от безысходности ситуации. Это один из выборов ─ другим является смерть. Мне стоит узнать

у Рэми ее историю и понять, что заставило ее работать в пыльном отделении Western Union на

краю вселенной.

Я еду обратно в Рай, ну или, по крайней мере, если навигатор мне не врет, я еду в

правильном направлении. Я остановилась на красный свет и отвлеклась на мать с тремя

детьми, которая попрошайничает. Она одета в лохмотья и сама похожа на ребенка. Я роюсь в

своей сумке и протягиваю им горсть батончиков с гранолой, упаковку жевательной резинки и

немного конфет. Это совсем немного, но я и сама почти без средств. Я думаю, что хотя бы

могу найти работу, но это тяжелее для матери от которой зависит жизнь еще троих человек. Я

пытаюсь закрыть сумочку, когда автомобили, выстроившиеся в линию позади меня, начинают

сигналить. Нетерпеливые мудаки, скорее всего, загорелся зеленый. Я смотрю наверх и

морщусь от встречного солнечного света.

─ Твою мать! ─ громко говорю я, когда до меня доходит то, что я вижу перед собой.

В двадцати ярдах от моей машины, на высокой бетонной стене, красуется

великолепный рисунок. Ода, если когда-либо была такая, злу олигархии, капитализма и

пересечению границы. Угрожающего размера президент Мексики Пенья Ньето, но он

изображен как улыбающейся динозавр, с кровью текущей из его челюсти. В его когтях не

только рабочие мигранты, но также тысячи пересекающих границу, которые пытаются

вырваться из его пальцев динозавра. Под его длиной, когтистой ногой размятый поезд, вся

передняя часть вагона покрыта беженцами. Затем идет граница, которая даже выше динозавра, темная и непроницаемая крепость. С другой стороны стены президент Обама, за исключением

того, что он в образе лягушки с длинным, липким языком и на этом языке свернулись

калачиком спящие дети без родителей, прижавшиеся к друг другу в поиске комфорта. Язык

угрожает огрызнуться и поглотить многих из них, пока некоторые из них падают, чтобы

встретиться со смертью и насилием, которые несет стена.

Мне не обязательно смотреть на подпись, чтобы понять, чьих это рук дело. Мое сердце

подпрыгивает в груди с трепетом, желанием и гордостью. Прямо как в кино, я отстегиваю

ремень безопасности и оставляю открытой дверь автомобиля, пока инстинктивно двигаюсь

вперед к шедевру передо мной. Я восхищена, несмотря на рев большого количества машин

позади меня. К счастью я не единственная, кто игнорирует условности, чтобы посмотреть на

картину. Похоже, что собралось несколько репортеров и каждый делает снимки. Как он, черт

возьми, смог сделать это под покровом ночи? Или как, черт возьми, он смог сделать такой

огромный полноценный рисунок среди бело дня? Я не тупица, это сделано не за

вознаграждение и это ни коем образом не законно. Это подстрекательство, это провокация и

от этого просто разит Мози.

Я подошла прямо к рисунку и смогла почувствовать свежую краску. Я также почти

почувствовала запах его присутствия здесь. Мне захотелось обнять стену, сделать ее чем то

материальным. В правом нижнем углу безошибочно его подпись. Мо, «Z’s» и крест.

Я подошла к его подписи, по-прежнему находясь в тумане, уставившись на красные

капли, которые стекали с креста. Я провела по ним пальцами и поднесла руку, на которой

пятно от краски было похоже на кровь к своему лицу. Краска по-прежнему была влажной.

Мози Круз даже ближе, чем я думала.

Глава 19

Как только я приезжаю в Рай, то сразу бегу прямо в номер к Рокко и Томми. Я стучу в

дверь, но мне никто не отвечает. Я бегу обратно вниз по лестнице, кричу и зову Клаудию. Она

выбегает из кабинета, который находится справа от стойки регистрации. На ее голове

нейлоновый чулок, а ее руки обхватывают грудь, которая как я думаю ненастоящая и она

подкладывает что-то в свой лифчик. Одна искусственная ресница прикреплена к ее веку, другой глаз естественный и в сравнении с первым глазом выглядит голым. На ее ногах

капроновые чулки и комбинация прикрывает лишь верх ее бедер.

─ Dios mío (Боже мой)! ─ восклицает она, когда видит, что это только я и перестает

бежать.

Я рассматриваю ее розовую, шелковую ночную сорочку, с кружевным лифом, который

висит вверх тормашками на ее талии. Там где ее руки обхватывают грудь, я вижу, как мне

кажется, шрамы от мастэктомии. Но в этом нет никакого смысла. Я запуталась, относительно

ее пола и это разбивает ход моих мыслей.

─ Женщины для мужчин, милая. Это не то, что ты думаешь, ─ говорит Клаудия,

приподнимая бровь над ее слишком длинной ресницей.

─ Подожди, я запуталась. Тогда почему ты одета как трансвестит?

─ Долгая история, ─ говорит она, не в восторге от моего любопытства. ─ Почему ты

прибежала? У тебя украли сумочку?

─ Нет. Прости за то, что кричала. Я искала Рокко и Томми. У меня просто есть хорошие

новости. Они же не вернулись в Сан Диего, не так ли? ─ мое сердце падает от того, что

возможно мне не с кем будет поделиться и от того, что возможно мне придется остаться здесь

совсем одной.

─ На сколько я знаю, они в бассейне. Рокко плескался в воде, а Томми красит ногти на

ногах.

─ У нас есть бассейн? ─ задумываюсь я. За двадцать пять долларов в сутки?

─ Мы в Раю, любовь моя. Кому то захочется поплавать. Иди до конца через сад, ты

увидишь голубую дверь. На ней написано умывальня и бассейн, ты не запутаешься.

Я прохожу через сад, в котором действительно много чего. Там дерево фикуса с таким

огромным количеством вьющихся растений, что вы можете подумать, что этот гейский сад

находится здесь с незапамятных времен. Он достаточно увлажнен и в нем пахнет недрами

земли и плодородием. Почва пористая и влажная, что означает, Клаудии приходится постоянно

поливать здесь, учитывая такой засушливый климат. В центре сада скрытая огромными

листьями, которые размером с мое тело, стоит покрытая мхом эротическая скульптура двоих

мужчин в момент коитуса. Это, похоже, местное произведение или же репродукция местных

мастеров. У обоих мужчин ястребиные носы, длинные волосы и забавные серьги. Но это

однозначно двое мужчин, потому что я отчетливо вижу два пениса.

У меня кружится голова от волнения, жары и от полностью невероятной ситуации, из-

за которой я очутилась здесь в Тихуане, в этой гостинице, с этими двумя ненормальными, моими новыми самыми лучшими друзьями из Сан Диего. Есть еще несколько эротических

скульптур и огромное цветущее дерево. Сад больше, чем кажется сверху, вы почти можете

заблудиться здесь.

В итоге я нахожу синюю дверь и толкаю панель, чтобы открыть ее. Я выхожу к

слепящему солнечному свету и пустой площади, на которой находится бассейн. Это похоже на

огромную стоянку, которую переделали в зону с бассейном. Холодность этого места и полное

отсутствие флоры резко контрастирует с плодородным садом Клаудии, который она создала

внутри гостиницы в атмосфере Эдена. Свет так резко ослепляет мне глаза, что мне становится

больно, и я прищуриваюсь. Рокко плавает в желтых плавках и подходящей им по цвету

шапочке. Томми нежится в тени от единственного зонтика у бассейна. Он читает журналы о

моде и уже попивает коктейли.

Я прячу глаза от яркого света, в тот момент как трактор проезжает шумно и слишком

близко к забору из цепей, который разделяет территорию бассейна от настоящей парковки. Он

поднимает пыль и выпускает в воздух черный дым.

─ Черт, ─ кричит Томми, махая вокруг глянцевым журналом.

─ Разве… я даже не знаю ─ разве в Сан Диего не лучше. Разве там нет пляжа и

огромного количества красивых мест, куда можно пойти? ─ кричу я, по-прежнему прикрывая

глаза и пытаясь чтобы меня было слышно через бассейн.