В конце концов он посмотрел в ее лицо:

— С наставником, вернее со стилистом, которого я прозвал Генри Хиггинс, ничего не получилось.

— Почему же? — поинтересовалась Ава.

Пейтон снова отвел взгляд:

— Он сказал мне, что я должен прекратить ругаться и очистить свой лексикон.

Ава прикусила губу, чтобы не улыбаться. Для Пейтона такое требование явно было непреодолимой проблемой.

— Ну, если ты собираешься общаться с двумя милыми старыми леди из Миссисипи, которым за восемьдесят, и они носят шляпы и белые перчатки, вероятно, стилист дал тебе хороший совет.

— Да, но сестры Монтгомери далеко. Они не услышат, как я ругаюсь в Чикаго.

— Но если ругань вошла в привычку, сейчас самое время от нее избавиться.

— Черт побери, Ава, я могу перестать ругаться в любое время, когда захочу.

— О, неужели? — мягко спросила она.

— Черт побери, да!

— Я заметила.

— Видела бы ты все эти костюмы, в которые он пытался меня впихнуть, — прибавил Пейтон.

— Костюмы носит любой бизнесмен, — заметила Ава. — Особенно такой, как ты. В тот вечер в ресторане ты был в костюме. Так в чем проблема?

— Проблема в цвете костюмов, которые мне навязывают.

— А конкретнее?

Пейтон нахмурился:

— Один из них фиолетовый. О, извини, — быстро поправился он. — Я имею в виду, он был цвета баклажана. Другой цвета блевотины.

Ава задумалась на минуту, потом сказала:

— Думаю, ты имел в виду зеленовато-серый оттенок.

— Да.

— Оба цвета очень модные, — произнесла она. — Специально для молодых мужчин вроде тебя. По-моему, Генри Хиггинс знает свое дело.

Пейтон покачал головой:

— Костюмы должны быть только серого, коричневого или черного цвета. Ни серо-черные, ни оттенка эспрессо, ни черного дерева, — прибавил он, и Аве стало понятно, что он уже говорил об этом с Генри Хиггинсом. — Серый. Коричневый. Черный. Возможно, темно-синий. Костюм не должен быть фиолетовым или блевотно-коричневым.

Ава сомкнула губы.

— И не нужны мне уроки этикета, как утверждает этот парень, — продолжал Пейтон. — И вся эта хрень о том, как себя вести. К черту хорошие манеры! Он даже намекал, что я не умею вести себя за столом.

— Пейтон, все эти вещи важны для общения в деловых кругах. Особенно когда имеешь дело со старыми людьми вроде сестер Монтгомери.

Он нахмурился:

— Ава, если бы я изучал книги по этикету, то не преуспел бы. Я действовал интуитивно и всегда добивался своего.

— Очевидно, тебе просто везло в прошлом, — согласилась она. — Но ты же сам сказал, с Монтгомери тебе придется действовать иначе. А это означает, что нужно принять новые правила поведения.

— Меня устраивают прежние правила, — пробурчал Пейтон.

— Ну, тогда действуй как хочешь.

Ава снова задалась вопросом, зачем он пришел. Они ведут странный разговор. Хотя пока они еще не поссорились. Вероятно, не нужно усложнять ситуацию, лучше просто плыть по течению.

Он что-то буркнул себе под нос. Ава решила, что он смачно выругался.

Его голос немного смягчился:

— Этот парень совсем меня не знает и понятия не имеет, что мне полезно, а что нет. Мне нужно поработать с тем, кто знает меня и сумеет отесать, не причиняя мне вреда.

Ага. Ава начала что-то понимать. Пейтон хочет узнать, не может ли она посоветовать ему стилиста.

— В Чикаго есть очень хорошие стилисты, — сказала она. — Некоторые из них приводят ко мне своих клиентов. — Она взяла папку, заполненную визитками, которые собирала годами. — Сейчас я подберу тебе стилиста, который поймет твои требования.

Пейтон накрыл ее руки ладонью до того, как она успела открыть папку с визитками. Ава постаралась не замечать, как у нее засосало под ложечкой.

Ей показалось, что голос Пейтона звучит откуда-то издалека:

— Нет, Ава, ты не понимаешь. Любой стилист, которого ты порекомендуешь, будет похож на Генри Хиггинса. Никто из них меня не знает. Они не поймут, что со мной делать.

Минуту она молчала и просто внимательно смотрела на руку Пейтона, отмечая, что его ладонь в два раза больше ее собственной, жестче и смуглее, а ногти широкие и тупые, особенно по сравнению с ее овальными, покрытыми лаком ноготками. Их руки совсем не похожи. Но почему же они так хорошо смотрятся рядом друг с другом? Отчего его прикосновение кажется… правильным?

Ава неохотно высвободила руки и положила их на колени:

— Тогда почему ты… — Она посмотрела в его глаза, и до нее начало доходить. Неужели он предлагает?.. Нет, это невозможно. Об этом смешно даже думать. Он не может хотеть сделать ее своим стилистом.

Ава — его пожизненное проклятие. Пейтон сам так сказал. Нет, не ей в лицо. Он сказал это своему другу. Ава подслушала разговор двух парней, когда они выходили из школьного мужского туалета. Пейтон заявил, что он и Ава враги навсегда.

Она очень осторожно спросила:

— Пейтон, зачем ты пришел?

Он наклонился вперед, зажав ладони между колен, и, глядя на Аву в упор, ответил:

— Честно? Я пришел потому, что не знаю, куда еще пойти. В этом городе меня мало кто помнит. И еще меньше здесь тех, с кем я хочу встречаться. И я не должен возвращаться в Сан-Франциско, пока, хм… — Он беспокойно взмахнул рукой, будто нащупывая нужное слово. — Пока я не стану прилично выглядеть в хорошем обществе.

Ава промолчала. Она понятия не имела, что сказать. Взволнованно выдохнув, Пейтон откинулся на спинку стула и заявил:

— Ава, я хочу, чтобы ты стала моим Генри Хиггинсом.

Пейтон твердил себе, что не следует удивляться реакции Авы. Она уставилась на него как олень, ослепленный светом автомобильных фар. Он сам был ошарашен, когда эта идея пришла ему в голову вчера днем после того, как он покинул офис своего стилиста. Он ни за что не сработался бы с тем парнем.

Разве кто-то сможет превратить неотесанного мужлана в рафинированного джентльмена, даже не зная, как он стал неотесанным мужланом? В любом случае Пейтон никогда не будет рафинированным джентльменом. С ним должен работать тот, кто понимает, что в лучшем случае он научится вежливости и учтивости.

Никто не знает его недостатков лучше Авы. И еще она вращается в высшем обществе. Пусть он ей не нравится. Вероятно, и он от нее не в восторге. Но он ее знает. И она знает его. Несмотря на все различия, Пейтон и Ава однажды вместе работали над школьным курсовым проектом. Они наверняка сработаются и сейчас, став взрослыми людьми. Черт побери, взрослым намного легче преодолеть разногласия, не так ли? Пейтон работал с людьми, которые не всегда ему нравились.

Напряженность в отношениях между ним и Авой в прошлую субботу наверняка возникла от неожиданности встречи. Кстати, сейчас они мирно беседуют. Вернее, беседовали. Пока Пейтон не высказал своего намерения.

— Так что ты скажешь, Ава? — спросил он, пытаясь продолжить разговор. — Ты мне поможешь?

— Я, хм…

— Я имею в виду, такого рода вещи по твоей части, да? Даже если бы у тебя не было магазина, ты все равно бы знала, что модно и как люди должны одеваться и вести себя в различных ситуациях.

— Да, но…

— И ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы не вырядить в фиолетовый костюм.

— Ну, это верно, но…

— И ты знаешь, как со мной правильно разговаривать. Ты бы никогда не говорила со мной как тот стилист, что пытался одеть меня в фиолетовое. Он заявил: «Мистер Мосс, будьте так добры, прекратите использовать вульгарную речь, которая, как мы решили ранее, выставит вас в невыгодном свете перед дамами, на коих вам следует произвести впечатление». Ты бы просто сказала мне: «Пейтон, Монтгомери вымоют тебе рот с мылом, если ты не прекратишь ругаться». И я бы сразу понял, что ты, черт побери, имеешь в виду, и тут же бы исправился.

На этот раз Ава выгнула бровь. Пейтон не понял, то ли она веселится, то ли злится.

— Ладно, возможно, я не исправился бы мгновенно, — произнес он. — Но, по крайней мере, я бы понял, о чем ты говоришь, и мы достигли бы компромисса.