Коридор был пуст, но где-то на кухне гремела посуда — наверно Хлебушек решил приготовить завтрак. Не давая себе времени передумать, глубоко вдохнула и в одной только развратной ночнушке отправилась в ванную комнату. Ну как отправилась… секунды за две проскочила расстояние, разделяющее мою спальню и ванную комнату, распахнула дверь и вскочила внутрь быстрее, чем сообразила, что ванная, вообще-то, занята… А вот выскочить обратно также быстро не получалось — став совсем ватными, ноги словно приросли к разноцветному яркому коврику, который я сама любовно выбирала в магазине, не позволяя сдвинуться с места. В ступоре я уставилась на голую безволосую грудь, одинаково боясь опустить взгляд ниже и увидеть то, чего видеть мне совсем не надо, и поднять глаза — и встретиться с парнем взглядом. Судя по тому, что парень молчал, он так же как и я пребывал в растерянности от внезапной встречи, но при этом совершенно не стесняясь меня рассматривал — я это поняла, потому как, в конце концов, Тим насмешливо произнес:

— Миленькая пижамка… И одним этим вернул мне возможность двигаться. Чувствуя как на щеках вспыхивает румянец, я как угорелая выскочила из ванной, намереваясь укрыться в своей спальне и не выходить оттуда пока Булыгин не покинет наш дом… а то и вовсе до следующего утра. Но чаяниям моим не суждено было сбыться. Едва я оказалась в коридоре, как тут же налетела на Глеба, машинально заключившего меня в объятья. На нем были одни только домашние шорты и оказалось, что касаться его теплой обнаженной кожи безумно приятно. Я даже вырываться не собиралась — наоборот, прижалась сильнее, руки сами собой скользнули Глебу на спину, погладили в миг напрягшиеся мышцы. В ответ меня стиснули сильнее, на грани боли.

— Ли-ин, — полу-стон — полу-хрип. И теплые мягкие губы коснулись моей шеи возле уха, скользнули ниже, покрывая кожу невесомыми поцелуями, прижались к обнаженной ключице, посылая миллионы электрических разрядов с бешенной скоростью носиться по всему телу, чтобы столкнувшись где-то внизу живота, образовать горячий комок. — Моя Ли-ин, — руки Глеба пробрались под и без того невесомую маечку, ласково прошлись вдоль позвоночника, чуть помедлив подхватили меня под попу… И ведь не единой мысли протеста в голове, словно так и надо, еще и навстречу подалась… И в этот момент дверь в ванную комнату распахнулась и оттуда высунулся практически обнаженный Тим, единственным одеянием которого служило обёрнутое вокруг бедер полотенце. Вот же ж… блин…

— Ой, я не вовремя, — без тени раскаяния произнес этот тип. И я почувствовала как спина Глеба напряглась, хотя, казалось, куда уж больше.

— Тим? — растерянно произнес Глеб, вероятно соображая, что и я только что выскочила из ванной. На какие мысли его мог натолкнуть данный факт мне даже думать не хотелось. Но судя по тому, что сжали меня еще сильнее — в этот раз действительно до боли, ничего хорошего Глебу в голову не пришло. — А что вы там делали… вдвоем? «Ничего,» — хотела было вякнуть я абсолютную правду, но этот бородатый монстр меня опередил:

— Ну, что могут делать вместе голые мужчина и женщина? — похабно ухмыльнулся Булыгин — кожу буквально закололо от его недвусмысленного взгляда. В ту же секунду Хлебушек содрал с растянутой между комнатами веревки для сушки белья махровое полотенце и прикрыл мою «чудную» пижамку от излишнего внимания. — Впрочем, откуда тебе знать? — Тим сочувствующе вздохнул: — Ты же гей.

— Я не гей! — взорвался Глеб.

— Да? — очень натурально удивился Тим. Но… что-то тут было не так.

— Ну-у… то есть… Повисло молчание, которое все тянулось и тянулось… Чувство, что «что-то не так» становилось сильнее. Ну, вот не понимаю я этих отношений между Глебом и Тимом. Почему-то я с самого начала была уверена, что Тим (как и Женя, например) в курсе Глебушкиной ориентации и Глеба это вполне устраивает. И вот теперь Глеб решил Тима разубедить? Или что? Наконец, я не выдержала — решила выбраться из сжимающих меня тисков и неловко пошевелилась. Хватку Глеб ослабил, но совсем отпускать меня не спешил. Некоторое время он просто обнимал меня и молча сопел в шею, посылая армию мурашек бродить вверх-вниз по моей спине.

— Лин, прости меня… В конце концов парень отодвинулся — почему-то казалось, что далось ему это с большим трудом. Да и выглядел Глеб донельзя несчастным. И я готова была простить его прямо сейчас — знать бы за что…

— Э-э… — сосед не мигая уставился на мою грудь, тяжело сглотнул и предложил: — Давай ты оденешься и мы поговорим где-нибудь… на кухне. Я молча кивнула — говорить просто не могла. Глядя на соседа сейчас, я бы, пожалуй, согласилась, что он совсем не гей — не может гей так пялиться на женские прелести и… ну… реагировать соответствующим образом. Или это он на Тима так? Кутаясь в махровое полотенце, я оглянулась на Булыгина, но в дверях ванной комнаты его уже не было. Наверно успел скрыться в спальне Глеба, пока мы здесь с ним стояли в обнимку. Да и не мог Глеб так возбудиться глядя на друга, это ведь меня он сейчас обнимал, целовал… Но что же получается тогда? Получается, что, если мой любимый соседушка вовсе не гей, то он в наглую мне врал все это время. И прощение за это просил… Оказавшись в своей комнате, я поспешно стянула с себя полупрозрачную маечку и облачилась в трикотажные брючки и удобную растянутую футболку. Минуту постояла, разглядывая маленькое пятнышко от черничного варенья… И решительно скинув и этот наряд, заменила его легким трикотажным сарафанчиком, в котором иногда ходила дома — там, у бабушки, здесь стеснялась… а вот теперь… На кухне появилась минут через 15 — все таки я трусила и стремясь отложить момент объяснений, посетила ванную (предварительно убедившись, что она свободна), где долго полоскала лицо холодной водой, надеясь согнать нездоровый румянец со своих щек — не вышло.

Да и сарафанчик уже не казался такой хорошей идеей — переодевать я его, конечно, не стала, но чувствовала себя некомфортно, уж лучше бы оставалась в штанах. Глеб, похоже, все это время честно ждал меня на кухне. Он с неясной тоской окинул взглядом мое одеяние и кивком предложил устраиваться за столом.

— Есть хочешь? — предложение из разряда «давай потянем время». Но есть мне в самом деле очень хотелось, хотя 5 минут назад я была уверена, что мне кусок в горло не полезет от волнения.

— Хочу. Передо мной тут же поставили тарелку с омлетом щедро посыпанным тертым сыром, который уже основательно подплавился.

— Чай, кофе?

— Чай, — решила я. Довольно забавно было наблюдать как суетится Глеб лишь бы только не начинать разговор. Надо бы еще выяснить, что там за выступления-концерты, а то я, похоже, вообще в информационной изоляции живу — надо это исправлять. — А Тим где?

— Нагадил и свалил, — буркнул сосед себе под нос, но я не была уверенна, что мне не послышалось.

— А?

— Домой уехал, — сердито ответил Глеб, разглядывая мои голые коленки… ну и выше… Сарафанчик неприлично высоко задрался, но поправлять мне его не хотелось. В противовес моему недавнему состоянию, сейчас во мне бурлило какое-то странное веселье, основательно приправленное вредностью.

— Так о чем ты хотел поговорить? — поинтересовалась я, заметив, что со своей порцией парень уже разобрался и теперь бесцельно вертит в руках кружку, думая о чем-то своем. Услышав вопрос, Глеб наконец-то оторвался от созерцания кружки и поднял взгляд на меня. В синих глазах затаилась грусть… и нерешительность. Вообще-то услышать прямой ответ на главный вопрос мне тоже было страшновато, хотя не скрою, для себя я уже все решила, требовалось лишь подтверждение из уст самого парня. Ну и объяснения.

Но спросила я о другом:

— Что за выступления, о которых говорила Вика? Глеб сморщился, неуютно поерзав на стуле.

— У нас с парнями группа — «Серая выпь», может слышала? — посмотрел на меня выжидающе. Наверно, хотел чтобы слышала. И хотя я на него сердилась, мне было жаль совсем уж его разочаровывать, поэтому ответила правду.

— Вроде слышала, — ну, ведь и в самом деле братишка мой двоюродный что-то говорил про местную группу с таким названием. Даже звал в клуб, где они выступали… а я не пошла. К сожалению. В следующий раз обязательно соглашусь. Глеб поджал губы — наверно, мой ответ ему не очень понравился, нервно хлебнул из чашки и пристроил ее на столе, но поняв, что теперь некуда девать руки, вновь схватился за нее.