Гриссел взял телефон и стал проверять список вызовов. Все звонки, начиная с десяти утра и заканчивая началом второго, были от Тейроне. Братец постоянно названивал ей. Или она ему. После этого шли номера, которых не было в списке ее контактов. Последний звонок, до его собственного, — новый номер, который появился около пяти.

Он заметил, что батарея почти разряжена, но решил на всякий случай позвонить Тейроне с Надиного телефона.

Может быть, он ответит.

Телефон звонил долго, потом его переключили на автоответчик.

«Привет, это Тей. Кто меня разыскивает?»

Тот же голос, который какое-то время назад ответил по Надиному телефону.

С растущим чувством досады и разочарования Гриссел отключился, ничего не сообщив.

Все события разыгрались на станции Бельвиль. И там же был подписан смертный приговор Дэвиду Патрику Эдеру.

— Круто, — сказал Вон Купидон, озираясь в вестибюле отеля «Огонь и лед».

— Броско, — кивнул Скелет.

Они подошли к стойке администратора, Купидон в расстегнутом длинном плаще шагал впереди.

Скелет показал женщине-администратору удостоверение ЮАПС.

— Майор Бенедикт Бошиго, Департамент по борьбе с преступлениями против государства.

Купидон уловил в голосе коллеги неподдельную радость. Он знал, что в отделе по борьбе с коммерческими преступлениями в основном приходится просиживать в кабинете; сотрудникам отдела не каждый день выпадает радость показать свое удостоверение.

— Чем я могу вам помочь, сэр?

— Мы уже звонили сегодня и спрашивали о мисс Лиллиан Альварес. Вы сказали, что она у вас зарегистрировалась.

— Вам нужно обратиться на стойку регистрации, сэр.

— Пожалуйста, скажите, в каком номере она остановилась.

Администратор замялась:

— Дело в том, что по нашим правилам… Мне придется вызвать управляющего.

— Вызовите его сюда, пожалуйста.

— Ее. Минуточку…

Купидон посмотрел на стоявший на стойке айпад. Фотографии номеров мелькали и растворялись, а под ними обозначался сегодняшний тариф: 899 рандов за ночь (только проживание).

— Раз научные сотрудники могут себе позволить жить в роскошных отелях, значит, они не так плохо зарабатывают, — заметил Купидон. — Если только за нее не платит ее папик — богатенький хакер.

— Для англичан такие суммы — ерунда, — возразил Скелет. — Меньше шестидесяти фунтов.

Купидон только кивнул. Ему пока не хотелось делиться с коллегой своей версией о финансовой афере и молодой любовнице.

К ним вышла женщина в черных туфлях на высоких каблуках, вместе с ней вернулась администратор. Управляющая, дама под сорок, была в черном деловом костюме и белой блузке. На губах — натянутая улыбка. Она понимала, что визит сотрудников ЮАПС не сулит им ничего хорошего.

— Чем я могу вам помочь, господа?

Купидон понимал, что Скелету очень хочется провести допрос, и потому отступил на шаг.

Скелет объяснил, в чем дело. Управляющая попросила их удостоверения и внимательно их изучила. Потом подняла голову:

— Произошла какая-нибудь неприятность?

— Нет, просто ваша постоялица сегодня утром стала жертвой карманника. Мы хотим поговорить с ней.

— Карманника? Не похоже на преступление против государства…

Скелет, захваченный врасплох, только хмыкнул.

Купидон шагнул вперед:

— Мадам, прошу вас, к чему нам ссориться? — Он говорил вполне вежливо и негромко, но смотрел на нее сурово.

Управляющая вовсе перестала улыбаться. Посмотрела на Купидона, ненадолго задумалась и кивнула администратору:

— Скажите, пожалуйста, номер комнаты. — Пока та смотрела в компьютер, управляющая сказала: — Если мне что-то необходимо знать…

— Мы, конечно, поставим вас в известность, — обещал Купидон. — Спасибо!

Грисселу и Мбали сказали, что придется подождать. Надю Клейнбои можно будет допросить не раньше чем через час. Они решили пока перекусить в ресторане при клинике.

Из отделения неотложной помощи на Фортреккер-роуд они перешли в новое крыло, выходившее на Фэруэй-стрит. Гриссел шагал на полшага впереди коллеги, на ходу пытаясь справиться с разочарованием. Хорошо, хоть Надя жива, утешал себя он.

И еще он не сорвался, не купил бутылку, хотя… был на грани! Его передернуло, как будто кто-то прошелся по его могиле. Опасность существовала всегда — запутанное расследование, несколько убийств, он очень спешит и всегда в состоянии стресса. Проблемы возникают одна за другой. Он знает, что не имеет права проиграть схватку с «кобрами» и с самим собой. Сейчас он решил проверить свою версию на Мбали.

Мбали подняла воротник синей форменной ветровки ЮАПС, защищаясь от пронизывающего ветра. В ее походке ощущалась скрытая сила. По дороге в больницу она в основном молчала, а во время беседы с медсестрой держалась серьезно, как всегда. Но Гриссел видел, что сегодня Мбали такая с самого утра, с той беседы в машине у дома на Скотсе-Клоф, где убили девушку. Неодобрительное выражение, решительное, почти надменное поведение сменилось чем-то другим — смятением.

Грисселу показалось, что он знает, в чем дело. И понимает ее.

Он и сам был таким, когда его приняли на службу в отдел убийств и ограблений — и до того, как начал пить. Как же давно это было! Тогда он был полон энергии, гордился своим положением и своей ответственностью. Он — страж порядка! Сыщик… Тогда сотрудники отдела убийств и ограблений считали себя Детективами с большой буквы. Они понимали, насколько важно то, чем они занимаются.

Отчасти он зазнался потому, что сразу начал работать с крупными специалистами. С живыми легендами, чьи методы, находки, техника ведения допросов и остроумные замечания изучались на семинарах. О них рассказывали в чайных и барах, восторженно покачивая головой. Они стали его образцами для подражания и его героями задолго до того, как он к ним присоединился. В первые месяцы службы он смотрел на них со смесью почтения и благоговейного ужаса.

Шли дни, ночи, недели и месяцы. Чем дольше он работал с признанными авторитетами, тем яснее понимал, что на самом деле они — колоссы на глиняных ногах. Все до единого. У каждого из них обнаруживались свои слабости, недостатки, демоны, комплексы и синдромы, которые обнажались из-за страшного напряжения, из-за того, что приходилось постоянно иметь дело с низменными сторонами человеческой натуры. Они ежедневно становились свидетелями убийств, изнасилований и других тяжких преступлений. А еще сидели на пороховой бочке политики.

Процесс привыкания был долгим и тяжелым. Гриссел пытался бороться с собой, подходить к работе рационально. Позже он понял, что отчасти вел себя так, боясь более крупного неизбежного разочарования. Если уж такие светила совершают ошибки, что уж говорить о нем?

И вся система тоже небезупречна…

Он вспомнил, как на него снизошло озарение. Это случилось, когда он проработал в отделе убийств и ограблений несколько лет. Тогда он еще мог как-то ограничивать себя с выпивкой. Тогда он понял, что жизнь — сплошной процесс расставания с иллюзиями, разочарований. Она излечивает тебя от мифов и выдумок, какими ты тешил себя в молодости.

Мбали сейчас идет тем же путем, а он, к сожалению, почти ничем не может ей помочь.

И все же она справляется лучше, чем он. Женщины вообще сильнее. Вот еще один урок, который он усвоил за долгие годы. А Мбали была одной из самых сильных женщин, которых он знал.

Купидон постучал в дверь номера 303. Негромко, не настойчиво. Ему хотелось, чтобы гостья подумала, что стучит кто-то из обслуги.

На всякий случай — вдруг Лиллиан Альварес на месте. В чем он очень сомневался.

Они стояли и молча ждали. Он не спускал взгляда с глазка в двери, ловя любое движение.

Ничего.

Купидон поднял руку, собираясь снова постучать, может быть, чуть громче. Вдруг глазок изнутри потемнел.

— Кто там? — спросил испуганный женский голос.