Марджори ушла в свою комнату, приводить в порядок растрепанные чувства, а я села за письменный стол и со вздохом достала лист бумаги и чернильную ручку.

Многие мои коллеги по магическому Совету демонстративно презирают достижения техники: мол, и магические вестники намного эффективнее электронной почты, и поиск при помощи заклинания Марстона-Грайля куда быстрее, и вообще, не к лицу им, таким возвышенным, разбираться в гайках и проводах. На такие рассуждения я могу ответить только пожатием плеч и цитатой из письма одного древнего мага другому: если мне скажут, что нужная мне информация написана на левом крыле дракона, я уговорю дракона распахнуть крылья. Нет-нет, я не стану отказываться ни от коммуникаторов, ни от компьютеров и всемирной Сети, ни от возможности отправиться куда-то дирижаблем, если по той или иной причине мне неудобно открытие портала.

Но сейчас мне нужно было предупредить коллег-магов о том, что некто интересуется камнями Коркорана, и значит, на горизонте нарисовался очередной темный маг, желающий, как минимум, мирового господства. А в Совет магов, к сожалению, положено писать по старинке, чернилами по бумаге. Этикет и правила поведения, чтоб их…

Пока что у меня не было никакой информации о тех, кто желал получить камни. Да, говоря откровенно, и об исполнителях я почти ничего не знала. Что же, через пару часов я встречусь с незадачливыми грабителями и узнаю, кто же их так подвел с заказом.

Я отправила с магическим вестником письмо в Совет, поинтересовалась у Бакстона, не было ли новых неопознанных звонков из Люнденвика или откуда бы то ни было (звонков не поступало), и стала потихоньку собираться на встречу.

Таверне «Старый гоблин», что на улице Кота-Рыболова, на левом берегу прекрасной реки Сены, уже лет пятьсот, наверное. И все пятьсот лет ее хозяйку зовут Мари Шарро. На вид это простая, не сильно образованная женщина лет сорока – сорока пяти, с густыми каштановыми волосами и светло-голубыми глазами. Она неразговорчива, на собеседника обычно не смотрит, но уж если взглянет – тут самый пропитой пьяница поежится от ледяного холода этих блеклых глаз, поспешит оплатить свою выпивку, да и уберется подальше. В «Старом гоблине» находят приют и недорогой ужин речники, небогатые торговцы, что приводят свои лодки к причалу по соседству, студенты, ждущие зачисления в Университет Лютеции и Коллеж Сорбонна…

Я вошла в таверну, как и планировала, в начале пятого, села за угловой столик и кивнула подошедшей ко мне хозяйке:

– Добрый день, мадам Шарро! Жаркий сегодня день, а у вас, как всегда, такая прохлада!

– Добрый день, госпожа Редфилд! Принести вам морс, или попробуете домашнее вино? Вот только что открыли бочонок!

– Пожалуй, давайте вашего белого вина, и похолоднее, мадам Шарро! – ну вот, ритуал исполнен, теперь можно и вопросы задавать. – Скажите, Мари, у вас остановились два молодых человека? Светлые волосы, голубые глаза, похожи, как два фальшивых луидора. Пришли на катере синего цвета с белой полосой, «Крошка Пимп» называется.

– Да, мадам, – хозяйка кивнула, не поднимая взгляд. – Сидят в своей комнате со вчерашнего вечера, даже еду туда попросили. Прикажете позвать?

– Позовите, Мари. Только скажите мне сперва, как они вам?

Она подняла брови и сложила пальцы левой руки особым образом, жест этот на языке контрабандистов означал «гнилой товар». Да, я согласна с мадам Шарро, публика не самого высокого разбора. Ну, что делать, информация правит миром. В данном случае – информация об их нанимателе.

Клещ и Леший появились возле моего стола через минуту. Я разглядывала их, отпивая по глоточку легкое белое вино. Да, ненадежная публика, пусть выкладывают, что знают и выметаются из столицы.

– Садитесь, молодые люди, – я кивнула им на табуреты. – Мари, принесите им холодной воды и посмотрите, чтобы нас не беспокоили. Итак, я вас слушаю: кто вас нанял, сколько вам заплатили и что заказали.

– Так нам и рассказать особо нечего, – бойко начал Леший. – Мы сюда, в Лютецию, пришли неделю назад, рыбу привезли из Онфлера, ну и так, кальвадоса слегка, бочонок-другой одному знакомому.

Я приподняла брови. Подниматься по Сене от Онфлера до Лютеции с грузом в пару сотен килограммов рыбы? Да доходом с ее продажи не окупится и приобретение заклинания для двигателя катера! И потом, за те три-четыре дня, которые были потрачены на это плавание, рыба станет уж совсем несъедобной! А охлаждение или стазис, чтобы сохранить свежесть продукта, впридачу к двигателю, сделают рыбку просто золотой.

– Отлично! – сказала я, – А теперь, для разнообразия, хотелось бы услышать правду. Пока что к категории правды можно отнести только то, что вы пришли сюда неделю назад. Нет-нет, я не хочу знать, зачем. Ваш мелкий гешефт меня не интересует. Рассказывайте, как вас наняли.

Как я и предполагала, история оказалась простой. Леший и Клещ сделали все, что должны были, и выпивали в кабачке рядом с Центральным рынком, отмечая окончание сделки. На третьей бутылке красного к ним подсел незнакомец. Поговорил о рыбной ловле, поставил еще пару бутылок, рассказал анекдот, а когда захмелевшие парни собрались отчаливать, предложил им задержаться на день-другой для небольшой подработки. И делать-то особо ничего не понадобится, просто увезти из дому одну старуху и пригрозить другой, дабы та отдала шкатулку с фамильными камушками. Их новый друг – звали его, разумеется, Жаном – клялся, что шкатулку он должен был получить по завещанию дедушки, а эта старая сука, дедова вторая жена, все заграбастала. Клеща с Лешим семейная история Жана интересовала мало, а вот сумма, предложенная за «плевое дельце», была весьма привлекательна. Предложили им сто золотых луидоров на двоих, и даже выплатили аванс в двадцать луи.

– Покажи монеты! – потребовала я.

Леший замялся.

– Я не сказала: отдай. Я сказала – покажи!

Он со вздохом полез куда-то в недра своей куртки и достал кожаный мешочек. Ну, конечно, эта публика – рыбаки, крестьяне, фермеры, мелкие торговцы – не доверяют бумажкам или карточкам. Им подавай настоящее золото, чтобы его попробовать на зуб.

К сожалению, монеты были совершенно новенькими, и никакого магического следа на себе не несли. Я вернула кошель своим жуликам и сказала:

– Рисовать вы, конечно, не умеете?

Клещ вытаращил глаза, а Леший помотал головой.

– Тогда посиди тихо, я посмотрю в твоей памяти, как выглядел этот самый Жан.

Леший сидел тихо, как мышь под метлой, только безостановочно шевелил губами. Ну что же, может быть, и молиться научится, с перепугу-то. Я приложила ладонь к его лбу, прикрыла глаза и считала память последних дней. Так, а вот это интересно. Пресловутый «Жан» был мне неплохо знаком, и звали его, разумеется, совершенно иначе. Это был Анри Вермель, которого я лично выгнала после третьей сессии в Академии Магии за низкий уровень успеваемости вкупе со столь же низким моральным уровнем. Темный тебя побери, ты можешь не сдать зачет, и даже попробовать пронести на экзамен шпаргалку, но украсть у соученика готовую курсовую работу и попытаться выдать ее за свою – это уже переходит всякие границы.

– И где вы должны были отдать ему добытое? – я отняла ладонь ото лба Лешего, но он продолжал сидеть с закрытыми глазами и бормотать, поэтому вопрос я адресовала Клещу.

– В той же таверне, «Лисий хвост», где он нас… с нами… в общем, где мы познакомились. Договорились, что, как только получим эту шкатулку, должны будем туда вечером придти, после семи часов. А если его не будет, оставить у хозяина для него значок, вот этот.

Он выложил из кармана большую деревянную пуговицу, выкрашенную в синий цвет.

– Боже, как романтично! – хмыкнула я. – Ладно, поступим так… Леший, отомри уже, все кончилось! Вы сейчас оставляете мне адрес, где вас можно будет найти в вашем Онфлере, садитесь в свой катер и отправляетесь домой. Понадобитесь – найду. Значок я у вас забираю, а чтобы было не так горько с ним расставаться, вот еще десять луидоров к незаработанным двадцати.