О’Хейли рассмеялся, и Джоан тоже улыбнулась, не очень понимая, почему нужно было закапывать этот прекрасный дворец в землю.
– Прошу вас пройти сюда, я хочу показать вам наш зимний сад. Кроме обычных цветов, в специальной оранжерее я выращиваю орхидеи. Должен заметить, что орхидеи – необычные растения, с ними связано множество удивительных историй и легенд. В моей коллекции есть самые редкие виды... – Подойдя к неприметной двери О’Хейли набрал комбинацию цифр на кодовом замке и пропустил Джоан вперед. – Зимний сад и собственно оранжерея расположены за пределами моего, так сказать, поместья, в святая святых нашего Центра… но от вас, дорогая, – старичок сладко улыбнулся, – у нас, конечно же, не может быть никаких секретов.
Сопровождаемая О’Хейли, Джоан вошла в зимний сад. Ей очень хотелось вернуться в зал и пообщаться с такими потрясающими гостями. А вместо этого почему-то приходилось выслушивать нудные разъяснения нудного старика. Но, похоже, у нее не оставалось выбора. Возможно, такова была одна из ее сегодняшних обязанностей – сопровождать этого хвастливого болтуна. Ведь Майер ничего не сказал о ее роли на этом балу и поэтому приходится ориентироваться в обстановке самой. Джоан приготовилась выслушивать бесконечные речи О’Хейли, но тут у него в кармане ожил телефон. Пожилой младенец вытащил его, сокрушенно развел руками и попросил его извинить.
– О’Хейли! – коротко бросил он в трубку. – Да? И что теперь? Понятно.
Джоан удивило то, насколько тон разговора О’Хейли с невидимым собеседником не соответствовал его безмятежному виду. В голосе у старичка зазвенел металл. И это при том, что О’Хейли продолжал улыбаться Джоан, стараясь изобразить на пухлой розовой физиономии искреннее сожаление, что ему мешают наслаждаться столь бесценным обществом. Наконец О’Хейли попросил собеседника подождать и сделал Джоан приглашающий жест.
– Ни к чему вам слушать наши скучные разговоры. Идите в оранжерею, это прямо по дорожке, а потом налево. Там много интересного. А я догоню вас, как только покончу с делами, и расскажу о некоторых особенно редких орхидеях.
О’Хейли прижал ручки к груди, довольно комично поклонился и исчез за дверью зимнего сада.
Джоан огляделась по сторонам. Аккуратная выложенная гравием дорожка вела от двери к центру довольно большого помещения. Вокруг поднимались какие-то вечнозеленые кусты в человеческий рост, с блестящими маслянистыми листьями, от которых шел необычный пряный запах. Оранжерея, как ее представляла себе Джоан, это большая стеклянная коробка-теплица с яркими и жаркими лампами внутри. Но ничего похожего она не увидела, поэтому прошла еще немного вперед и остановилась у круглой клумбы с пестрыми цветами и фонтанчиком посередине. Налево вела одна дорожка – такая же, как и первая. Немного помедлив, она свернула на эту дорожку и неожиданно уперлась в стену. Джоан решила вернуться назад, к круглой клумбе. Ей пришло в голову позвать мистера О’Хейли, но эта мысль показалась ей слишком глупой: нужно быть полной идиоткой, чтобы заблудиться в зимнем саду – даже таком большом, как этот.
Джоан еще раз внимательно огляделась вокруг. Кажется, она вошла вон оттуда. Значит, здесь должна быть еще одна дорожка, ведущая налево. Но ее нет. А что, если старичок случайно перепутал, и оранжерея находится справа от входа? Джоан знавала вполне нормальных людей, которые в разговоре легко путали «лево» и «право», и только потом понимали, что ошиблись. Ну, это легко проверить. Джоан свернула направо, благо туда вела точно такая же дорожка. Конечно, в вечерних туфлях на высоких каблуках бродить по гравию не очень приятно, но что же делать? Нужно непременно отыскать эту проклятую оранжерею. За то, что она сегодня находится здесь, ей заплатят столько, что на эти деньги можно будет купить не одну пару обуви…
Раздвинув какие-то лианы с острыми жесткими листьями, Джоан наконец-то увидела дверь. Правда, она мало напоминала вход в теплицу, но кто знает, как в этом замке все устроено. За дверью оказался длинный коридор, освещенный почему-то вполне современными лампами дневного света. Ну да, подумала Джоан, она же находится за пределами того венецианского палаццо. Жаль, она никогда еще не была в Венеции… Ну и ладно, праздник все равно продолжается! Пусть он оказался не совсем таким, как она ожидала, но все-таки это был праздник. И об этом не стоило забывать. Откуда-то издалека доносились звуки музыки и смех. Но где же старикашка О’Хейли? Скорее всего, придется признаваться, что она потерялась. Ну, не рыскать же по кустам на каблуках в поисках пропавшего хозяина с его орхидеями? Глупость, конечно, но что поделаешь… Лучше она вернется в зал и подождет его там.
Она шла по коридору, надеясь, что он вот-вот приведет ее к какой-нибудь лестнице, к выходу. Но коридор только изогнулся под прямым углом, и конца ему не было видно. Джоан ускорила шаг, повернула еще раз… Музыка звучала теперь приглушенно. Хорошо еще, что слышны хоть какие-то звуки, нервно веселясь, подумала Джоан. Музыка поможет ей справиться с подкрадывающейся истерикой. Джоан на секунду представила себе, что заблудилась за кулисами театра в день премьеры. И, вместо того, чтобы блистать в свете рампы, уныло бродит между пыльных декораций, слыша, как на сцене повисла недоуменная тишина... Получается, что Виктор оказался прав: никакая она не актриса, а просто истеричная девчонка, которую следует повсюду водить за ручку.
После очередного поворота Джоан сообразила, что не имеет ни малейшего представления о том, где находится. Значит, что попасть обратно в зал, нужно либо вернуться в зимний сад, либо попробовать открыть наудачу одну из многочисленных дверей, мимо которых она проходила. Джоан остановилась и прижала палец к губам, забыв о помаде. Двери-то все одинаковые: темного дерева с литыми бронзовыми ручками. Побродив по коридору, она уже начала сомневаться, что сможет найти выход в зимний сад... Ну и ладно! Конечно, не очень красиво бродить по Центру без ведома хозяев, но выхода у нее все равно нет. Не сидеть же здесь до завтра! Тем более, что гости явно собирались веселиться всю ночь до утра.
За первой же дверью обнаружился выход на лестницу. Только почему-то она вела наверх. Джоан немного подумала и решила проверить соседнюю дверь. Но та была заперта. Ладно, решила Джоан, если и другие закрыты, попробую подняться выше, а уж оттуда... За третьей по счету дверью находилась довольно большая комната. В центре стояла низкая, застеленная темным шелком кровать со старомодным балдахином. Джоан остановилась посреди чьей-то спальни, пытаясь сообразить, нет ли здесь другого выхода.
Взгляд Джоан натолкнулся на драпировку, полностью закрывающую одну из стен. Ухватившись за изящный шнурок с кисточкой на конце, она попыталась сдвинуть занавес. Что-то негромко щелкнуло, и занавес послушно поплыл в сторону. Джоан даже не сразу поняла, что именно видит перед собой. На небольшом возвышении, в довольно большой полукруглой нише стоял широкий диван, на котором валялся смятый шерстяной плед; рядом с диваном – низкий журнальный столик... Больше Джоан ничего не успела рассмотреть, потому что, наконец, заметила то, на что не обратила внимание с самого начала: от спальни нишу отделяла тяжелая кованая решетка – от пола и до потолка. Джоан невольно сделал шаг назад: ниша напомнила ей огромную птичью клетку. Только оборудована она была вовсе не для попугая. Уже не страх, а скользкий холодный ужас зашевелился внутри, сползая к онемевшим ногам, приковывая их к полу...
В дальнем конце ниши открылась дверь, и на диван плюхнулся человек – худой мужчина в махровом банном халате с ярким журналом подмышкой. Джоан поразила необычная бледность его длинного лица с глубокими темными полукружьями под глазами, которые оттеняла аккуратная седая с рыжеватым отливом бородка. Человек отложил журнал в сторону, поднял глаза и увидел Джоан. Но ни испуга, ни удивления стоящая по другую сторону решетки женщина у него не вызвала.
– Оп-па, – негромко, без всякого выражения, сказал человек. – А я и не знал, что у меня гости.
