Тем временем поэт зажег лампу и осветил то самое место, где умертвили мастера Амброджо. Сначала Данте внимательно осмотрел пол. Подняв лампу, он снова стал рассматривать не законченную мозаику. Постепенно он изучил детали огромной фигуры старца, но так и не смог осветить ее целиком.

Что-то изменилось!

У себя под ногами поэт заметил кусочки мозаики, присыпанные свежей известкой. Подняв глаза, он увидел в центре изображения места, где ее явно хотели отодрать от стены. Кто-то уже начал уничтожать незаконченное произведение… Данте поднял руку вверх и встал на цыпочки. Оказалось, что мозаику отколупывали не просто так. Теперь в центре изображения красовался пятиугольник.

Поэт сразу вспомнил о пентакле — сильнейшем из магических знаков.

Пентакль выцарапали с силой и явно в спешке. Данте осмотрелся по сторонам. Ближе к центру нефа стояла стремянка. Поэт подтащил ее вплотную к стене с мозаикой и поставил светильник на верхнюю ступеньку лестницы, чтобы дьявольский знак было лучше видно. Проведя пальцами по борозде, поэт понял, что кто-то усердно царапал стену острой сталью — мечом или кинжалом. Поднявшись на цыпочки, Данте достал вершины прямоугольника. Начертивший его человек наверняка был примерно одного с ним роста.

Поэту уже приходилось видеть такие магические знаки в книге с заклинаниями, найденной у человека, которого подозревали в колдовстве. Его застали в тот момент, когда он вызывал души мертвых, и передали вместе со всеми его бумагами в руки Инквизиции. Говорили, что его посадили в колодки и отправили в закрытой повозке прямо в Рим. Больше о нем никто ничего не слышал.

В то время поэт выполнял обязанности гонфалоньера в Сан Пьеро и лично подписал акт о передачи подозреваемого в руки Церкви. Однако он сумел задержать на одну ночь бумаги колдуна в руках светской власти, пролистать гримуар и познакомиться с дьявольским искусством.

Книга была на неизвестном языке. Ее страницы покрывали загадочные знаки и числа. Может, она была написана на тайном языке демонов? Данте почти ничего не понял, но очень встревожился. Ему показалось, что в книге поставлен с ног на голову весь обычный порядок вещей.

Доступным пониманию Данте оказалось очень мало: изображения звезд и созвездий, а также геометрические фигуры, среди которых важное место занимал пятиугольник.

Поэт сам долго допрашивал колдуна, пытаясь добиться от него разъяснений. Он приказал снять с задержанного веревки, которыми стражники уже начали выворачивать ему руки и ноги из суставов, но тот лишь бормотал нараспев что-то невразумительное и подергивался, словно исполняя ритуальный танец, приятный взору демонов. Увидев, что задержанный рисует вокруг себя что-то вроде круга кровью, стекавшей у него по ногам, Данте сильно ударил его по лицу.

— Ты бьешь меня потому, что я у тебя в руках, — скривившись от боли, прошептал колдун. — А если бы ты попал в руки ко мне, я открыл бы тебе глаза и ты узрел бы истину, а не сгорел на костре, как это суждено мне.

— Если бы я оказался у тебя в руках, это означало бы лишь одно: мир пошатнулся от торжественной поступи полков Антихриста, — огрызнулся поэт.

— А ведь они знают секрет добра и зла и ничем не отличаются от Бога. Вступай и ты в наши ряды! — Колдун вращал глазами, по его подбородку стекала кровавая пена. — Слушай меня! Я скажу тебе слово, которое движет камни и открывает врата в царство мертвых!

Глаза колдуна сверкали в полумраке подземелья. Данте подумал, что в них отражается свет факела. Или в его глазах горел безумный огонь…

Поэт пришел в ужас и заткнул себе уши руками, пока колдун, страшно оскалившись, что-то бормотал.

Вот уже много лет поэт упрекал себя за то, что в тот момент испугался. Ему не хватило мужества испытать свою веру.

И вот теперь перед ним тот же магический знак!

Значит, во Флоренции действительно процветает черная магия, а ее власти и знать себе ничего не знают! Но почему же магический знак начертили на стене, почти испортив мозаику, а не на полу, где, по всеобщему мнению, его чертят колдуны?

Данте начал вновь внимательно рассматривать мозаику. Неизвестный колдун повредил левую ногу старца. На полу валялось множество осколков, припорошенных известкой.

Под ними что-то поблескивало.

Кинжал! С коротким лезвием!

Таких Данте никогда не видел в Тоскане. Он был похож на садовый нож, каким пользуются местные крестьяне, но был меньше. С таким хорошо работать с виноградной лозой, а при необходимости можно и зарезать обидчика.

На рукоятке из кости был какой-то знак. Данте поднес кинжал к свету и увидел крест.

Крест тамплиеров!

Поэт встревоженно осмотрелся по сторонам.

Нет, это был не вор!

Только сейчас поэт понял, что не заметил, чтобы незнакомец выбежал из церкви.

А что, если он прячется где-то рядом и стоит повернуться к нему спиной, как он…

Данте поднял повыше светильник, но увидел в бледных отблесках его огня только хоровод теней. Церковь казалась совершенно пустой. И все же поэт не сомневался в том, что никто из церкви не выбегал. Перед ним зиял черный провал в полу.

Может, в него есть спуск, а из него — потайной выход?

Данте осторожно приблизился к провалу, держа светильник в поднятой руке, впервые внимательно рассмотрел края пропасти, разглядел там множество обломков, камней и что-то похожее на грубые ступеньки. Он подошел поближе, чтобы понять, можно ли спуститься в провал. К своему удивлению, поэт обнаружил начало спускавшейся во мрак лестницы.

Сжав рукоятку кинжала, Данте ступил на первую ступень.

Винтовая лестница шла мимо сложенных из туфа стен круглого колодца, сужавшегося по мере того, как поэт спускался все ниже и ниже. Эта огромная каменная воронка в сырой земле напомнила поэту нору какого-то чудовищного зверя, и ему стало не по себе.

Данте спускался осторожно. Он старался держаться поближе к стене и внимательно прислушивался к эху своих шагов. Оно было невероятно громким. У Данте возникло ощущение, будто неподалеку от него шагают и тихо переговариваются люди. При этом ему казалось, что где-то рядом течет вода.

Тут он увидел, что из отверстия в каменной стене течет ручеек воды, льется на ступени и потом падает в колодец. Немного поколебавшись, Данте перепрыгнул через эту мутную речушку, надеясь, что ступеньки не обвалятся под его ногами. На душе у поэта было неспокойно. Ему казалось, что он пересек какую-то невидимую границу, что вода предупреждает его о том, что дальше идти не стоит. Во время прыжка огонь в светильнике вспыхнул особенно ярко, осветив ведущую вниз лестницу.

На этом уровне каменная стена уже не была монолитной. В ней были десятки углублений разного размера, похожие на соты. Эти страшные соты были заполнены человеческими останками. В неверном свете масляного фитиля Данте казалось, что скелеты шевелятся и черепа разглядывают на него пустыми глазницами.

У Данте задрожали колени. Сердце было готово выскочить из груди у поэта от страха, но он все равно спустился еще на несколько ступенек. Он остановился, тщетно пытаясь перевести дух.

Откуда-то снизу поднималась желтоватая мгла.

Данте стал рассуждать, пытаясь побороть страх.

Незнакомец, толкнувший его наверху, был человеком, а не демоном. Иначе с чего бы ему убегать?!

Едва не сорвавшись в пропасть во время первого посещения церкви, поэт подумал, что ее крипта может быть древним римским резервуаром для сбора воды, который христиане позднее превратили в свое убежище за пределами городских стен, здесь они скрывались от язычников.

Потом на фундаменте римской виллы построили церковь Сан Джуда, и о подземном некрополе позабыли до тех пор, пока его потолок не обвалился, открыв его для всеобщего обозрения.

А может, это одна из гробниц, созданных этрусками на территории своего древнего царства? В Маремме уже обнаружено несколько гигантских этрусских гробниц! Как бы то ни было, это подземелье явно создали люди, а не демоны!

И все-таки Данте казалось, что Ад, если он есть, должен быть почти таким же…