Но по тому, как смягчилось ее сосредоточенное лицо, дрогнули уголки сжатых губ, он понял: теперь все правильно.

– Как поживает Екатерина Григорьевна? – спросил он.

– Спасибо, хорошо, – кивнула она.

– Передавай ей привет.

– Обязательно передам, – улыбнулась Евгения. – Она будет рада услышать, что у тебя все хорошо.

Машина подрулила к светлому дому с большими окнами, спрятавшемуся за чугунной оградой. К подъезду вела вымощенная красноватыми плитками дорожка, ее подсвечивали фонари. Из-под снега выглядывали пушистые зеленые макушки туй. Максим вспомнил, что видел этот дом на фото в агентстве. Огромный мраморный холл, ковровые дорожки на лестнице, лифт с зеркалами. Пока поднимались в квартиру, Евгения рассказывала о преимуществах дома: дом был клубный, в нем селилась однородная публика, – сплошь высокопоставленные чиновники и акулы большего бизнеса. Видеонаблюдение велось по периметру, имелась вооруженная охрана и паркинг – из расчета трех мест на квартиру, к тому же в доме были собственная служба эксплуатации, система компьютерного контроля «умный дом», сауна, тренажерный зал…

– А вот и сами апартаменты. – Евгения распахнула дверь. – Последний этаж – никто не станет топать над головой. Прекрасный вид из окон…

Максим подошел к окну, открыл раму. В квартиру, нейтрализуя запах невыветрившейся краски, ворвался морозный воздух. Вид и впрямь был хорош. Вдаль и вширь простиралась Москва, какой ее рисуют в туристических проспектах – степенная, древняя, респектабельная, припорошенная чистым свежим снежком. Вдалеке просвечивали сквозь морозную мглу золотые купола храма Христа Спасителя. Вполне можно было остановиться на этой квартире и не тратить драгоценное время на просмотры.

– Мне нравится, – сказал Максим. – Но интересно посмотреть и другие варианты.

– Эту придержать? – по-деловому невозмутимо отозвалась Евгения.

– Если можно.

– Чего не сделаешь ради старой дружбы? – улыбнулась Евгения и, вытащив из сумки ноутбук, примостившись на подоконнике, защелкала клавишами.

– Сейчас смотрим другие или завтра?

– Давай завтра, – вздохнул он.

– Как скажешь.

– Не будет наглостью, если я приглашу тебя куда-нибудь выпить за нашу интересную встречу? – спросил Максим.

Евгения оторвала глаза от ноутбука, внимательно посмотрела на Максима, будто пыталась понять, что у него на уме. Он обезоруживающе улыбнулся. За годы ведения российского бизнеса Максим научился идеально владеть лицом. Даже если бы он замышлял преступление, к нему не подкопался бы и детектор лжи. На самом деле Макс не собирался предпринимать ничего особенного. Пока ему хотелось просто поужинать в ресторане с Евгенией, встретиться со своей безбашенной юностью, уяснить, осталось ли прошлое в прошлом, и что он чувствует в настоящем.

– Если ты, конечно, не против, – поспешно добавил он. – Надеюсь, в этом нет ничего неподобающего?

– Я не против, – сказала Евгения. – Только не в этих пафосных крутых кабаках а-ля Рублевка лайф… сыта ими по горло. К тому же меня там каждая собака знает, расспросами замучают.

– Выбирай сама, – предложил Максим. – Я плохо знаю московские заведения.

– Недалеко от моего дома есть неплохая кафешка, – предложила Евгения. – Французская кухня. К тому же я смогу оставить машину и спокойно отправиться домой. Честно говоря, к концу дня я здорово выматываюсь. Только тогда тебе придется вызывать такси.

– Не проблема, – кивнул Максим. – Мне нравятся такси. В Москве безумное движение, совершенно нет желания самому садиться за руль.

Они вышли из дома. Стемнело. Внутренний двор освещался чередой фонарей. Подсвечивался и фасад здания.

– Кажется, я видел снимок этого дома в агентстве, – сказал Максим. – Красиво смотрится.

– Это я снимала, – не без гордости произнесла Евгения.

– Ты? – обрадовался Максим. – А я как раз хотел спросить, что происходит с твоим увлечением фотографией. Не забросила?

– Как видишь, нет. Ну, малыш, вперед! – Это обращение предназначалось автомобилю.

Джипчик, как собачонка, отозвался довольным урчанием.

– Где ты теперь живешь? – поинтересовался Максим.

– Все там же. Старые добрые Сокольники. Только дом новый, – улыбнулась Евгения.

– Хороший район, – отозвался Максим.

– Да, неплохой. И от мамы недалеко. Моя дочь Вика по будням живет у бабушки. Я много работаю.

– Сколько ей?

– Тринадцать. А у тебя есть дети?

– Двое. Анюте пятнадцать, а Ваське шесть.

Максим говорил, и ему самому не верилось.

Сколько раз рисовал он эту встречу, сколько было страстей… Все улеглось. Они едут в машине, беседуют как старые добрые друзья, хвастают детьми… Непостижимо… Или он все-таки лукавит перед собой? И где-то, в самых потаенных тайниках сознания, ощущает смутное волнение, тот особенный трепет, который испытывают мужчины возле желанной и недосягаемой женщины? Чувство, загнанное глубоко внутрь, задавленное попранной гордостью, усилием воли, грузом пройденных лет, оковами долга и гнетущим ощущением бессмысленности самого его существования ?

– Трешка не маловата для семьи? – спросила Евгения.

– Это для меня одного, – сообщил он. – Я пока не решил, перебираться ли нам в Москву окончательно. В Питере у нас отличный дом, Анюта учится в хорошей школе. Если возникнет необходимость, подберу что-нибудь еще. Мне бывает необходимо побыть одному, обдумать дела, расслабиться, подумать о своем. Без семьи. Наверное, со стороны это звучит не очень привлекательно?

– Как раз это я хорошо понимаю, – почему-то вздохнула Евгения.

Телефонный звонок бесцеремонно вклинился в их разговор. Звонил один из неплохо оплачиваемых «засланных казачков», жаловался, что нужные поправки к закону никак не найдут понимания у ряда думских товарищей. Максим уже сделал немалые усилия и затраты в этом направлении и больше не желал слышать никаких бестолковых отговорок. Поэтому он отвечал жестко, резко, безапелляционно. Отчитал депутата, как провинившегося школьника, в двух словах дал нужные указания и отключился. Поймал удивленный взгляд Евгении.

– Круто, – резюмировала она.

– Работать не хотят, лодыри. Только деньги хотят получать, – недовольно высказался Максим.

– Чем ты теперь занимаешься, если не секрет? – поинтересовалась она.

– Всем понемногу. Нефтью. Туризмом. Безопасностью.

– В общем, владелец заводов, газет и пароходов, – подытожила Евгения. – Скажи, сложно иметь большой бизнес?

– Не слишком, – хмыкнул Максим. – Только скорее, это он тебя имеет. Главное, держать руку на пульсе и быть в нужное время в нужном месте, даже если это поганый Куршевель. А чем занимается твой муж?

– Думаю, примерно тем же. – Она улыбнулась, но как-то вымученно. – Заводами, газетами, пароходами… Антон не любит обсуждать со мной свои дела.

– Понятно, – отозвался Максим. Он подумал, что тоже не обсуждает дела с Ириной. Да если бы и хотел, вряд ли у жены хватило бы мозгов вникнуть в сложную суть хитросплетений и интриг.

– А твоя жена работает? – поинтересовалась Евгения.

– Нет, занимается домом и детьми. Она сама это выбрала, – пояснил Максим. – Я не настаивал. А ты тогда закончила институт?

– Угу, даже два, – засмеялась Евгения. – Вторым был финансовый.

– И работаешь риелтором? – удивился он.

– Макс… Это мое агентство, – мягко сказала Евгения.

– Извини, – смущенно рассмеялся Максим. – Я не знал. Ты молодец!

– Ты правда так считаешь?

– Конечно.

– Многим мужчинам не нравятся деловые женщины, – с долей сожаления произнесла Евгения.

– Ну, это тем, кому они отказали во взаимности, – галантно пошутил Максим.

Евгения довольно рассмеялась.

– А почему именно недвижимость? Прибыльный бизнес?

– Не в этом дело. – Евгения поморщила нос. – Просто однажды мы с мужем вздумали обменять квартиру. Я тогда с ума сходила от безделья и взялась искать вариант. И вдруг меня захватило. Это непростая, но безумно интересная работа. Как кроссворд: составляешь цепочку вариантов и, когда все сходится, получаешь ни с чем не сравнимое удовлетворение! Почти как от секса. Это ощущение собственной значимости, необходимости – люди, пришедшие в агентство, хотят изменить свою жизнь, и я помогаю им в этом. Это круговорот событий, жизнь, кипящая вокруг, чистый адреналин. Иногда я приползаю домой к ночи, чтобы уехать рано утром, бывает, работаю по выходным, но мне это безумно нравится.