Был момент, когда я чуть–чуть не назвал этот роман «Дорога в ад».

А ещё крутилось вокруг да около такое название: «Последний стриптиз». Вполне бы сошло, если бы не то, что стоит на титуле.

И я увидел, что Агнец снял первую из семи печатей. И я услышал, как было сказано громовым голосом одним из четырёх зверосозданий: ИДИ И СМОТРИ!

Посмотрел и увидел коня белого, а на нём всадника, имеющего в руках лук.

И дан всаднику венец. И он отправился, чтобы побеждать.

Снял Агнец вторую печать. И второе животное провозгласило: ИДИ И СМОТРИ!

И явился другой конь, рыжий, словно огонь. И сидящему на нём было повелено лишить землю мира и столкнуть людей друг с другом. И получил он большой меч.

И сломал Агнец третью печать. И третье существо сказало: ИДИ И СМОТРИ! И возник чёрный конь и всадник, держащий весы (меру) в руке. И услышал я голос, идущий со всех четырёх сторон: «Хиникс пшеницы за динарий и три хиникса ячменя за динарий. Но не повреди елею и вину!»

Агнец сорвал четвёртую печать, и я услышал глас четвёртого существа: ИДИ И СМОТРИ! И я увидел коня бледного, а на нём всадника, имя коему Смерть. И следовали за ним Аиды, ибо дана им была власть над четвёртой частью земли, чтобы убивать мечом, умерщвлять голодом и болезнями, затравливать людей дикими зверями.

Упала под рукой Агнца пятая печать. И я увидел под алтарём души умерщвлённых на земле тех, кто был послушен и предан Слову Божьему. Погибших за истину, которую они отстаивали. Громкими голосами вопили они: «Доколе, Господи Святой Истинный, будешь Ты выжидать? Почему не наказываешь тех, кто погубил нас?»

И вышли оттуда. И каждому из них даны были белые одежды. И сказано им было, чтобы они успокоились, подождали ещё немного, пока не погибнет на земле ещё какая–то часть их собратьев, слуг Христовых.

Когда сломал Агнец шестую печать, началось землетрясение великое. И солнце стало мрачно, как власяница, и луна сделалась, как кровь. И звёзды небесные пали на землю, словно недозрелые смоквы под ударами ветра. И небо исчезло, свившись в свиток. И всякая гора и острова двинулись с мест своих. И все: цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и свободные, и рабы скрылись в пещерах и ущельях горных. И стали просить горы и скалы: «Падите на нас, укройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца. Ибо этот день гнева великого не пережить нам никак!»

Из–за долгого и жаркого лета в Цикадии термин «экстремист» звучит немного иначе — «экстермист». Автор.

Ждёшь, ждёшь лета, а оно придёт, обманет и — как не бывало его.

Из разговоров в толпе:

— Воевать с ними невозможно.

— Такие они непобедимые?

— Дело в другом. Они вооружили десяти–, пятнадцатилетних. Рука не поднимается на детей. А эти чада, что называется, зверствуют: расстреливают всех, кого ни попадя.

Куцапам хочется, чтобы все аборигены стали послушными овцами. Муст.

Овца не ест овса. Пиза.

Дебилы бывают либо добрые, благонравные, либо маньяки.

Из характеристики:

У Колировки трогательно лучистые глаза. Такие бывают у детей и тронутых дам.

Автор — Пиза:

— Мы с тобой не сходимся, Пиза. Ты хочешь украсить жизнь удовольствиями, а я знаю, что жизнь нам дана совсем для другого.

— Конечно, ты знаешь больше моего. А почему?

— Почему же?

— Потому что всё в твоих руках. Ты ведь автор: как хочешь, так и морочишь. Захотел — сделал Пизу афористом. Захотел — дураком.

Это был необычайный ливень. В свете молний струи отливали радугой. Капли горчили слегка, были горячи, как слёзы предков мира. Это был последний дождь.

Муст:

— Они, брат, здесь давно все мутантами стали. А чтобы мы не отличались от них, они и нам радиацию скармливают.

Автор — Пиза:

— Что тут удивительного! Эти люди живут на радиоактивном могильнике. Убийственные излучения разрушают не только плоть, но и душу.

— Тебя никогда не смущала твоя безапелляционность.

Он эту фразу услышал как вопрос.

— Просто я никогда не сомневаюсь в знании, которое открывается мне.

— Дорогой, ты ничего не замечаешь такого?

— Что ты имеешь в виду?

— Около нас все время постоянно кто–то находится. Я даже слышу порой дыхание. Невидимка какой–то. Я всё время чувствую на себе чей–то взгляд.

— Успокойся, это автор.

— Кто?

— Наш друг, автор. О нём говорят, что это последний настоящий автор. Так что нам повезло.

— А что ж он такого написал?

— Да так, всякую ерунду.

— А за что ж его ты хвалишь?

— Он пишет наш роман.

— Наш с тобой?

— Вот именно.

Молитва автора:

Господи! Дай мне света, дай энергии, дабы я мог трудиться во имя Твоё и на благо своих близких!

Как всегда попросил. И вскоре ощутил, как пошёл к нему этот горний дар. Зажмурившись, внутренним взором увидел, как в абсолютной темноте злато–белые, серебристо–голубые и, кажется, ещё иных цветов струи упали и соединили тело и душу с тем, что есть за пределами воображения. То, что было за пределами неба, казалось древом. Проросшие корни этого древа были теми тончайшими протуберанцами света, достигшими земли и молящегося.

Попросил — и дано было. Корни непостижимого питали, давали. Но не брали. Как подобает корням земным. Эти корни–сосуды связывали, но не связывали по рукам и ногам, не опустошали.

Таково парадоксальное явление Всевышней силы говорило ещё о чём–то. Но вот о чём — непостижимо.

«Красавица южная — никому не нужная» — под таким названием пишет киносценарий Пур — Шпагатов.

Муст:

— Я хочу, чтобы исполнилась мечта моего деда. Это и моя мечта.

— А я не такой наивный, чтобы мечтать о невозможном.

— Просто ты слюнтяй, Вовс!

Замечание на полях романа:

У каждого своя причина. Например, Пиза не любит аборигенов за то, что они потребовали закрытия его предприятия.

Под пивным ларьком:

— А я его не праздную…

— Что не празднуешь?

— Да государство это…

— Как так? Это же наша родина!

— Родина — это страна. А государство — это власть. У нас она смешная.

— И что в ней смешного?

— Например, праздники. Что мы празднуем? День военно–морского флота, которого у нас нет. День военно–воздушных сил, которых у нас нет. День Конституции, которая никого не защищает…

Психома

«Ножичек» — игра моего детства. Чертился на земле круг. Разделялся на четыре или две, или три части — по числу игроков. Больше четырёх участников, как правило, не допускалось. Они по очереди подбрасывали свои ножички — была целая система приёмов: и с плеча, и даже с подбородка… Нож тыкался в землю, и через эту точку проводилась черта — отрезался кусок у соседа.

Ума палата. Палата для ума — это сердце. Автор.

Хорошо то, что хорошо кончается. Хорошо то, что кончается. Пиза.

Хорошо то, что уже кончилось. И чем больше времени проходит после конца или окончания, или кончины, тем всё лучше оно становится. Автор.

У слова должны быть и смысл, и сила, и власть. Автор.

Чин — Автор:

— Я придумал вид спорта.

— Что на этот раз?

— Бег со змеями.

— С воздушными. А что, оригинально! Постой, не рассказывай. Я сам продолжу. Змей не должен упасть, пока бежишь. Так? А бежать начинаешь лишь после того, как твой змей набрал высоту. Так?