Вот так с этой женщиной всегда. Даже при усилии воли рядом с ней тяжело чувствовать себя хорошо. Максим пытается перебить этот кошмар.
Максим: Да. Слушай…
Надежда не слушает Максима.
Надежда: И тога я вдруг вижу тонкий локон волос, бабушкиных волос, вырванный и зацепившийся за шуруп. И он торчит из гроба.
Макс: Это ужасно.
Надежда: Я подхожу, беру этот локон, тяну пальцами. И вдруг тогда мне становится ясно: я понимаю, что это мои волосы.
Надежда замолкает. Максим не хочет, чтобы она продолжала. Больше всего ему хочется, чтобы она навсегда замолчала.
Надежда: Как ты думаешь, что это значит?
Максим глубоко вздыхает.
Макс: Надежда, знаешь… Я понятия не имею. Я ничего не знаю о снах, ничего не знаю о смерти. О смерти в особенности. И не хочу знать.
Надежда внимательно на него смотрит.
Надежда: Смерть вообще не так страшна. Есть вещи и похуже.
Макс: Что-то мне не хорошо.
Надежда: Макс…
Макс: Я чувствую, что мне что-то давит вот здесь…
Надежда внимательна, как никогда.
Надежда: Максим, слушай. Слушай меня внимательно. Ты сейчас встанешь и возьмешь такси. И поедешь прямиком в больницу. Остановишь первого попавшегося врача и скажешь, что это срочно. Он тебя примет, когда увидит, кто ты. Не теряй времени. У тебя может быть инсульт.
Максим встает. Надежда пугающе серьезна.
Макс: Откуда ты знаешь?
Надежда: Иди.
И Максим, к счастью, слушается. Идет.
Затемнение
IX
И снова кухня Игнятович. За столом отец и сын. Им нужно поговорить. Милану нужно кое-что сказать, и он сказал бы, если бы знал, как начать. К стене прислонилась Алегра. Она все слушает с каким-то насмешливым выражением лица, которое дети лет десяти умеют делать специально. На ней спортивная кофта и балетная пачка. Никто не обращает на нее никакого внимания.
Милан: Папа, послушай…
Милан встает.
Игнятович: Что, сынок?
Пауза.
Милан: Послушай, я хочу тебе сказать…
И тишина.
Игнятович: Я слушаю!
Снова тишина.
Милан: Значит, смотри…
Игнятович: На что смотреть, сынок?
Милан: Не надо кричать.
Игнятович вообще не кричит.
Игнятович: Я должен кричать. Если ты действуешь мне на нервы.
Милан: Я действую тебе на нервы, уже! Ты даже не знаешь, что я хочу тебе сказать..
Игнятович: Не знаю, пока ты не скажешь!
Милан: И не скажу, если ты так себя ведешь!
Игнятович: И не говори!
Игнятович встает и собирается выйти. Он давно потерял терпение, общаясь с сыном. То, что происходит сейчас, это уже последствия.
Милан: Ты куда собрался? Я же сказал, что хочу поговорить.
Игнятович: Так о чем же, детка?!
Милан: Сядь, пожалуйста. Я не могу, когда ты вот так стоишь. И я не детка.
Игнятович садится. Уступает и садится. Алегра молча стоит в своем углу, все так же прислонившись к стене, и наблюдает за разговором. И даю вам честное слово, цинично смеется.
Игнятович: Ну вот, я сел. Теперь скажешь?
Милан: Смотри, папа… Знаешь, эти деньги…
Игнятович: Какие деньги?
Милан: Вот, ты опять кричишь.
Игнятович: Какие деньги?
Милан: Папа, мы не можем говорить в таком тоне.
Игнятович: У меня нет никаких денег.
Милан: Есть. На книжке.
Игнятович: Это не мои. Они на срочном вкладе.
Милан: Значит, сними их, папа.
Игнятович: Ах, вот как? Это невозможно.
Милан: Конечно, возможно. Это же твои деньги. Ты можешь делать с ними, что захочешь.
Игнятович: Да. Поэтому я их и положил.
Милан: Но папа…
Алегра улыбается.
Алегра: Дедушка!
Игнятович: Что?
Алегра: Показать тебе, что я умею?
Игнятович: Покажи, солнце мое!
Милан: Алегра, не сейчас…
Ребенок вообще не слушает его.
Алегра: Я выучила одно па.
Милан теряет терпение.
Милан: Алегра! Ты слышала, что я сказал?
Алегра: Мама мне помогла.
Игнятович: Мама, неужели? Ну-ка, посмотрим!
Алегра бежит в другой конец кухни, включает cd-плейер, который стоит на холодильнике. Сначала слышна только мелодия, а потом и голос Колла Портера, та же самая песня — «NightandDay». Алегра становится в позу, готовясь продемонстрировать что-то из этой ужасной детской хореографии, которую дети показывают своим родителям и взрослым, оказавшимся тут случайно. Хореографию, когда сами дети похожи на марцепановых куколок, которые грациозно двигаются, а все присутствующие издают вздохи, наблюдая все это с широкой улыбкой и скрещенными на груди руками, как будто просят Богородицу продлить это чудное мгновение, и с восторгом следят за каждым движением.
Милан: Алегра, выключи это немедленно! Ты слышишь, что я тебе говорю?!
Ребенок начинает танцевать, Игнятович улыбается и постукивает пальцами по столу в ритме слащавой музики. Милан кричит.
Милан: Алегра!
И как будто бы по команде отца, Алегра начинает петь.
Алегра: Night and day, you are the one
Only you beneath the moon or under the sun…
Милан: Alegra, dajem ti reč, bićeš kažnjena!
Алегра: Whether near to me, or far
It’s no matter darling where you are
I think of you…
Милан: Алегра!!!!!
Милан встает, идет, чтобы выключить музыку.
Игнятович: Браво, дорогая, браво!
Алегра продолжает, сейчас даже степует, как Джинджер Роджерс в каком-то фильме, потому что мама сказала, что так делает Джинджер Роджерс. Иначинаетпородироватьнизкийджазовыйголос.
Алегра: … There’s an OH such a HUNGRY YEARNING burning inside of me…
