Да и так… один косматый старик в рваной хламиде, седой, лохматый, чем-то похожий на знаменитый портрет Эйнштейна, удивленно замедлил шаг…

– Пидорасы! Тварюги! Мать вашу разэтак-так-растак! Ммм…

Наконец, экзекуция окончилась.

Едва не потерявшего сознание Сашку окатили теплой водой – холодной у них тут, у гнид этих, наверное, не было – развязали, вздернули на ноги… нет, снова куда-то потащили… ох, гады, что ж вы никак не уйметесь-то?

Ишь, еще и ржут…

– Суки гладкие!

Протащив избитого пленника по узкой аллее, его – словно куль с овсом – забросили в узкий глинобитный сарай. Еще и напоследок пнули… но так, незлобно – видать, понравилось, как бедолага ругался.

– Копыта убери, петух гамбургский!

Нет… вот… захлопнулась дверь. Суки… Твари поганые! Нелюди! Сектанты гребаные. Ммм… аж спину-то саднит… и то, что пониже. Ни сесть, ни лечь… ну, разве что вот так – навзничь…

Александр отхаркался.

А эта сараюха у них, похоже, что-то вроде карцера. Аналог «холодной», точнее – «горячей», ишь, как раскалилась! А пить так и не дали, сволочи… хоть бы глоточек, хоть бы чуть-чуть… хоть немного…

Пить!

Вот хотя бы той, теплой водицы, которой поливали… а лучше бы – из ручья. Девчонки бы притащили кувшинчик… холодненькой… ах…

Пить хотелось жутко!

От ругани-то пересохло все горло, саднило даже, не хватало еще ангины… Нет… ангина – это, пожалуй, он тут подзагнул, перегрелся…

Чу?!

Кто-то сюда идет, что ли? Нет… ну, вот-вот, отодвигают засов… господи – а ведь темно уже! Ночь.

И прется же какая-то гадина!

Александр собрал весь свой сарказм:

– Кому не спится в ночь глухую?

А, может, воды принесли?

– Вы – русский? Я принес вам попить. Только тсс… не говорите громко.

– Спасибо…

Не говоря больше ни слова, Саша припал к узкой горловине кувшина… Вода! Водичка! Холодненькая! Из ручья! Господи, спасибо тебе, внял молитвам… охх, как хорошо-то!

– Теперь постарайтесь поспать, – шепотом посоветовал неведомый доброхот. – Завтра опять погонят на работу. Спокойной ночи.

– И вам спокойной…

О боже!

И тут до Саши наконец-то дошло! Как в двигателе с поздним зажиганием.

– Постойте! Вы кто?

– Как и вы – раб. Пленник. Меня зовут… Альфред Бади, антиквар из Суса.

– А я – Александр, Саша. Русский актер. Каскадер то есть… Но… вы знаете русский?

– В семидесятые учился в Москве. Институт имени Баумана, может, слышали?

– Ну, конечно!

– Там много наших училось…

– Но как же вы…

– Так же, как и вы… Решили с друзьями половить рыбки.

– Поня-атно… мы вообще где? И далеко ли до Туниса? Или Бизерты?

Ночной собеседник неожиданно рассмеялся, и в глухом, надтреснутом смехе его явно слышалась грусть… и даже – отчаянье.

– Мы очень и очень далеко от того Туниса, который вы знали. И вообще – от всего.

– Как это – очень далеко? Не могло же меня так вот унести! И все же надо отсюда бежать, немедленно.

– Наверное, надо, – согласно кивнул антиквар – в темноте Александр никак не мог разглядеть его лицо, но по всему чувствовалось, что это – старик – может быть даже тот, похожий на Эйнштейна. – Только… некуда.

– Как это некуда?

– Вы не поверите… Позвольте вас спросить, вы знаете, какой сейчас год на дворе?

– И какой же?

– Четыреста тридцать восьмой! Даже не тысяча четыреста… а просто – четыреста тридцать восьмой от Рождества Иисуса Христа.

– Да что вы говорите? От Рождества, значит…

Вот только сумасшедшего тут и не хватало для полного счастья!

Четыреста тридцать восьмой год? Ну да, конечно… Скорее уж, этот господин антиквар – сумасшедший.

Поговорить с ним подробнее Саше удалось лишь дня через три, во время какого-то церковного праздника – похоже, все на этой вилле были христианами, включая пленников. Даже Ингульф – Александр глазам своим не поверил! – и тот молился: патер ностер и все такое прочее… А ведь в драке кричал совсем иное – Донар, Водан – все древние германские боги.

Ну, да бог с ним – пусть себе молится.

Смуглые девушки служанки украсили виллу цветочными гирляндами, надели на головы венки, да и вообще, все приоделись, даже невольникам выдали по чистому полотняному отрезу – типа парадно-выходной формы.

Из-за оливковой рощи ветер приносил отдаленные отзвуки колоколов – видно, там была церковь, деревня… Туда с самого утра и отправилась целая процессия – хозяин с хозяйкой и детьми, старик Василин и все прочие, кроме бдительно несших свою службу часовых и вот, новеньких – Саши, Ингульфа, Миршака… Антиквар тоже остался. Уселся рядом с Александром на ступеньках в тени портика, улыбнулся:

– Ну, как вам здесь нравится?

Саша хмыкнул:

– Да никак! И вообще, давно хотел у вас спросить – есть здесь поблизости хоть какая-нибудь автострада?

– Не поверили… – старик скорбно покачал головой. – Да, в такое трудно поверить. Однако смотрите сами… сколько вы уже здесь, около месяца?

Петров молча кивнул.

– И вот вспомните – видели ли вы за это время хоть какие-то приметы цивилизации? Туристские лайнеры, часы, автомобили? Даже инверсионных следов в небе – и тех не отыщете.

– Значит, в такую уж глушь забрались, – упрямо сдвинул брови Саша. – Я много таких мест знаю, восток Ленинградской области, например…

Молодой человек немного подумал и, взглянув собеседнику прямо в глаза, спросил:

– А вы, любезнейший, рвануть не хотите?

– Рвать? Порвать? – антиквар захлопал глазами – видать, уже подзабыл русский.

– Ну, бежать, я имею в виду, – пояснил молодой человек. – Как раз сегодня, по-моему, удобный случай…

– Бежать? – старик неожиданно расхохотался, сердито и громко. – Да вы хоть знаете – куда?

– А все равно, – отмахнулся Саша. – Куда угодно, лишь бы отсюда подальше.

– Эх, молодежь, молодежь, не слушаете вы стариков, – негромко пробормотал антиквар. – Поверьте, друг мой – эта вилла на данный момент для нас – самое безопасное место. Да-да, вы не ослышались! Именно так. Ничего особенно худого здесь с нами случиться не может…

– Ага, не может, – молодой человек передернул плечами. – Только плетей дадут… или вообще забьют насмерть.

Старик махнул рукой:

– Ну, это эксцессы… Сами-то посмотрите – зачем здесь невольники, то есть – вы? Исключительно для строительства укреплений – многовато, знаете ли, разбойников стало – и на море, и на суше, после того, как сюда переселились вандалы и аланы… впрочем, отребья хватало и до них.

– Вандалы, аланы… – Александр скептически усмехнулся. – Сами-то верите?

– Не хотел бы… – антиквар со всей серьезностью посмотрел на своего собеседника. – Но, увы, приходится. Хотя – ваше дело, можете и не верить. Попытаетесь бежать – убедитесь сами. Ничего вы здесь не найдете – ни дорог, ни машин, ни полиции – все это примерно через полторы тысячи лет появится… Ну, что вы усмехаетесь? Хотите бежать – ладно, черт с вами, только прежде нехудо было бы кое в чем разобраться и изучить… ну, хотя бы латынь.

– Латынь! – молодой человек хлопнул себя ладонями по коленкам. – Что ж, похоже, этот древний язык в нашей секте в ходу.

– Ну, вот, вы опять – в секте…

– А вам, судя по всему, здесь понравилось!

Старик нервно дернулся:

– Я же сказал – это сейчас самое безопасное место. Для, так сказать, адаптации, что ли… Вот, судите сами – после того, как будет выстроена стена и башни, что будет с невольниками?

– Откуда я знаю? – Саша пожал плечами. – Может, на органы продадут…

– Тьфу! Скажете тоже…

– А вы, значит, по-другому думаете?

– Я не думаю, я знаю, – антиквар приосанился, глубоко запавшие, непонятного цвета, казалось, сверкнули.