— У «них» тоже специалисты есть. Отвели на «черную трассу» и умело разбили голову, как будто он сам налетел на дерево. Он больше двадцати лет катался в Альпах, ни разу по «черной трассе» не съезжал. По-моему, он вообще горные лыжи не любил, только ради «тусовки» себя мучил. А тут в одиночку полез на «черную трассу»! Тоже мне, дед-экстремал.
Аргументы генерала, как всегда, были просты и убедительны.
— Ладно, — сказал я. — Как говорил бравый солдат Швейк, ни капельки не жалко.
— Про кого это он так говорил?
— Про Фердинанда.
— Ну, это ты брось. Сразу видно, что ты — не христианин.
— Швейк был добрый католик, христианин.
— Швейк был вне религии, как идиот, внимательней читай классику! — улыбнулся генерал.</p>
<p>
ПОХОРОНЫ
— Решили в центре города панихиду не проводить, и правильно решили, ты съезди на кладбище, послушай, что будут говорить, только не влезь опять куда-нибудь. На допросе Сержа мне не удалось посидеть, так хоть ты на его похоронах постоишь, поглядишь и мне потом расскажешь, — сказал мой начальник.
Народу на Троекуровском кладбище было довольно много, панихиду устроили на воздухе, погодные условия позволяли. Выступления были блеклые. Латинское правило велит: «О покойниках — или хорошо, или ничего». Вот ораторы ничего и не говорили. Есть другое латинское правило: «О покойнике — или ничего, или правду». Но это правило менее известно, выступавшие, наверное, его не знали, а если знали, то тоже выбрали из него «ничего».
Вдова сидела напротив гроба на специально принесенном стуле. Лицо у нее было злое, брезгливое и неприступное, как у проворовавшейся чиновницы из Министерства сельского хозяйства.
Пятым или шестым вышел говорить парень лет тридцать пяти с короткой стрижкой. Я его видел несколько раз по телевизору, он часто участвовал в разных скандалах, фамилии его я не помнил. Он встал между гробом и вдовой и начал говорить.
— Сергей Маркович! Стоя над вашей разверстой могилой, я хочу сказать, что в вашем лице мы потеряли замечательного человека, русского патриота, чистую душу, государственного деятеля! Вся наша фракция скорбит… Мы не знаем, какие враждебные силы свели вас в могилу… вернее, не можем узнать. Нам не дают! Это какой-то беспредел! Но не радуйтесь, русофобы! На место Сергея Марковича станут сотни борцов!
«Интересно, через какую Сару ему передали конспект надгробной речи? Вот кого можно спросить, что означает пустой листок в конверте, а то экспертиза молчит до сих пор», — подумал я.
— Выражаем соболезнование Валерии Ростилавовне… — продолжил оратор, обращаясь к вдове. Но вдова вдруг заорала истошным голосом.
— Что он говорит! Ведь Серж из-за этого погиб, из-за них, это гады, мерзавцы, подлецы, предатели… — похоже, вдова кое-что знала. — Прогоните его, скажите, чтобы он замолчал!
— Спите спокойно, Сергей Маркович, память о вас навсегда сохранится в наших сердцах, — все же закончил оратор заготовленную речь, и исчез в толпе.
Да, физиономист я плохой. Думал, жена у Сержа — бездушная женщина, а она вон как завопила из глубины души!
Я пошел с кладбища, мне стало скучно. Стриженый парень прав, Сержа есть кем заменить.
Всю жизнь я — сыщик, смею думать, неплохой, поэтому и дело это раскрутил, занимался работой, которую знал и понимал. Кто ж мог подумать, что из дела о ложном доносе получится дело о государственной измене. А тут уже вступают силы, на которые приказ моего генерала действовать по закону не распространяется. Даже мы нарушали закон, а куда деваться, как бы иначе я получил письма, если бы не обманул Сару! На будущее — никаких шпионов, никакой политики. И уголовные дела — не более одного миллиарда рублей. Если преступник украл больше, его в обиду не дадут, не посадят, уж это точно. Если совсем очевидное воровство, то амнистируют по нереабилитирующим обстоятельствам.
Впрочем, что ж это я опять казнюсь?! Я ж не сам влез в дело, так получилось, «step by step», как говорят мои «друзья по переписке» из МИ-6. Обстоятельства сильнее нас.
Надо больше дома бывать, надо больше семьей заниматься, прав Виктор Кузьмич Запрудный! Куплю четыре билета в театр на хороший спектакль и приглашу генерала с женой. Он пойдет. Должны же мы отметить, что выскочили из этого дела живые и без потерь, нас даже со службы не прогнали. А, если генерал не пойдет, я кого-нибудь еще позову.
2014 г.</p>
