Она уставилась на меня в недоверии.

— Себастьяна?

— Да. Мы столкнулись на пляже. Это был приятный сюрприз.

— Он был на пляже? — воскликнула она.

Ради всего святого, я ведь не на сербскохорватском говорю.

— Да.

Ее глаза сощурились, и у меня появилось четкое ощущение того, что я волей-неволей выдала его секрет.

— Себастьян! — её резкое ударение на гласные звуки его имени пронеслись по саду и несколько людей обернулись, и уставились в недоумении.

Я проследовала за ее взглядом и увидела его, облокотившегося на забор веранды. Он был выше, чем я предполагала, когда смотрела на него с положения стоя. Он был таким же высоким, как его отец, выше, чем Дэвид. Сейчас Себастьян был одет более официально: в слаксы цвета хаки, белую рубашку, рукава которой были мягко закатаны до предплечий, а также вокруг шеи болтался ослабленный черный галстук. Так он выглядел более раскрепощенно, чем большинство мужчин присутствующих тут.

— Мама? — спросил он, смотря на нее настороженным взглядом.

— Кэролайн сказала, что ты сегодня был на пляже.

Внезапно он улыбнулся и подошёл, чтобы присоединиться к нам, он просиял, когда увидел меня.

— Здравствуйте, еще раз, миссис Уилсон. Я же говорил вам, что мы встретимся с вами вновь.

— Ты был абсолютно прав. Как покатались?

— Было здорово, спасибо! Мы…

— Себастьян! — прервала наш разговор Эстель, низким разгневанным голосом. — Мы думали, ты должен быть занят подготовкой к сдаче тестов повышенной сложности. Ради всего святого, тебе просто необходимо сдать их, если ты планируешь продолжать обучение в следующем семестре. Тебе следовало бы подумать о твоих экзаменах в школе. Ты хочешь получить степень специалиста заранее или нет?

Он беззаботно пожал плечами в той немного раздражающей манере, когда многие подростки хотят просто позлить своих родителей, но я заметила, что он тоже был раздражен.

— Я занимался после обеда, — ответил он спокойным голосом. — Утром была отличная волна, Чес…

— Мы с тобой поговорим об этом позже, — зло прошипела она. — Твой отец обязательно захочет услышать об этом.

Она пошла прочь, оставляя после себя неловкое молчание. Донна увела Дэвида, и мы остались наедине с Себастьяном.

— Прости меня за это. Я бы никогда не сказала ничего подобного, если бы знала, что это принесет тебе неприятности.

Он снова пожал плечами и улыбнулся.

— У меня вечно неприятности, поэтому это не изменит ничего.

— Ох, ну, тогда выпьем за неприятности! — я подняла свой бокал, изображая ироничный тост.

Себастьян ухмыльнулся, его глаза наполнились счастьем, образовывая вокруг них небольшие морщинки. Я поняла, что его глаза были сине-зелеными, цвета океана. Я совсем позабыла. Как удачно, что я заметила это.

— Ты давно занимаешься сёрфингом? Ты смотрелся достаточно хорошо.

— Вы наблюдали за мной? — он выглядел довольным. — Это были по-настоящему хорошие маневры внутри трубы. (прим. пер. Труба — полость внутри волны, образующаяся при ее закрытии)

— Я понятия не имею, что это значит! Но я достаточно долго наблюдала, ты выглядел таким грациозным.

Он внезапно покраснел и уставился в пол.

— Как в школе? — спросила я, сменив тему.

— Ох, да нормально. Через неделю я получу диплом...

Значит, полагаю, ему уже исполнилось восемнадцать.

— А потом осенью в колледж?

— Вероятно. Папа хочет, чтобы я поступил на службу в армию, а мама хочет, чтобы сначала я получил высшее образование.

— А что хочешь ты?

Он выглядел удивленным, будто никто не задавал ему такой вопрос. А затем он озорно улыбнулся.

— Я хочу заниматься сёрфингом.

— Конечно. Прекрасная карьера — пляжный бомж. Возможно, нам стоит выпить за то, чтобы лето не кончалось.

Он рассмеялся беззаботным смехом, который заставил меня улыбнуться в ответ.

— Я мог бы выпить один из ваших особенных «Лимончелло».

Должно быть, я выглядела озадаченно, потому что он тут же объяснил свою фразу.

— Раньше вы делали его для меня — без алкоголя.

— Ох, точно. Когда ты был ребенком.

Он нахмурился, как будто что-то, что я сказала, не понравилось ему, но эти эмоции быстро исчезли с его лица.

— Вы часто ходите на пляж? — спросил он, его глаза такие удивительно выразительные.

— В Северной Каролине бывала нечасто, поскольку работала. Но мы только неделю назад вернулись, и сегодня первый раз удалось вырваться. Хотя мне надо распаковать еще очень много всего.

Я вздрогнула, вспомнив о тех деревянных ящиках в гараже.

— Я могу помочь вам. Распаковываться, я имею в виду. Переносить вещи и все такое.

— Ох, ну, спасибо. Но думаю, я справлюсь. На самом деле, там не так много всего.

— Я с радостью помогу. Здорово, что вы вернулись.

Это его предложение и комментарий привели меня в замешательство, хотя часть меня признала, что было бы неплохо, если бы мне помогли все эти вещи перенести. Нет, он должен учиться, это было бы несправедливо.

Поверх его плеча я заметила Дональда Хантера, который двигался в нашу сторону и по мне пробежали мурашки: он выглядел взбешенным.

Выражение моего лица, должно быть, насторожило Себастьяна, поскольку он оглянулся, чтобы посмотреть, что привлекло мое внимание.

— Твоя мать сказала, что ты был на пляже этим утром, — напрямую выплюнул отец Себастьяна. Он схватил Себастьяна за руку и развернул, чтобы он встретился с его гневом.

Себастьян побледнел:

— Да, но...

— Я, черт возьми, предупреждал тебя, что сделаю, если ты вновь так поступишь в то время, когда должен учиться.

Я была крайне потрясена, что этот мерзкий мужчина так говорит со своим сыном прямо предо мной, посторонним человеком.

— Отец, я...

— Заткнись! — заорал он.

Люди уставились на них. А я просто онемела от ужаса, неспособная оторвать взгляд от семейной драмы, которая разыгралась перед моим взором.

— Можешь послать своему сёрфу прощальный поцелуй — и больше никакого пляжа. Ни за что мой сын не будет тратить свою жизнь впустую, бездельничая на пляже.

Себастьян вырвал свою руку и ответил своему отцу:

— Я учусь с обеда, отец. И я сам купил себе доску. Я работал. Она моя. Ты не имеешь права трогать ее.

Лицо Дональда стало безобразно красновато-коричневым, и я думала, что он ударит своего сына. Но через секунду он уже взял себя в руки.

— Разговор еще не окончен, — прошипел он и отошел от нас.

Себастьян уставился в пол, в выражении его лица мелькали унижение и гнев.

Я чувствовала себя ужасно виноватой, все это было моей ошибкой.

— Мне так жаль, Себастьян, — прошептала я. — Я понятия не имела... — сбивчиво пробормотала я.

Он покачал головой:

— Он просто мудак. Я по-настоящему ненавижу его. Не могу дождаться, когда свалю из этого дома, — свирепо сказал он. — Чем раньше, тем лучше.

Я не знала, что сказать на это. Я просто сочувственно кивнула. В конце концов, разве не я сбежала от своей матери, как только смогла? Я отчаянно искала новую тему, но мой разум не желал сотрудничать. Донна быстро вернулась, выглядя раздраженной из-за выходки Дональда. «Какой невежа» — это выражение так и мерцало на ее лице.

— Могу я освежить твой напиток, Кэролайн?

Не осознавая этого, я уже допила свой коктейль.

— Ох, да, спасибо.

— Себастьян, еще содовой?

— Не-а, спасибо, миссис Форштадт, — безжизненно пробормотал он, затем внезапно пошел прочь.

Донна покачала головой:

— Бедный мальчишка. За что ему все это.

— Его отец всегда такой? — все еще шокированная, спросила я.

Явно ответ был «да», но Донна не захотела вымолвить что-то определенное или выругаться.

— Эх, ну, Дональд — это Дональд. Должно быть ты помнишь.

Я смотрела на удаляющуюся спину Себастьяна, вспоминая другие случаи такого поведения Дональда, когда его сын был еще ребенком. Я была поражена тем, что Себастьян сам не превратился в монстра. Он казался таким же милым и ласковым, как и много лет назад.