Я вежливо поговорила с ним на итальянском, и он широко улыбнулся.

Его акцент был сильным, и он объяснил, что он из Трапани, на носу Сицилии. Я видела, что Себастьяну было тяжело понимать разговор, поэтому перешла на английский.

― Мы надеемся в скором времени посетить Сицилию, ― сказала я, бросив кроткий взгляд на Себастьяна, который улыбнулся в ответ.

― Ах, тогда вы должны посетить мой родной город и пожелать ему всего хорошего от меня, ― сказал пожилой мужчина, ― и вы будете плакать перед красотой Мадонна ди Трапани (прим. пер. мраморная статуя Мадонны с младенцем).

Он отошел, счастливо болтая сам с собой, когда вспомнил свой родной город. Я улыбнулась Себастьяну, когда он держал мою руку через стол, но затем его глаза расширились в удивлении.

― Ты сняла свое кольцо, ― прошептал он.

Я молча кивнула.

Это было правдой: пока я наматывала круги по дому, я случайно посмотрела на свою руку и увидела кольцо — и я имею в виду, по-настоящему его увидела, и все, что оно означало. Я сняла свое помолвочное кольцо, то самое с тремя мелкими бриллиантами и затем сняла золотое обручальное кольцо. Я держала их в своей руке, задаваясь вопросом, что делать с ними. Я раздумывала оставить их на кухонном столе или на тумбочке рядом с половиной кровати Дэвида, но в конечном итоге бросила их в кошелек.

Моя рука ощущалась настолько легкой без обручального кольца, будто она плыла. Себастьян прижал мою руку к своей щеке и закрыл глаза. Когда он снова открыл их, его глаза заблестели от непролитых слез.

― Ты, и правда, уходишь от него, ― сказал он, и я не была уверена, вопрос это или утверждение.

― Да, ты думал, я этого не сделаю?

Он выглядел изумленным.

― И да, и нет. Я продолжал надеяться... я знаю, что ты многим жертвуешь. И... я знаю, что не могу предложить тебе ничего...

Я подняла руки, чтобы остановить его.

― Это не так Себастьян. Ты уже дал мне так много ― ты просто не понимаешь это.

Он нетерпеливо покачал головой.

― Не утруждайся подбадривать меня потому, что...

Я снова перебила его.

― Я этого не делаю! Ты вернул мне мою самооценку и дал надежду на будущее. Ты подарил мне любовь. Ты подарил мне себя. Больше мне ничего не нужно.

Он потянулся через стол и прижал руку к моему лицу. Я наклонилась к нему и закрыла глаза.

― Я люблю тебя, ― сказал он.

Официант прервал нас вежливым покашливанием, улыбкой и подмигнул Себастьяну, который ухмыльнулся в ответ.

Себастьян наотрез отказался заказывать закуски, и я не могла сказать, было ли это, потому что его беспокоила их стоимость или он как можно быстрее хотел отправиться в отель. В любом случае я не могла убедить его изменить свое мнение, поэтому отказалась от своих мыслей о капонато и заказала кус-кус вторым блюдом с половиной графина красного вина.

Я не возражала, он был не единственный, кто мечтал об огромной кровати в отеле с чистым бельем и двухместным душем. Хм, мне не нужно будет стирать простыни ― как прекрасно. Хм, намыленный влажный Себастьян в двухместном душе. Подождите! Там была большая ванна или я просто нафантазировала это? Черт! Я не помнила. Эта идея захватила мой разум.

― Что такое? Ты выглядишь своего рода разозленной, ― сказал он осторожно. ― Я не возражаю, если ты все выскажешь.

Я подняла взгляд в замешательстве, затем улыбнулась ему.

― Нет, все в порядке, я просто пытаюсь вспомнить, есть ли ванна в номере.

― Ты об этом думаешь?

На секунду он выглядел слегка шокированным, затем шаловливая улыбка озарила его лицо.

― Круто!

Я отвлеклась на мгновение, когда заметила, что кто-то отворачивается от окна, и затем увидела проблеск длинных светлых волос...

― Что ты думаешь делать, если там есть ванная?

Я подняла бровь.

― Ну, я думаю, что стану очень грязной. И затем очень чистой.

Он сглотнул и моргнул несколько раз.

― Насколько грязной?

Сейчас он застал меня врасплох, потому что я не знала. Дэвид предпочитал все обыденное. Только в последние несколько недель с Себастьяном я начала постигать возможные грани удовольствия.

Я уставилась прямо на него.

― Давай узнаем вместе.

Его ответная улыбка была великолепной.

Официант прибыл с нашими блюдами и наполнил для нас бокалы. Я увидела, что Себастьян опешил, а затем вспомнила про его возраст. Как забавно, что я могла забыть об этом, учитывая необычные обстоятельства наших взаимоотношений. Очевидно, официант был готов поверить, что Себастьяну уже исполнился двадцать один год ― он даже не проверил. От этого я испытала некую надежду.

Себастьян поднял свой бокал с вином и провел пальцем по ободку. На секунду я представила его в черном смокинге и белой рубашке, в частной зоне в Ла Скала. Я подняла свой бокал и наклонила к его.

― За нас!

Он улыбнулся и чокнулся своим бокалом с моим.

― За нас.

Самый лучший тост.

Я наклонилась через стол к нему и прошептала заговорщически:

― Конечно, ты слишком молод, чтобы пить легально.

Он улыбнулся и сделал большой глоток.

― Я слишком молод, чтобы делать многие вещи, ― сказал он, опустил свой палец в вино и протянул его мне.

Я взяла его палец в рот и слегка прикусила, когда всосала его.

Он выдохнул через стиснутые зубы и закрыл глаза. Когда он снова открыл их, темная поволока желания затянула его радужки цвета морской волны.

Я задрожала, освобождая его палец.

Он улыбнулся ― медленной, сексуальной, соблазнительной улыбкой. Я хотела провести языком по этим губам, почувствовать их мягкость, их полноту, их влажность, когда он приоткроет их. Я воображала, как попробую языком каждый сантиметр его твердого, подтянутого тела, впитаю его запахи, попробую соль на его коже.

Он не сводил своих глаз с моих, и я уверена, что мои глаза показывали каждую мысль. Он облизнул губы и сглотнул.

Официант разрушил чары, незаметно располагая посуду перед нами и игнорируя наши пылкие взгляды. Возможно, он постоянно видел такое, хотя, если так и было, я не могла представить, почему ресторан еще не сгорел в пламени.

Себастьян откинулся на своем кресле и сделал глубокий вдох.

― Это всегда так? ― внезапно выглядя потерянным и уязвленным.

Я знала, о чем он спрашивал, и у меня не было ответа. Я покачала головой.

― Не для меня... до этого момента, до тебя.

Что я знала о любви, которая заставляла задыхаться, когда твое тело изнывало каждый день и ночь от связи с другим, физически, ментально и духовно? Это было полностью новым и пугающим, волнующим, великолепным. Я была ослеплена светом, что исходил от него, проникая в тень моего предыдущего существования. Он затмил все, стер все, что было прежде. Я переродилась ― не только с ним, но и сама по себе. И я была готова к приключению.

Я сделала глубокий вдох и указала подбородком на еду.

― Ешь, тебе нужна энергия.

Не разрывая зрительного контакта, он поднял свою вилку, с накрученной на ней пастой и протянул меня.

― Хочешь попробовать?

Я взяла вилку в рот и почувствовала, как сливочный соус стекает на мой подбородок. Себастьян ухмыльнулся и очистил все своим пальцем, а затем облизал его.

Остальная часть еды была поглощена тем же способом, пробуя еду друг у друга, заводя друг друга, разжигая пламя с каждым новым чувствительным ощущением. Я хотела проползти по белой скатерти, содрать его рубашку и взять его там, где он сидел. Я представила себе, как провожу руками по его волосам, засунув свой язык в его рот, прижимаясь к его телу, когда он находится внутри меня. Я облизнула губы.

Внезапно он отбросил вилку и потер свое лицо руками.

― Я не могу сконцентрироваться на еде, когда ты так смотришь на меня! ― пожаловался он.

― Как? ― сказала я, изображая невинность, хотя на самом деле не чувствовала ее.

― Вот так!

Насмешливо я вонзила вилку в кус-кус, осторожно поднесла к своему рту и начала жевать с наглой медлительностью, не отводя от него взгляд. Затем облизала губы и начисто облизала вилку.