улыбка девушки, которая вышла из лифта, показалась мне вполне искренней. Когда девушка подошла поближе, я сообразил, что ее, пожалуй, было бы неправильно отнести к породе фиф. Слишком уж умные глаза, слишком энергичный наклон головы. Да и выражение лица... Так на меня еще не смотрела ни одна женщина. По крайней мере, за время моей бездомной жизни…
– Здравствуйте, – нараспев сказала она, и я вздрогнул. – Я – ваш секретарь. Вы можете называть меня так, как вам нравится.
Уголки губ чуть дрогнули. Девушка выжидательно смотрела мне в глаза. За долгие годы путешествий я научился объясняться на многих языках. А еще я научился безошибочно различать акцент.
– А как вас зовут на самом деле? – спросил я по-русски.
Девушка с облегчением рассмеялась. Я давно заметил, что, встречая в самых необычных ситуациях земляков, люди, а особенно русские, как-то невольно расслабляются и отбрасывают формальности, как будто снимают с себя маску. Когда она вот так улыбалась, мне казалось, что никакой опасности не существует. Но девушка тут же закрылась и снова произнесла предельно официальным тоном:
– Я уже сказала: вы можете называть меня так, как вам больше нравится.
Ее милый московский выговор показался мне просто чудесным.
– Но если вы настаиваете... Меня зовут Настя. А как прикажете называть вас?
Я настолько успокоился, что чуть было не сказал ей свое настоящее имя. Вдобавок меня очаровал этот ее старомодный оборот «как прикажете»... Проклятый коньяк… еще немного, и я начну шепотом выспрашивать у нее, что здесь происходит! Нужно все время помнить о том, что милая девушка Настя вполне способна сдать меня своим боссам.
