– Охрана, – гордо произнес Дик, видя мою заинтересованность. – Такие патрули раз в час обходят кварталы. Уж с ними не забалуешь, сэр, – многие знают их фунтовые кулаки. Пытался я как-то попасть сюда, прежде чем меня заметил ваш отец, – да куда там! Очередь длиной в милю.

– А где живет отец? – полюбопытствовал я, отрываясь от окна. Кроме квартала, залитого огнями, не было видно ничего, так что я решил отложить на потом исследование места будущего обитания и поспрашивать своего провожатого.

– Сэр Грюнальд – глава Цеха ремесленников. – В словах Дика сквозило нескрываемое уважение. – Он живет в лучшей части квартала. Да мы уже практически подъезжаем к ней, смотрите.

Первое, что я увидел, повернувшись к окну, была большая площадь с неработающим фонтаном и статуей, возвышающейся не меньше чем на полсотни футов.

– Первый ремесленник, – заметил Дик. – Обязательно сходи посмотреть тот фонарь, что он держит в руках, – это часы, работающие вечно.

– В каком смысле вечно? – удивился я. – Даже самые неэнергоемкие вещи нужно изредка подзаряжать. Это знает любой.

Дик хмыкнул.

– Никто не знает этого секрета, но часы никто не заряжал вот уже пару сотен лет, с тех пор как статую из центра города переместили к нам в квартал.

Я, конечно же, ему не поверил. Насколько хватало моих куцых знаний, почерпнутых в разговорах с ребятами и торговцами, – все механизмы, работающие на эссенции душ, рано или поздно требовали подзарядки, а уж энергозатратные механизмы вроде тех же пароциклов нуждались в зарядке минимум раз в месяц, и это не говоря уже про паровозы и корабли.

– Приехали. – Дик прервал мои размышления и остановил пароцикл. Тот противно и громко скрипнул тормозами возле дома, несильно выделявшегося из общей застройки квартала. Может быть, он был выше на этаж, а в остальном являлся точной копией землисто-серых зданий вокруг.

– Прошу вас. – Дверь с моей стороны открылась, и надо мной снова открыли зонт. В этот раз это был старик, одетый в темный костюм с белоснежной сорочкой, которая стала сразу темнеть от влаги.

– Спасибо. – Я постарался быстрее зайти в дом, чтобы не подставлять под ливень старика в его безупречной одежде и Дика, который нес мои скромные пожитки.

Я почему-то думал, что отец встретит меня после долгой разлуки. Последний раз я его видел семь лет назад, когда он приезжал проверять сыновей на способности ремесленника. Меня ожидало разочарование – отец не вышел. Дик передал старику мои вещи и заторопился по другим делам. Я тепло попрощался со своим провожатым и под ворчание старика припустил за ним следом. Честно говоря, я его немного побаивался, поэтому решил не заговаривать с ним первым.

Коридор, по которому мы шли, освещался тусклым светом газовых светильников, пламя внутри плафонов едва тлело.

– Донна, Ирма. – Голос старика вернул меня в реальность. Мы оказались в ослепительно-светлом холле, в котором было так жарко, что я сразу почувствовал капельки пота по всей спине. Я ускорил шаг и увидел, к кому он обращался. Две девушки, стоявшие справа от входа, были чуть старше меня и такие красивые, что у меня захватило дух. Черная форма с белыми передниками и белыми же чепчиками притягивала к себе мой восхищенный взгляд, а ножки, затянутые в белые чулки, надолго останутся в моей памяти.

– Приготовьте ванну и переоденьте молодого господина в чистое, – приказал старик не терпящим возражения тоном. – Хозяин хочет его видеть через два часа, когда уйдет мастер Грюм.

– Слушаемся, мистер Паркинс, – прощебетали они и, стреляя в меня заинтересованными взглядами, повели на второй этаж.

Ванна восхитила меня. Гигантское чугунное корыто, в которое я поместился целиком и даже вытянулся во всю длину, уйдя под воду по самый нос, чтобы согреться, было произведением искусства. Помимо его размера поражало наличие двух массивных кранов с горячей и холодной водой. Девушки показали мне, как открывать и закрывать их. Такую роскошь в нашем захолустье мог себе позволить, наверное, только сэр Откинс, управляющий императора. Я слышал разговоры о подобных вещах, но, как и все мальчишки, считал это просто сказками – кто будет тратить столько энергии, чтобы подогреть воду!

Но вот тут, сидя и греясь в горячей воде, я начинал понимать, что к этому можно быстро привыкнуть. Я толком не знал, зачем отец вызвал меня к себе, но мама сказала, что каждые семь лет отец приезжает, чтобы выбрать сына, который поедет к нему на обучение. Один из моих братьев вернулся и открыл пункт обмена. Второй жил где-то в столице. Судьба же остальных, что оказались не способны к ремеслу и устроились кто как мог в нашем городе, была незавидна – отец лишил их всяческих способов поддержки, заботясь последние три года только о матери и обо мне. Поэтому, когда у меня обнаружили талант, я был на седьмом небе от счастья. Я был младшим в семье, да и мама была не в том возрасте, чтобы рожать еще, и я боялся, что вскоре отец забудет и про нее, а вот если я стану ремесленником, то смогу помогать ей сам. Ведь как говорили все вокруг, если стал ремесленником, то обеспечил себя и свою семью на всю оставшуюся жизнь.

Я не думал о дальнейших планах, но одно знал точно: моей самой заветной мечтой было заработать столько денег, чтобы мама и дедушка никогда больше не считали их, распределяя расходы до пенни на месяц вперед. Несмотря на получаемые от отца ежемесячные переводы, жили мы более чем скромно, хотя и лучше, чем большинство наших соседей, поэтому если отец лишит нас довольствия, то у мамы и дедушки будут большие проблемы.

– Молодой господин… – Дверь чуть приоткрылась, а я от испуга ушел ниже под воду. Девушка, увидев мой трюк, тихо прыснула в кулачок и, стараясь казаться взрослой, продолжила серьезным тоном: – Ваша одежда на стуле рядом с выходом, полотенце около ванны, поторопитесь, пожалуйста, ваш отец очень не любит опозданий.

От ее слов я едва не выпрыгнул как ошпаренный, но вовремя опомнился: еще не хватало оказаться перед ней голым. Поэтому я поблагодарил ее и, дождавшись, когда она закроет за собой дверь, с сожалением выбрался из еще теплой ванны и закутался в большое толстое полотенце. В отличие от нашего холодного и продуваемого ветрами дома тут было тепло, я даже мог позволить себе ходить в одном полотенце, обернутом вокруг бедер.

Второпях я надевал сухое белье и немного великоватый костюм на еще мокрое тело, но девушка была права: отец никогда не отличался терпением. Служанка ждала меня и, торопливо кинув взгляд на висящие на стене круглые часы, устремилась в глубь дома. Я поспешил за ней, стараясь не отстать, – хорошо, что газовые фонари хоть частично, но освещали путь. Тонкие медные трубки были проведены по всему дому, и я видел, как они, извиваясь словно змеи, пронизывали его вдоль и поперек.

Вскоре мы подошли к большим деревянным дверям, таким массивным и тяжелым на вид, что я удивился, как их вообще открывают. Девушка потянула за ручку, и я тут же получил ответ на свой незаданный вопрос. Внутри стены зашелестели шестеренки, а противовесы, мастерски замаскированные под косяки, поползли вверх, и раздался мелодичный звон, когда они коснулись ограничителей.

– Проходите, господин Рэджинальд, – пискнула девушка.

Едва я вошел, двери за мной плавно закрылись, отрезая мне выход в коридор.

Я огляделся. Кабинет был огромен и больше всего походил на совмещенную с библиотекой мастерскую. Книжные стеллажи занимали целиком всю стену, начинаясь от пола и заканчиваясь под потолком. Передвижная лестница с отцом на ней стояла сейчас напротив стола. Я не успел осмотреть ремесленные столы с колбами и ретортами, как он оглянулся и посмотрел на меня. Сухой и резкий голос был именно таким, каким я его помнил, когда отец навещал нас в последний раз.

– Сядь на стул и ничего не трогай, я сейчас спущусь.

Я послушно подошел к столу и опустился на краешек стула. Я прекрасно помнил напутствия мамы, которая говорила ни в коем случае с ним не спорить. Те разы, что отец приезжал к нам, чтобы забрать кого-то из братьев, всегда сопровождались некрасивыми скандалами и сценами. В этот раз, правда, было исключение: он, как обычно, взял кровь на анализ и удивленно хмыкнул, когда шесть колб, в которые он поочередно капал мою кровь, становились зелеными. Насколько я помнил, у Стивана подкрасились только три из них.