его воображением – так и будет. Если не падение с лестницы, то душевая

занавеска удержит его под водой в ванне, в печенье окажется крысиный яд или

он сгорит во сне. Это был уже не тот дом, в котором он вырос. Это был не тот

дом, который заботился о нем, когда Гэвин болел, и часами слушал его рассказы

о самолетах, который давал ему книги, отвечая на вопросы о планетах и

звездах.

Гэвин был словно одна из статуэток Белинды Блу в ее закромах. Дом

держал его здесь, как игрушку за стеклом, и что бы тут ни было внутри, Дом

убьет его раньше, чем он сможет выбраться наружу. А потом убьет Дэлайлу.

Он схватился за одну из перекладин веревочной лестницы, используя ее как

рычаг, чтобы отпихнуть вцепившуюся в него лозу. Гэвин соскользнул вниз, ударившись подбородком о дерево и закричав от боли. Звук отвлек Дом, и

хватка лозы ослабла. Свист хлыста разорвал воздух, резкий ветер ударил ему в

голову, через миг звук повторился, и что-то порезало его лицо. Закричав, Гэвин

поднял руку к щеке и ощутил жидкость, горячим ручейком бегущую вниз к шее.

Он чувствовал вкус крови, запах пыли в воздухе, гниющего дерева и свежей

земли отовсюду.

– Мама! – из-за слез щипало глаза, было сложно видеть в темноте, и он

больше не понимал, где сейчас находится. Он раскинул руки в стороны, чтобы

нащупать стену, но ты расходилась волнами под его пальцами, извивающаяся, холодная и влажная.

От отшатнулся и вслепую побежал на свет впереди, на сияние от окна. Он

видел двор за ним, уже не мертвый, а зеленый. Там были люди, они играли с

мячом на залитой солнцем лужайке.

Гжвин не знал, что видит: настоящее это или игра, в которую играл с ним

Дом, – но ему было все равно. Он должен добраться до них.

– Помогите! – завопил он. – Помогите мне!

Люди не оглянулись. Он изо всех оставшихся сил потянул за оконную

ручку, но та не поддалась.

– Помогите! – закричал он снова, стуча окровавленными кулаками по

стеклу.

Гэвин огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно разбить окно. На полу

лежала лампа, неподвижная и безжизненная, – просто обычная лампа. Он взял

ее и основанием ударил по стеклу. Оно разбилось, Дом содрогнулся, словно от

боли, пока отчаянные вопли продолжали доноситься из его глубин. Гэвин

отбросил ногой осколки, не обращая внимания на то, как они впиваются в его

ноги. Это его последняя надежда. Он взобрался на выступ и оглянулся. Там

кружилась, пульсируя, тьма. Он задержал дыхание и прыгнул.

***

Когда Гэвин снова открыл глаза, он понял, что находится не снаружи.

Он пытался понять, что видит перед собой, но не смог. Правая половина

тела страшно болела, и он сообразил, что его руки прижаты к бокам и

привязаны к телу в районе груди и пояса. Сокрушительное давление мешало

дышать. Каждый сантиметр кожи болел, ныл и был покрыт синяками. Спиной

он ощущал твердость стены, но темнота поглощала все вокруг. Он видел лишь

тьму, которая всей своей тяжестью окружала его, плотно обволакивая его где-то

на глубине.

Голосов больше не было слышно, лишь его неровное дыхание, когда он

пытался набрать в легкие достаточно воздуха. Если смог, он бы заплакал или

закричал, но что-то закрывало его рот, что-то пыльное и влажное давило на

язык. Тряпка. Кляп. Двор был огромным, а ограда как бы изолировала дом от

ближайших соседей. Его крик все равно никто бы не услышал.

Гэвин снова почувствовал запах грязи. Он не знал, почему, но в голове

всплыла фраза: «свежая могила». Он не знал, откуда исходит запах, и не

разорвал ли себя Дом от верха крыши до самой земли. Пахло гнилым мясом и

червями, и его тошнило, в то время как он пытался дышать ртом.

Гэвин жаждал то чувство, когда он не обращал внимания на странности

Дома, какое у него было всего год назад. Хотел свою комнату и теплую постель.

Но больше всего он хотел Дэлайлу. Он хотел, чтобы она была в безопасности.

Гэвин теперь понимал, что даже если выберется как-нибудь отсюда, сбежать он

не сможет. Та доброта, что жила здесь и присматривала за ним, исчезла, здесь

остался лишь монстр. Он последует за ним и здесь, и на улице, и по сотне улиц.

Будет охотиться на него, пока не вернет, а потом он останется здесь навеки.

Может, Дом не знал, что он не останется прежним и что если он убьет его, не

появится снова маленький Гэвин или Гэвин с мороженым с рожком

мороженого, который изображен на фотографии в коридоре на втором этаже. Те

Гэвины тоже умрут.

Дом словно читал его мысли, и что-то скользило вокруг него, стягиваясь.

– Ш-ш-ш, – шипело это нечто. – Ш-ш-ш.

Наконец, на миг – всего на миг – потому что страдал, был испуган и ничего

не видел в темноте, Гэвин позволил себе заплакать. Дом еще не убил его. Он

выжидал. И если они знали друг друга так хорошо, как он думал, Гэвин знал, чего именно тот ждал.

В одиннадцать часов у банка будет ждать его Дэлайла, как они и

договорились, и она поймет, что он не придет. Дом это знал. И что она пойдет

его искать в надежде спасти. Дом и это знал.

Он пока что не убил Гэвина, потому что тот был наживкой.

Глава двадцать девятая

Она

Добравшись до крыльца, Дэлайла поняла, что не продумала миллион

деталей, пока стояла здесь в почти полной темноте. А именно: будет ли дверь

открыта? Или же ей придется разбивать окно? Она посмотрела на топор в руке

со смесью облегчения и страха. Были ли окна из стекол или из чего-то, пропитанного духами, что не могло разбиться?

Из-за тяжелой деревянной двери раздался звук – низкий стон, словно из-

под земли вырывался ветер, раскачивая дом, пробиваясь наружу через планки

на крыше и сквозь закрытые окна. Дом знал, что она здесь. Она закрыла глаза, успокаивая дыхание.

Вот и все.

Дэлайла брала силу у каждой героини, которой восхищалась: Баффи,

сжимающая в кулаке кол. Мишон со сверкающей катаной. Керсти Коттон

против Пинхеда. Джинни против Джейсона. Кларисса Старлинг против

Ганнибала Лектера, Алиса Джонсон против Фредди Крюгера – оба раза.

«Дом ждет твоего поражения».

Ее застила идти вперед только одна мысль: если бы мог, Гэвин открыл бы

дверь, а значит, он этого сделать не смог и был пойман внутри, и –

пожалуйста, хоть бы он был жив. Она протянула руку к ручке и, подавив

испуганный вскрик, отскочила, когда на деревянной поверхности двери что-то

появилось – морды кричащих монстров, претерпевших ужасные пытки, с зубов

у них капала кровь, а когти были такими огромными, что могли разрезать ее

пополам. Они появлялись и кружились перед ней, наступали и отступали, тянулись к ней, а Дэлайла с ужасом подумала: что, если один из них вырвется

на свободу?

Со стороны тротуара закричала Вани:

– Ты должна войти, Дэлайла!

Она оглянулась через плечо и увидела, как Давал и Вани бегут из машины

за дом. Прерывисто вдохнув, Дэлайла быстро пробилась через клыкастых

демонов, закричав, когда один порезал ее предплечье. Когда его зубы впились в

нее, она ударила его свободной рукой и схватилась за ручку.

Дверь дрожала перед ней, но ручка легко повернулась, и она ввалилась

внутрь, упав на деревянный пол. Дверь тут же громко захлопнулась за ее

спиной. Одновременно с этим хлопком все звуки из-за двери исчезли, и она

оказалась взаперти. Оглядев полуразрушенное пространство перед собой,

Дэлайла подумала под бешеный стук сердца: смогут ли снаружи услышать ее

крик?

Дом выглядел заброшенным: мебель разломана, стены просели и были

покрыты мокрыми пятнами. С потолка и в каждом углу толстыми пыльными

завитками свисала паутина. У камина валялась куча обугленных поленьев, а пол