У Стивена отняло дар речи. Эта работа не имела ничего общего с формальным портретом. Стивен посмотрел на Финча. Тот хмурился. Крэнстон, который гораздо хуже разбирался в творчестве Байбера, бросил взгляд на Стивена и поднял брови.

– Мистер Джеймсон? Ваши впечатления?

– Эта картина, э‑э, она…

– Вызывает беспокойство, – сказал Финч. Он смотрел на Байбера, словно никогда раньше его не видел.

Крэнстон подошел ближе к полотну и улыбнулся.

– Беспокойство – это не всегда плохо, если речь идет об искусстве. Меня интересует, что об этой работе можете рассказать нам вы, мистер Байбер.

Томас, погруженный в свои мысли, не мог оторвать глаз от картины.

– Я мало что помню о ней.

Его голос прозвучал как будто издалека и с оттенком лжи.

– Я не совсем понимаю, – проговорил Крэнстон.

– Она была написана давно. Я плохо припоминаю обстоятельства, но знаю, что она моя, – он благосклонно улыбнулся Стивену. – И рассчитываю, что мистер Джеймсон это подтвердит.

– Но, утверждая, что плохо припоминаете обстоятельства, вы… – не унимался Крэнстон.

– Я именно это и имею в виду. Сестры – Натали старшая, Элис младшая – летом 1963‑го в течение месяца были моими соседками. В августе, кажется. Больше рассказывать не о чем. Друзья семьи, если хотите.

– Они позировали вам для этой картины?

– Нет. Они не позировали.

Стивен был рад это слышать. Он приблизился к картине и осторожно провел пальцами по поверхности.

– Джеки-дружок сел в уголок…

Вынув из кармана увеличительное стекло, Стивен принялся изучать поверхность, мазки, пигменты. Прошлой ночью, прежде чем взяться за систематический каталог, он залпом прочел другие опусы Финча, посвященные Байберу.

В руках девушек, тех, что располагались ближе к краям холста, было что-то необычное. В этих двух областях была добавлена краска. Что и когда изменил Байбер? Стивен отвернулся от картины и, не обращая внимания на сверлящий взгляд Крэнстона, неуверенно спросил Байбера:

– Рама?

– Да, мистер Джеймсон?

– Мне нужно ее снять.

Крэнстон начал возражать, но Байбер поднял руку.

– Мы все здесь в одной лодке. Мистер Джеймсон, поступайте, как считаете нужным.

Крэнстон побагровел.

– Раму снимем у нас, чтобы исключить повреждения. Джеймсон, не делайте ничего, что может нарушить целостность работы.

– Думаю, никаких повреждений не будет. Полотно, по всей видимости, в хорошем состоянии: слой краски стабилен, ни шелушения, ни сморщивания, только местами некоторое расслоение и минимальное растрескивание краски и грунтовых слоев, вероятнее всего вызванное перепадами в параметрах окружающей среды.

Он опять посмотрел на Байбера.

– Могу я спросить, где вы ее хранили?

– Понимаю ваше беспокойство, мистер Джеймсон. Условия могли быть не идеальными, но я не думаю, что картина подвергалась хоть сколько-нибудь существенным негативным воздействиям.

Стивен кивнул. Крэнстон фыркнул и всплеснул руками, оставляя попытки казаться спокойным. Финч двинулся туда, где стоял Стивен.

– Чем я могу помочь?

– Мой портфель. Инструменты, которые мне понадобятся, там.

Стивен расчистил обширное пространство на полу и застелил его несколькими брезентовыми полотнищами. Финч принес портфель, потом раздобыл несколько обитых брусьев, которыми подпирали дверь, чтобы подложить их под края картины.

– Крэнстон, вы нам тоже понадобитесь, – сказал он.

Тот, ворча, присоединился к ним. Втроем они перевернули картину лицевой стороной вниз. Стивен пробежал пальцами по подрамнику, проверяя, не деформированы ли рейки. Все четыре клина были на месте, углы четко соединялись на ус. Он заметил отверстия, в которые, должно быть, всаживались поддерживающие крючки, но ни самих крючков, ни проволоки не осталось.

– Этот холст вешали, – сказал он Байберу, скорее констатируя, чем спрашивая.

– Да. Но только в моей студии, мистер Джеймсон. Видимо, эта работа казалась мне когда-то вдохновляющей. Но вдохновение слишком тесно граничит с сентиментальностью, а художнику это ни к чему.

Стивен взял из портфеля плоскогубцы и начал вытаскивать из рамы гвозди, задерживая дыхание каждый раз, когда распрямлял стержень и дергал на себя шляпку.

– Пошел котик на торжок… Для этого последнего мне нужен деревянный брус, Финч. Что-то, что бы действовало как точка опоры, – на висках у него выступили капли пота. – Купил котик пирожок. Пошел котик на…

– Мистер Джеймсон, пожалуйста!

Крэнстон тоже вспотел и тяжело дышал. Очевидно, он не привык проводить много времени на полу на четвереньках.

– …улочку, купил котик булочку. Есть.

Когда последний гвоздь сдал свою позицию, Стивен с помощью пинцета подобрался к шпонке и выдвинул ее из фальца, в котором держалась картина. Он удалил длинные скобы, которыми холст крепился к багету, потом качнулся на каблуках, глубоко вдохнул и скомандовал Крэнстону крепко держать раму. Они с Финчем осторожно потянули холст назад.

Багет отделился от холста, и все вздохнули с облегчением. Финч и Крэнстон прислонили раму к стене, а Стивен стал осматривать картину. Незначительные царапины от рамы, ничего серьезного. Холст закреплен скобами сзади, бока остались нетронутыми. Натяжка галерейная, изображение на холсте продолжается на боковых сторонах подрамника, но по обеим вертикальным кромкам имеются участки раскрошенного импасто[14]. Стивен различил в верхних мазках вкрапления других пигментов, как будто картину терли по бокам, прижимали там чем-то, втирая одни пигменты в другие. Стивен отложил увеличительное стекло, потер лицо и, повернувшись к Байберу, остановил на нем пристальный взгляд.

– И? – не выдержал Крэнстон.

Стивен продолжал смотреть на художника.

– Где они? – спросил он.

– Кто? – удивился Крэнстон. Он говорил взволнованно, на повышенных тонах, бегая взглядом по комнате, – ради Бога, Джеймсон, говорите яснее. Что именно вы ищете?

Стивен дождался от Байбера едва заметного кивка и с улыбкой повернулся к Финчу и Крэнстону:

– Две другие части картины, разумеется.

Крэнстона точно ветром сдуло: ему не терпелось организовать перевозку картины в лабораторию, где Стивен мог бы использовать более изощренные методы для установления ее подлинности.

– Опаздываю на встречу на другом конце города, – сказал он, постучав пальцем по циферблату своих часов. – Не возражаете, если я вас покину? – Он юркнул на заднее сиденье ожидавшей машины и бросил, перед тем как хлопнуть дверцей: – Тогда оставляю вас двоих строить планы. Дайте знать, что вам нужно, и я сделаю так, чтобы об этом позаботились.

Брызги отъехавшей машины промочили Финчу туфли.

Они со Стивеном остались ждать такси под домом Томаса в погоду, которая по-прежнему не радовала. Стояли неудобно близко друг к другу, чтобы поместиться под зонтом Финча. Тот силился удержать руку в неестественном положении над головой, чтобы компенсировать разницу в росте.

– Это чрезвычайно расстроит Сильвию, – с довольным видом проговорил Стивен. – Ей придется быть со мной вежливой.

– Кто такая Сильвия?

– Мерзкая овца. Есть надежда, что вы с ней никогда не встретитесь. Так что там с нашими планами?..

После того, как Томас подтвердил существование еще двух частей картины, остатки спокойствия у присутствующих улетучились. Обычные проявления нервозности у Крэнстона усилились, его пальцы забегали по воздуху, будто он набирал что-то на невидимой клавиатуре. Стивен суетился и бормотал себе под нос, безусловно, чувствуя возможность искупить грехи прошлого. Финч и сам не на шутку разволновался.

– Значит, все три работы достанутся «Мерчисон и Данн», мистер Байбер? – Крэнстон едва сдерживался.

Томас кивнул:

– Разумеется, мистер Крэнстон. Об ином я никогда и не помышлял. Работа продается целиком. Только целиком.