- Вот он, Старград!

- Чего? - не понял Роджер - Альденбург! Приехали! - поправился Святобор.

Стражники уж было замкнули врата, когда на мосту показался франк и его оруженосец. А кто еще в такую пору мог сопровождать рыцаря? Святобор, понятно, не стал никого разубеждать.

На третьем скакуне поперек седла лежал труп. И ругу пришлось бегло описать схватку с грабителями. Роджер между тем уплатил пошлину за обоих. Затем вызвали старшего. И франк снова раскошелился, чем подкрепил свое требование похоронить убитого на освященной земле. Несомненно, это вызвало большое уважение к странствующему рыцарю.

Роджер еще раз пригласил "свея" на службу, но тот снова вежливо отклонил просьбу. Свое недовольство франк выразил тем, что он забыл про обещаный своему спутнику ужин.

Святобор же был слишком умен, чтобы лишний раз напоминать об этом.

На городской площади они расстались - рыцарь рассчитывал переночевать у святых отцов, а руг отправился к знакомому по предыдущим скитаниям еврею. Когда-то он спас от пиратов сына ростовщика, и с тех пор не раз находил ночлег у того в лавке.

- Если благородный сэр соизволит меня выслушать...

- Говори, свей.

- Не сочтите это богохульством! Ищите того Чернокнижника среди святых братьев. Сдается мне, ваш враг скрывается там, где его никто не стал бы искать, веря в непогрешимость матери- церкви. Я помню одного колдуна, который прислуживал епископу Абсалону. И если вдруг что этой ночью разузнаю - непременно сообщу вам.

- Да хранит тебя бог! Я отдал бы половину состояния, лишь бы увидеть Жозефа Флорентийца на костре.

- Да сопутствует вам удача, сир Роже! - потрафил руг, прощаясь с рыцарем.

* * *

Святобору открыла испуганная ночным визитом полная черноволосая женщина с легким намеком на усы над пухлыми вывернутыми губами, в ней он без труда узнал жену Назара.

- У меня есть дело к твоему мужу. И если ты поторопишься его разбудить, то я в долгу не останусь.

Ривка посмотрела ему за спину, но не обнаружив там никого, нехотя пропустила гостя в дом.

Шаркающей походкой из комнат вышел хозяин лавки, а с ним Янкель, вооруженный длинным кинжалом, здоровенный детина, служивший при Назаре кем-то вроде телохранителя.

- Мир этому дому. Я смотрю, ты не рад мне, старик?

- Признаться, господин, уж и не чаял застать вас в живых. Ходили слухи, что из Арконы не спасся ни один человек. Да славится праотец Авраам! ответил ростовщик, знаком отсылая Янкеля.

- Вранье. Как видишь, я снова здесь. Мое золото цело?

- Богу известно, как бедны дети его, но оно в полной сохраности. Я долго не имел от вас известий, правда, опыт говорит, что у золота всегда найдется хозяин. А вы, несомненно, приехали по случаю завтрашнего праздника. Я должен был догадаться.

- А в чем дело?

- Он ничего не знает. Слышишь, Ривка?

Наш гость приехал в пасть ко льву, а думает, это веселая прогулка. Не мне, старому еврею, что-то советовать, но вы бы поостереглись. Завтра на центральной площади сожгут языческие идолы с самого вашего острова. Уже привезен какой-то семиглавый истукан и еще деревянный ругенский кумир с этими, ну, как их там... В руке... Играть.

- Гусли?

- Наверное. Потом, какая-то медь... Не согласится ли господин разделить со мной скромный ужин?

- Это было бы очень кстати. Я не ел сто лет. А нельзя ли выкупить сию медь, почтенный Назар?

- Известно, что филистимляне алчны, но они не так глупы. Мне страшно подумать, что может случиться, если епископ прознает...

- Любому оружейнику нужен лом, и бояться тут нечего. Я дам по пять золотых за каждую статуэтку.

- Говорят, эти изображения уже сильно испорчены пламенем и варварским письмом- вздохнул ростовщик.

- Семь золотых.

- Да будут им надписи эти, как Валтасару огненные знаки. Штуку - за десять золотых. Я и так останусь в накладе. Подумайте сами, мне надо сторговаться со стражей, затем с тем же кузнецом, чтобы говорил всем, как переплавил варварские лики.

- Ты получишь деньги.

- Я чувствовал себя уверенней, когда бы имел задаток.

- Нет! Сначала ты выкупишь наших кумиров - потом я рассчитаюсь с тобой. Мы добрые знакомые Назар и не привыкли обманывать друг- друга...

- Ах, мне бы ваши заботы! Я был бы самым счастливым евреем на Свете.

- Но если все-таки ты вздумаешь меня надуть...!

- Хвала Авраамову богу, я еще не выжил из ума, господин. Если ваша медь продается- завтра же она будет у вас.

- Вот- вот. И не забудь, что я меняю ее на золото, которое столь любимо твоим племенем.

- Какой бедняк не радуется звону монет?

Но вас я не предал бы и за копи царя Соломона.

Руг рассмеялся и хлопнул ростовщика по плечу, да так, что тот едва не упал.

Принесли фрукты - слабое утешение для изголодавшегося мужчины, но сейчас Святобора заботило совсем другое.

- И еще одно, Назар. Я ищу одного человека. След привел меня в Старгород. Нутром чувствую - он здесь.

- Отведайте вина. Только вчера мне привезли несколько бочек из Бордо.

- Пей и ты...

Назар хотел было возразить, но потом улыбнулся и пригубил.

- Если бы господин обрисовал мне того человека?

- Он чернокнижник. Единственная в своем роде тварь- доверенное лицо некоего датского епископа- Абсалона. Я так подозреваю, что он к тому же знается с храмовниками, но имел неосторожность отравить одного из них много лет назад в Палестине.

- Может быть господин сообщит мне имя своего врага?

- Чаще называют его Флорентийцем, но на самом деле он- Жозеф.

- Йосиф, Йосиф! Бедный Йосиф, - саркастически улыбнулся Назар.

- Ты знаешь, где его найти?

- Нет. Но наведу справки у знающих людей. Это я к тому, что если вы ведете дело, то Жозеф и в самом деле обречен.

- Эти сведения нужны мне к завтрашнему утру. Ты получишь еще сто золотых поверх обещанного, если мерзавец окажется в городе.

- Насколько он стар? - спросил ростовщик, потирая руки.

- Чтобы ответить на этот вопрос, ты должен просветить ругенского варвара о том, как вы ведете счет летам.

- Филистимляне делят жизнь на шесть разных периодов. То младенчество, ибо неразумен был человек до Великого Потопа, детство и отрочество, затем следуют юность, зрелость и старость. Ровно столько же минуло по их счету эпох- от потопа до Авраама, от Авраама до царя Давида, от Давида до вавилонского плена, от него и до рождения христианского пророка, а последнюю нынешнюю эпоху завершит конец Света. Да будет с нами милость Иеговы.

- Тогда, он стар, или на пороге старости. Флорентиец низкого роста, щуплый и чернявый.

- Этого вполне достаточно, чтобы раздобыть необходимые сведенияответил ростовщик и еще раз пригубил вино.

- Скажи мне, Назар. Ты- мудрый человек, ты много видел всякого лиха. Почему их псалтырь изображает милосердного Христа грозным полководцем в полном рыцарском одеянии.

Почему именем этого Христа творится столько грязных и подлых дел?

- Ах, ваша милость. Мои предки уже поплатились за подобные вопросы, и мне они наказывали жить в мире и согласии с последователями любого пророка.

Святобор промолчал, но сам подумал:

"Как же! Вам дай только волю - и вы опутаете этот мир сетью своих вездесущих лавочек..."

Так подумал он, но вслух сказал лишь:

- Удивительный вы народ. Вас гонят- и вы уходите. Вас бъют- вы подставляете обе щеки. Скажи еще, Назар! Есть ли у тебя Родина?

- Ругии говорят - там хорошо, где нас нет, но евреи добавляют - и что мы еще есть - тоже хорошо.

- Ну, что ж. По-своему они правы. Утро вечера мудренее. Укажи мне место, где я мог бы провести эту ночь.

* * *

Ему не спалось. Беспокойная память заключила волхва в крепкие объятья. Он как бы заново переживал весь жизненный путь, годы ученичества, годы изнурительных тренировок, первую любовь, рождение сына, битвы и бесконечные схватки, удачи и поражения. Последних было не много, и тем горше становилось у Святобора на душе, когда он возвращался к недавним событиямразорение родного города, уничтожение святилищ, поругание словенских кумиров, гибель Ингвара.