Король будет жить.

Какое-то время…

Вот сейчас он, ничего не подозревая, в компании своего пажа прогуливается по парку в ожидании её посланников. Верату прикрыла веки, разглядывая внутренним взором эту странную пару. Юный паж пульсировал жизнью, словно ярчайшая звезда, король же, напротив, был мрачен и, как будто, надломлен долгой борьбой с собственной судьбой.

И, тем не менее, жить дальше суждено только ему. Верату чувствовала, что весёлый юноша, наперсник короля, скоро умрёт. Печать смерти у него на лбу была ещё очень нечёткой, она бы не взялась сейчас предсказать, как и почему мальчик расстанется с жизнью. А, впрочем, какая разница? Смерть есть смерть.

Верату взглянула в одно из зеркал своего бесконечного коридора, созерцая, как на его раме проступают кровавые символы, словно цепь чьих-то следов. Принесённый в жертву вор, пытавшийся облегчить дары от её очередного должника на энное количество мер золота, пришёлся как нельзя кстати. Дар предвидения, всколыхнувшись от кровавого подношения, страшным монстром поднимался внутри, захлёстывая мысли и чувства волной холода от единения с неведомым, тем, что ещё не свершилось, но свершится. Это была нестерпимо яркая вспышка, всплеск разбивающегося вдребезги льда, и Верату, вернувшись в реальность, снова взглянула в зеркало.

В нём плескалось огромное озеро, окружённое каменным лабиринтом.

«Уже скоро», – подумала она, прикоснувшись к ледяной поверхности длинными пальцами.

Король Имеллина Малеарн был вдовцом и до сих пор хранил верность своей усопшей супруге. Дочь, как две капли воды походившая на мать, словно посланная небом, чтобы утешить его в тяжких страданиях по любимой, покинувшей этот мир, внезапно заболела какой-то загадочной болезнью, от которой таяла на глазах. За несколько месяцев она из красивой жизнерадостной девочки превратилась в бледное, измождённое создание, потерявшее способность двигаться. Малеарн применил все возможные связи, привлекая самых лучших специалистов для лечения, не брезговал ни магией, ни запрещёнными зельями, но результат оставался плачевным. Не желая потерять единственного близкого человека, король решился на опасный шаг, попросив помощи у Некроманта. Поговаривали, что Верату может с лёгкостью отнять жизнь и вернуть её, но за эти услуги требует страшную цену, которая хуже смерти. Но Малеарн готов был платить. Поэтому он и ехал сейчас в карете, запряжённой четвёркой полуразложившихся лошадей в сопровождении эскорта трупов и мёртвых птиц. Дочь уже перестала его узнавать и безжизненно лежала на руках короля, вперив бессмысленный взгляд в пустоту. Ужин с Некромантом вполне мог стоить королю жизни и чести, но что такое жизнь и честь, если смертельно болен твой ребёнок?

 Требование Верату показалось ему странным. Кому нужен какой-то пыльный, рассыпающийся от старости, свиток, который никто не смог прочесть, потому что он пуст? Малеарн не знал точно, каким образом эта вещица оказалась в его библиотеке. Кажется, её принесли в дар его прадеду. Возможно тогда, кто-то и знал, как прочесть свиток, но теперь эти знания были утрачены. Тем не менее, Малеарн хранил его, как зеницу ока, никому и словом не обмолвившись о его существовании, что не помешало Некроманту узнать о нём.

Верату лениво наблюдала через одно из зеркал за королевской процессией, вяло плетущейся к месту перехода. Её дом, как и подобает дому Некроманта, был тщательно скрыт от чужих глаз. В него могли попасть только те, кого она желала видеть, а выйти – только те, кого она хотела отпустить. Надо отметить, что видеть кого-либо ей хотелось очень не часто. Это объяснялось многими причинами. В частности, она с давних пор выбрала одиночество, так похожее на драконье, позволяющее копить богатство мастерства и не беспокоящее глубин сознания, где прятались мрачные образы прошлого. И как у любого успешного мага, у неё было много, даже очень много врагов и завистников, алчущих её крови. Верату уже несколько столетий не выходила из своих пещер. Но не страх перед недругами заставлял её сохранять такое положение дел. К тому же затворничество и изоляция абсолютно не мешали ей плести интриги и постоянно заключать нужные ей договоры с несчастными, жаждущими либо гибели для врагов, либо жизни для потерянных в мире смерти любимых. Жизнь и смерть, что ещё нужно человеку? Кто-то считал её воплощением тьмы, кто-то видел в её действиях, проявление вселенской справедливости типа божьей кары, кто-то замирал от восхищения ею. Сама же Верату не утруждала себя суждениями на этот счёт, давно привыкнув отбрасывать лишнее – будь то эмоции, мысли или люди.

Нападение произошло так внезапно, что король Имеллина не успел даже испугаться. Дорога впереди неожиданно была разрушена ударами столбов огня, вспарывавших землю, как брюхо убитого животного. Малеарн правой рукой судорожно схватился за эфес бесполезного здесь меча и крепче прижал умирающую дочь к себе. Разрушительная сила приближалась с неумолимостью рока. Карета, такая хрупкая и ветхая на вид, выдержала удар огненных молотов магов-наёмников. Лошади понесли вперёд, будто паря над истерзанной землёй, ведомые волей Некроманта. Эскорт разделился на группу обороны и сопровождения. Мёртвые сражались яростнее живых, к тому же их нельзя было убить. Всевидящие птицы грозно налетали с высоты, распадаясь от разящих ударов и восставая из небытия вновь и вновь, чтобы раздирать лица врагов в клочья, и дав возможность отряду мёртвецов завершить кровавую жатву. Нападавшие отступили. Не было времени думать, кому пришло в голову напасть на него в такой день. Малеарн взглянул на дочь и шагнул прямо в марево тумана, клубящегося над пропастью.

У входа в пещеры его встретили высокие скелеты в истлевших нарядах. Их глазницы горели зелёным огнём. Малеарн смерил их презрительным, мрачным взглядом и последовал туда, куда указали их костлявые пальцы.

– Король Имеллина пришёл к Верату, – эти замогильные голоса плавали в воздухе, возникая из ниоткуда, и сопровождали его прямо до главного зала.

Малеарн вошёл под тёмные своды и увидел ту, что издавна наводила ужас на местные селения. Верату эффектно восседала в высоком кресле, искусно сделанном из костей и черепов, и вкушала спелые ягоды. На фоне её мертвенно бледного лица они казались наполненными свежей кровью. Малеарну с детства внушали, что некроманты воплощают в себе не только силу смерти, но и её устрашающий вид, но та, чьи губы были краснее ягод, выглядела цветущей и молодой. Король не назвал бы её красавицей, но в Верату, несомненно, было некоторое очарование и даже какое-то волнующее притяжение.

– Ваше Величество, – заметив вошедшего, Некромант слегка склонила голову в знак приветствия. С её тонкой руки капал красный ягодный сок. – Надеюсь, дорога не слишком утомила вас?

Король поклонился, чего никогда не позволял себе ни перед кем, но Верату была его последней надеждой. Когда-то, будучи юным принцем, он даже пытался уничтожить её, как скверну, поразившую родные места. А теперь по иронии судьбы пришёл к ней за помощью. Некромант сделала едва заметный знак скелетам, и они, тихо гремя костями, подошли к королю, чтобы забрать его дочь.

– Не волнуйтесь, Ваше Величество, – сказала Верату, заметив, с какой неохотой король отдаёт свою драгоценность. – Хуже, чем сейчас, ей уже не будет.

Скрытая насмешка, прозвучавшая в этой фразе, больно царапнула самолюбие. Малеарн мрачно взглянул в глаза Некроманта, полные странного блеска. Они завораживали, отнимая волю и возможность мыслить.

– Вы принесли то, что мне нужно? – вкрадчиво спросила Верату, довольная произведённым эффектом.

По правде говоря, ей страшно нравилось развлекаться запугиванием народа и доводить своих посетителей до состояния мелкой дрожи от страха или ненависти, порождаемых бессильем что-либо изменить. Король послушно вынул пергамент, который в тот же миг оказался в руках Некроманта. Верату быстро пробежала текст взглядом и улыбнулась: