— Таня, этот вампир тебя к чему-то принуждает?! — не смог стоять в стороне Рен, его покачивало, но, судя по мечу в руке и решимости в глазах, сражаться за меня он собирался насмерть.

— Нет, все нормально, мы уже поговорили, — собрала все силы и оттолкнула Хадриана. Тот опустил, картинно смахнул несуществующую слезу, а потом в одно мгновение превратился в холодного и безжалостного типа, каким я успела его запомнить.

— Рарф! — позвал он в темноту, я же инстинктивно шагнула к своему дракону, готовясь защищать его, так же, как он меня. Кто его знает, что на уме у Владыки, я за эти дни так и не смогла разгадать эту тайну. Оборотень вынырнул будто из ниоткуда. — Проводишь Элен и ее спутников к границе с эльфийской территорией. Пригонишь обратно карету и виргов. В помощь возьми тех трех, что я подарил Элен. Надеюсь, мне не надо упоминать, что ты отвечаешь за сохранность девушки?

— Я все понял, Владыка, — рыкнул в ответ Ральф и скрылся в темноте, видимо, отправился за моими «подарочками». Ох, чувствую, мне многое придется рассказать Рену, судя по его побелевшим от сдерживаемого бешенства губам, он лелеет планы мести Хадриану.

— Что ж, легкой вам дороги, дорогие гости, — насмешливо произнес Владыка. — Элен, вам пора отдыхать, а карету поведет Рарф, на его зрение и нюх можно положиться. Хотя кому я это говорю, ты и сама должна была это заметить.

— Можем ли мы доверять этому оборотню? — первым делом спросил у меня Рен, едва мы оказались внутри «вагончика».

— А у нас есть выбор? — устало произнесла я. Сегодня столько всего случилось, что у меня было только одно желание — уснуть.

— Ты права, — вздохнул Рен и утянул на достаточно широкую кровать, которая находилась за шторкой. — Ты спи, а я покараулю.

— Рен, не уходи, — уцепилась в его руку, ему, наверное, неприятно лежать рядом со мной, но пусть хотя бы посидит.

— Не уйду, Танюша, — Рен тоже выглядел уставшим, но в глазах его была настороженность и решимость. Не понимаю, для чего себя мучить, если от нас сейчас мало, что зависит? Мы же с ним ненамного сильнее котят, пока что.

— Рен, караулить можно и лежа, но если тебе неприятно… — договорить дракон мне не дал, закрыв рот самым действенным способом — поцелуем. В нем была страсть, приправленная горечью, а еще радость и море нежности.

Рен обнимал спящую Искорку, иногда она вздрагивала во сне и всхлипывала. Каждая ее слезинка отдавалась болью в сердце. Это его вина, что он не смог защитить и уберечь единственную женщину на свете, которую мечтал сделать счастливой. Мужчина нежно гладил девушку по голове, спине, успокаивая ее и себя. Ведь они живы и вместе, а значит, еще не все потеряно, и он сможет заслужить любовь и доверие Тани. Рену хотелось крепко сжать девушку в своих объятиях и никогда ее не отпускать, но он боялся причинить ей боль, напомнить о пытках у вампира. Дракон ни на минуту не поверил его словам, которые тот говорил на прощание Татьяне. Ему ли не знать, что такое личная рабыня для вампира. Радовало одно, любимая недолго пробыла у Владыки, а значит, непоправимого вреда ее здоровью он не успел причинить. А еще где-то глубоко в душе будто разжалась пружина, когда он узнал, что Таню не касались другие мужчины. Можно сколько угодно говорить, что для него это неважно, что он любил бы Искорку не меньше, но вот смогла бы она после всего случившегося полюбить его?

При воспоминании о вампирах кулаки Рена непроизвольно сжимались, а желание отомстить опять разгорелось в душе. Как же ему было тяжело не броситься на кровососа, и только понимание того, что сила не на его стороне, заставило проглотить оскорбления. А то, что вампир назвал его Искорку — «игрушкой», ничем иным не назовешь. За такие слова в адрес своей пары драконы убивают, а Рен смолчал. Страх за Таню сделал его слишком благоразумным. Сама мысль, что в случае его, Рена, смерти, любимая опять попадет в грязные лапы Владыки, заставляла засунуть свою гордость подальше. Но он еще вернется, и тогда этот темный захлебнется в собственной крови.

Ренальд коснулся губами лба девушки, он был немного горячим. Дракон сразу забеспокоился, а не простыла ли его Искорка? Не попала ли ей в раны грязь? Или это от потери крови? И что делать, если жар усилится? Рен не был целителем, но кое-чему успел научиться за долгую жизнь. Была только одна проблема — практически полное отсутствие магии. Для него было некомфортно и дико ощущать пустоту там, где еще недавно горело пламя. Но что странно, рядом с Таней его источник потихоньку разгорался и если сразу после того, как он очнулся, дракон ощущал лишь редкие всполохи магии, то теперь там горел устойчивый огонек. Ренальду было не жаль потратить и этот мизерный запас ради Тани. Он мысленно нащупал связующую их нить, удивляясь тому, как легко ему это удается, и стал вливать в нее магию. Получалось плохо, она постоянно возвращалась, будто текла по замкнутому кругу. Но дракон не привык останавливаться на полпути, он пробовал раз за разом, пока усталость не свалила его самого.

Впервые за последние дни не хотелось просыпаться, я давно не чувствовала себя так уютно и защищено. Ровный стук сердца Рена, который я с затаенным удовольствием слушала, лежа на его груди, его дыхание в моих волосах и бережные объятия. Вот бы продлить это мгновение, ни о чем не думать, ни в чем не сомневаться, забыть, что было и начать жизнь с нового листа. Да только провалами в памяти я не страдаю, и вряд ли в ближайшие годы меня одолеет этот недуг. А жаль. Разумом понимаю, что обязательств у меня перед Реном не было и обещаний я ему не давала, а мне все равно от этого не легче.

Тихонечко вздохнула, пора было возвращаться в реальность, открыть глаза, узнать самочувствие Рена и эльфа, спросить у Ральфа как долго нам ехать и когда остановка. Не хочу. А может, сделать вид, что я еще сплю? Тем более, судя по тому, что мы движемся, никакая нечисть нас за ночь не съела.

В ответ на мои мысли карета остановилась. Я почувствовала, как под моей щекой напряглось тело дракона, и уже спустя секунду он пытался осторожно переложить меня на подушку.

— Я уже не сплю, — зевнула я, садясь на кровати. — С добрым утром, Рен.

— Э нет, душа моя, тебе еще спать и спать, — улыбнулся взъерошенный дракон и, поцеловав меня в губы, уложил обратно на кровать. Даже одеялом укутал, смутив такой заботой еще больше. — Пойду узнаю что случилось. Не вставай, я скоро вернусь.

Рен ушел, а на меня резко навалились страхи и одиночество. В голову полезли всякие ужасы и неприятные воспоминания, захотелось броситься следом за драконом, только бы не оставаться со своими мыслями. Наверное, я так бы и сделала, но поблизости раздался стон. Никогда я еще так не радовалась тому, что кому-то нужна моя помощь. Подскочила, накинула сапожки, которые Рен снял с меня перед сном, и поспешила к больному. К тому же лекарь говорил, что микстуры надо давать по времени, а я даже приблизительно не знаю который сейчас час.

— Пить, — собственный еле шелестящий голос поверг эльфа в шок на какое-то время. Я воспользовалась его состоянием и влила ему в рот не только воду, но и лекарства. От последних он скривился и закашлялся.

— Оно гадкое, но полезное, — поведала эльфу. — Лекарь сказал его обязательно пить, чтобы прошла слабость и восстановилась кровь.

— Зачем?

— Чтобы жить, — ответила я, в надежде, что правильно поняла вопрос.

— Зачем жить?

— После всего? Не знаю, кто-то хочет отомстить, другие ищут счастье. Я же считаю желание умереть трусостью и слабостью. Легче легкого отправиться к богам или духам, а потом на долгие годы остаться в памяти знакомых никчемным существом, у которого даже не хватило мужества бороться за себя, — ответила я. Наверное, надо было сказать: что все наладится, что жизнь снова заиграет красками, что он еще будет счастлив, а все плохое забудется, как страшный сон. Но я не любила врать, да и не видела смысла. Потому что вряд ли бы мои слова остановят эльфа, если он решил покончить жизнь самоубийством. К тому же он взрослый и в праве сам выбирать свой путь, как ни цинично это звучит.