Когда после ужина мы с Зебом пошли мыть посуду, мне удалось поговорить с ним наедине. Я вкратце изложила суть своей миссии и подчеркнула, что жду от него всемерного содействия в поисках, которые необходимо начать с самого утра.

– Ну, не знаю. Чтоб она. На весь мир. Знаменитая, – бормотал Зеб, обращаясь к мыльным тарелкам.

– Верь мне, брат Зеб, – сказала я. – Разве ты ходишь на концерты классической музыки? Вращаешься в музыкальных кругах?

– Не. Ну.

– То-то и оно.

Брат Зебедий готов был ввязаться в спор, но смиренно потупился под моим суровым взглядом.

Когда на экране замелькал очередной видеофильм – погони, мощные взрывы, крутые американские парни, битье посуды и все что положено, – мне в голову ударил алкоголь. Я встала, пожелала всем спокойной ночи и попросила большую кружку воды, чтобы поставить рядом с гамаком. Под огоньком свечи попыталась прочесть несколько абзацев из «Правописания», но глаза безнадежно слипались. Пришлось закрыть священную книгу, дав себе слово завтра вечером прочитать вдвое больше. Я разделась до нижнего белья и, невзирая на свое сумеречное состояние, с легкостью забралась в гамак.

Покачиваясь, я старалась не думать, что у меня вот-вот лопнет мочевой пузырь; почему-то мне пришло в голову, что все мы здесь слегка урезаны: Айсис – Ай; Зебедий – Зеб; Деклан – Дек; Уинстон – Уине. Насчет Боза и Скарпы не поручусь – одно имя точно звучало как сокращение, хотя оба смахивали на прозвища.

Я встала в туалет, для приличия накинув куртку. На обратном пути до меня донесся обрывок чьей-то нелепой фразы, вроде как «…на корпус пробило», и в ту же секунду брат Зебедий, в одних трусах и с амулетом на шее, пулей вылетел из своей комнаты, едва не сбил меня с ног и, зажимая рот ладонью, ринулся в уборную, где у него началась безудержная рвота.

Я стояла у деревянной лестницы, ведущей на чердак, и раздумывала, не нужна ли брату моя помощь.

Через некоторое время Зеб вышел из уборной, облегченно вздыхая и ухмыляясь.

– Как ты, брат Зебедий? – спросила я.

– Нормалек. – На его лице сверкнула широкая улыбка. – Ага. – Он обнял меня за плечи и привлек к себе. – Красивая ты, Ай. – Напоследок вздохнул и все с той же улыбкой исчез в комнате, где ждала Тушка.

Слегка опешив, я вскарабкалась по лестнице, снова улеглась в гамак и позавидовала брату Зебу, который на удивление легко справился с недомоганием.

– А кенгуру?

– Кенгуру? – До меня не доходило, о чем спрашивает брат Зебедий.

– Кенгуру, – подтвердил он, когда мы входили в поезд метро на станции «Килберн-парк».

В вагоне были свободные места, и я уже приготовилась уличить Зеба, когда тот плюхнется на мягкое сиденье, не имея при себе доски. Прочистив горло, он сделал вид, будто всего-навсего решил взять газету, оставленную кем-то из пассажиров в середине вагона, и вернулся ко мне еще до того, как закрылись двери. Поезд тронулся.

– Что «кенгуру»? – напомнила я.

– Ну. Типа. – Он недоуменно пожал плечами. – Их-то можно?

– Ах вот ты о чем.

Я задумалась. Поезд, гремя и дергаясь, мчался сквозь темный тоннель.

Было еще утро. На рассвете я потратила непозволительно много времени, чтобы добудиться моего единокровного брата, – мне категорически не хотелось приступать к важнейшему этапу моей миссии в одиночку.