«Смок – это тоже из жаргона, только теннисного, и означает оно «резаный мяч». То есть «крученый», что по смыслу книги ближе: «Крученый Беллью» ! Ну, что, из сознания моего будешь брать или мне просто тебе начитывать?»

«Начитывать проще, конечно. Как диктант в школе…»

«Тогда слушай…»

Глава третья. Что сказал редактор и на что клюнул сапожник

Неделю спустя, в понедельник, Сергей Городецкий (с подселенцем Карцевым) появился часам к 10 утра в редакции «Енисея». День этот был выбран Карцевым намеренно как наименее суматошный: после воскресного выпуска и за день до «срединного». По такому случаю Сережа организовал себе отгул, отработав за понедельник в воскресенье, под руководством бобыля-трудоголика Ильи Николаевича.

Пришел он, естественно, не с пустыми руками, а с полным «переводом» шедевра Джека Лондона. На входе в редакцию его ожидаемо (разведчик Карцев предупреждал) придержал сидящий на табуретке седоусый вахтер казацкого вида:

– Извиняйте, молодой господин, Вы по какому делу в редакцию?

– Я хотел бы говорить с главным редактором, господином Кудрявцевым.

– Извиняйте, а по какому делу?

– Я принес материалы, которые, надеюсь, покажутся ему интересными…

Лишь после дотошной проверки паспорта («Мещанин Городецкий, значит? Сергей Андреевич? А в папке материалы, значит? Сумку-то здесь оставьте, не пропадет…») казак позволил войти в заветную дверь. За которой оказался второй цербер, на этот раз женского пола: пышноватая круглолицая блондина лет 25, в тесном жакете, из-под которого выглядывала крепдишиновая блузка, и в длинной свободной юбке, почти скрывающей кожаные ботинки. Она выжидательно подняла глаза на посетителя.

– Здравствуйте. Егор Федорович у себя?

– У себя. А что Вы хотите?

– Я к нему с предложением, от которого он не сможет отказаться.

– Предложение? Вы что, посредник от Гадалова? Хотя молоды больно… Или Вы с рекламой? Тогда это ко мне…

– Не посредник и не реклама. Так позволите?

– Сейчас я спрошу…

И она скрылась в смежной комнате.

«Вот мурыжат! – заворчал Карцев после пяти минут ожидания. – Во все времена палки в колеса авторам ставят…»

Тотчас дверь открылась, и барышня позвала сладким голосом: – Проходите, пожалуйста.

Войдя в следующую дверь, Сергей наткнулся на любопытные взоры четырех сотрудников редакции, всех с интеллигентными бородками: высокого, представительного, подвижного и лысого.

– Егор Федорович? – вопросительно обвел он всех взглядом.

– Вот он я, – откликнулся подвижный. – Что за предложение такое? Вы автор, что ли?

– Не совсем. Предложение для вашей газеты может оказаться очень прибыльным. Но, может быть, мы обсудим его с Вами наедине?

– У меня от своих сотрудников секретов нет! Впрочем… Проходите в мой кабинет…

И открыл очередную дверь.

Кабинет оказался небольшим, об одном окне: в нем помещались письменный стол, четыре стула вокруг него и два шкафа по стенам. Редактор обошел стол, сел по центру, указал посетителю стул напротив и, оглядев его с большим сомнением, проронил: – Слушаю Вас, молодой человек.

– Я действительно еще молод, но жил около года в Петербурге, где заимел довольно много знакомых, в том числе из числа молодых журналистов. Они много говорили об особенностях издательского дела и строили различные прожекты по его улучшению. Один из них показался мне совершенно реальным и с большой вероятностью прибыльным. Даже странно, что ни в одной столичной газете он так и не был реализован…

– И что это за прожект?

– Они называли его «роман-газета». Это воскресное приложение к газете, в котором печатаются популярные романы и повести – целиком или разделенные на две-три части. Я знаю, что и сейчас ряд газет печатает воскресные приложения к газетам в виде журналов – но здесь соль в том, что «роман-газета» должна печататься на точно такой же газетной бумаге, что и обычная газета, в результате чего ее стоимость будет сопоставима со стоимостью газетного номера.

– Ну-у, пожалуй, будет. Если автор, предоставивший для приложения свой роман, не загнет цену.

– Можно перепечатывать уже изданные книги, в том числе давно умерших классиков, у которых нет алчных родственников. А еще можно печатать переводы малоизвестных писателей, которые не успели прославиться и живут очень далеко – например, в Америке…

– Кто же станет читать малоизвестных?

– Но ведь все писатели начинают с неизвестности – а потом, спустя годы, их первые произведения признают шедеврами…

– Так–то оно так, но классиков большинство моих читателей уже прочло, а делать ставку на будущих зарубежных гениев… Да и где их взять, эти переводы?

– А вот я как раз принес Вам свой перевод одной приключенческой повести, из жизни золотоискателей Аляски… Автор еще молодой человек из Сан-Франциско, пишет необыкновенно легко и увлекательно под псевдонимом Джек Лондон…

– Джек Лондон? По-моему, я о нем не слышал…

– Конечно, ему нет еще тридцати, это одна из его первых книг, которую я купил как раз в Петербурге, в оригинале…

– Вы что, настолько хорошо знаете английский?

– Я там много занимался с репетитором и переводил: наши преподаватели в Горном институте очень рекомендовали знание английского, на котором издается много геологической литературы.

– Простите, я не поинтересовался, с кем разговариваю?

– Меня зовут Сергей Андреевич Городецкий, я родом из Красноярска и был студентом на геологическом факультете Горного института, а сейчас пока работаю в губернском архиве.

– Так Вы сын безвременно усопшего Андрея Городецкого? И Елены Михайловны? Как она, голубушка, поживает?

– У нас все хорошо, благодарю Вас.

– Да уж представляю, как хорошо… Из студентов-то за неимением средств отчислили? Ну а какое жалованье в архиве – я тоже примерно представляю. И Вы решили таким вот способом немного подзаработать? Впрочем, совершенно правильно решили: эта «роман-газета» вполне может оказаться доходной. Надеюсь, что и перевод Ваш нам понравится и мы его, в самом деле, напечатаем. Он у Вас с собой?

– Вот.

– Та-ак, повесть немаленькая. Это не беда, разделим пополам. Если же она нам не «покажется», то не обессудьте. Хотя… сама идея настолько интересная, что мы в любом случае выпустим несколько номеров такого приложения – например, с повестями Брет Гарта, который тоже о золотоискателях писал. Читали?

– Читал, конечно.

– Так вот: если роман-газета раскупаться будет и принесет доход, я Вам обязательно выдам премию. Обязуюсь. Если же и Ваша переводная повесть публике полюбится, то выплатим за нее гонорар по существующим расценкам.

– Спасибо, Егор Федорович. Когда мне можно узнать Ваше решение?

– В конце недели, пожалуй. Но лучше придите ко мне домой вместе с матушкой, в воскресенье к обеду. Ведь моя жена была с ней в молодости знакома…

– Спасибо еще раз. Так я пойду?

– Да, да. До встречи в воскресенье.

На улице Карцев «включился»:

«Во-от, а ты, дурочка, боялась!»

И спохватился:

«Не бери в голову, это у нас расхожее выражение…»

«Ох уж эти Ваши идиомы… Впрочем, Егор Федорович, действительно, ожиданья оправдал. Милейший человек…»

«В вашем веке люди как то проще, контрастнее: тот злодей, а этот добряк… Изощренное лицедейство, видать, не в ходу. Не то, что в нашем: под маской маска…»

«В самом деле так? И Вы со мной лукавите, веревки вьете?»

«С тобой и вообще со всеми вами я отмякаю, даже блаженствую… Будто в девственную природу из города вырвался, где все душе приятно, понятно и предсказуемо… Впрочем, на счет предсказуемости, я, пожалуй, загнул: вариантов существует бездна, как бы не ошибиться, выбирая…»

«А мне кажется, что Вы все наметили – по крайней мере, на год вперед…»

«Далеко, далеко не все. Но пойдем последовательно, по цепочке. И наше следующее звено – обувное ателье».

«Думаете, сапожник сумеет отцовские калоши до моего размера сузить?»