Выйдя в маленький сквер, Сергей присел на ограждение у клумбы. Солнце сверкало сквозь листья, мимо пробежал мальчишка, ведя пластиковым мечом по рифленому заборчику.

В сущности, уже можно отчитаться перед клиентом. Человеку, который украл анестетик и сделал себе инъекцию, не стоит публично утверждать, будто он не знал, что произойдет с его пальцем. Но раздражает отсутствие одного крохотного фрагмента: доказанного мотива.

Предположения о том, что Новак как-то завязан с торговлей антиквариатом, или ненормален, или на кого-то зол, не подтверждаются. Зато всплыл компромат на Стрингера. Безусловно, ушастая девица из ремонтной службы — это Пэм, и помощь пожилой леди была нарушением копирайта. Копия такого старья наверняка нелицензионная, когда их выпускали, не было никакой 3D-печати. Ясно, почему Клэр не удержалась и вступилась за Стрингера в Сети. Повторить и вернуть подарок мужа — это дорогого стоит.

Изготовление «тилифона» — преступление небольшое и, очевидно, никак не задевающее интересы Новака. Но если Стрингер сделал это один раз, то мог сделать и другой. Мне показалось, он и вправду не знает, что Новак имеет против него. Притворялся? Или, возможно, ему известна только часть истории, если он выполнял заказ или просьбу другого человека? Надо спросить его как следует, занимался ли он этим. Парень, можешь выдохнуть, я не бренд-аудитор, я сыщик, которого ты же и нанял…

Обидно будет, если Новак все-таки окажется ненормальным. Такой красивый сценарий с торговлей поддельным антиквариатом!

Да, вот еще что у меня осталось: почему Калифорния? Какого черта Новак поехал протезировать свой палец в Сан-Диего, к самой мексиканской границе? Чем его не устроили нотвильские клиники? Есть какая-то ирония в том, что новый палец ему сделают с помощью технологий 3D-печати, будь он живой, из его собственных клеток, или нейроуправляемый протез… Или, может, никакого протеза ему не делают, а в Сан-Диего сидит обманутый клиент, который устал ждать денег и настаивает на личной встрече? Для начала надо попытаться узнать, действительно ли он в этой клинике. Как там сказал Эмери — Калмановский или Колмановский университетский нейрологический центр?..

Центр нашелся моментально. На главной странице красовался мозг, в котором вспыхивали и гасли разноцветные линии, замысловато изломанные и переплетенные, как маршруты на карте подземки большого города. Ортопедия и протезирование в перечне услуг были. Сергей открыл одно подменю, другое…

Рита из кофейни наблюдала через окно, как давешний длинноволосый посетитель, сидевший у клумбы, вскочил на ноги и исполнил нечто вроде джиги, беззвучно хохоча и прижимая вифон к груди, а потом снова сел и начал что-то быстро набирать. Поднял голову от экрана и замер, глядя в небо. Посидел так с минуту и вернулся к письму. Вот интересно, что человеку могла написать женщина, чтобы он был такой счастливый. А еще говорят, современные мужчины не способны на искренние эмоции…

— У меня хорошие новости, мистер Стрингер. Я получил надежные доказательства, что Новак перед тем, как совать палец в ваш принтер, ввел себе анестетик.

— Значит, он сделал это нарочно! — Ивен просиял. — Как я и говорил. Спасибо вам, мистер Островски. Думаю, с этим можно идти в суд?

— Вы правы. Но у меня есть еще одна идея. Новак сейчас в Сан-Диего, в Колменовском центре медицинских исследований. Мне кажется, я знаю, зачем он там.

— Ему делают новый палец?

— Можно и так сказать. Но я должен убедиться… уточнить кое-что. А для этого необходимо повидаться с ним лично. Он заблокировал адрес, но я обратился в этот центр, попросил связать меня с ним. Сказал, что представляю ваши интересы, в подробности не вдавался. Он согласен на встречу.

— Лично? — Ивен наморщил лоб. — В Сан-Диего? А не проще связаться по Сети?

— Нет, боюсь, не проще. И я почти уверен, что уговорю его отозвать иск. (И мне просто любопытно, но это мы не станем обсуждать.) Если так будет, вы вернете мне стоимость билета на самолет?

— Если он отзовет иск… конечно, мистер Островски, разумеется. Но скажите, что вы такое про него поняли?

— Скажу, как только смогу доказать. А пока… знаете, мой дядюшка любит рассказывать такую историю. Когда-то давным-давно, когда автомобили еще заправляли бензином из нефти, один тип купил себе машину. Новенькую и очень-очень крутую, ни у кого такой не было. И вот он с друзьями обмывает покупку и говорит: спорим, что я прямо сейчас забью в крышу моей новой тачки пятидюймовый гвоздь? Друг ему: да ладно, ставлю сто долларов, что ты этого не сделаешь. Ах так? — говорит тот тип и встает с места. Все идут в гараж, он вынимает из-под верстака ящик с инструментами, берет молоток, берет гвоздь, и… — Сергей изобразил удар молотком.

— И в чем подвох?

— Друзья так же спросили. Каждый подошел, подергал гвоздь, ощупал крышу — забыл добавить, что тогда кузова автомобилей были металлические. Никакого обмана: листовой металл, большой ржавый гвоздь, сквозное отверстие, острие торчит из потолка салона. Все хором сказали: «Ну ты и дурак», тот, кто поспорил с ним, отдал сто долларов, и пошли допивать.

— Но это не конец истории?

— Не конец. Через неделю друзья увидели, как он рассекает на своей машине. Он сделал в крыше люк — такой квадратный, раздвижной, тогда это был самый предел крутизны. Установка люка обошлась в сто долларов.

Ивен запустил пальцы в шевелюру на затылке, да так и встал, сам себя держа за волосы.

— Ага. Стойте. Если это была крыша, то что у нас люк?.. — Моргнул, пошевелил губами, и вдруг лицо его озарилось пониманием.

Сергей улыбнулся ему, сделал прощальный жест и вышел.

Самолет прилетал в пять утра по Сан-Диего, других вариантов не было. Однако дома было уже восемь, в полете Сергей успел вздремнуть, и спать уже не хотелось. Он отправил контрольное ОК маме (потому что лучше это сделать, чем забыть), арендовал машину и поехал в направлении Колменовского медицинского центра.

Калифорнийские пальмы — плюмажики перистых листьев на высоченных столбах — забавно пародировали прожекторы вокруг летного поля. Небо над аэропортом уже с утра казалось пыльным, выцветшим от жары, но что-то в его оттенке намекало на близость океана. Сергей даже углядел справа от шоссе, за шеренгой пиний, бледно-голубую воду залива. Прямо по курсу небо розовело. Полицейские очень смешно выглядят на фоне зари, вспомнил он. А частные сыщики — тем более обхохочешься.

Сообразив, что в клинике еще все спят, стал выглядывать на карте навигатора мотель подешевле. Мотели тут были через каждые двести метров, и он повернул к ближайшему «минимуму». Пару часов провалялся на койке в тесном номере, лазая по Сети. Полезные для беседы материалы оказались такими искрометными, что он все-таки задремал. Проснулся от колокольчика почтовой программы: 8:15, Крис Новак готов увидеться с ним.

Дорога не заняла и двадцати минут. Короткая дорожка вела от шоссе к белому зданию затейливой архитектуры, — цилиндрические корпуса, соединенные переходами в виде римских акведуков, стеклянные фасады сине-бирюзовые, такого цвета бывает вода в бассейне. Белую стену у центрального входа украшают зеркальные буквы UCSD. И вокруг те же пальмы — как огромные хвосты с помпонами, воинственно задранные в небо.

Новак ожидал его в парке. Сидел на белой скамье под обильно цветущим деревом, держал в руках какой-то гаджет и гладил его, будто кошку. Лет сорок, весь какой-то бесцветный. Лицо правильное, но из тех, которым художник забыл добавить красок и блеска. Мраморная парковая статуя? Скорее фигура из папье-маше.

— Доброе утро, мистер Новак, — Сергей протянул ему руку, Новак отложил свой гаджет, привстал и, отвечая на пожатие, странно махнул в сторону левой рукой, словно ловя равновесие. Правая рука у него была холодная, видимо, долго сидел неподвижно в тени. — Меня зовут Серж Островски, я представляю интересы мистера Стрингера.