И в то же время рядом, должно быть, существовало множество ее соседей, простых местных людей, которые на протяжении всей римской эпохи продолжали жить в своих убогих селениях, мало обращая внимания на какую-то там «романизацию». Гончарный круг, например, — весьма полезное изобретение — никогда не пользовался популярностью в Низинных Землях. Характерен образ батавских повстанцев, который рисует Тацит: знамена обученных римлянами когорт бок о бок с изображениями диких зверей, которых германские воины вывели из своих дремучих лесов. Существовала раздвоенность, которую не могла не чувствовать и остальная часть общества. Также и в этом отношении Низинные Земли уже в более поздние времена были настоящей колонией Рима.

В III веке н.э. власть римлян над Северной Европой начинает ослабевать. Все чаще случалось, что германские племена нарушали границу по Рейну. В 258 году воины самого сильного племени франков прошли с боями через Низинные Земли и Галлию до самой Испании. С большим трудом императорская власть была все же восстановлена. Римское государство слабело и изнутри. Это было связано не только со всевозможными политическими интригами в Риме, но также — и прежде всего — с потерей римских колоний в Северной Африке, из-за чего возникли перебои с поставками зерна, и империя медленно, но верно приближалась к своему краху. В 406 году германцы вновь перешли границу по Рейну. «Все между Альпами и Пиренеями, между Океаном и Рейном разрушено врагом. О бедная моя отчизна!» — писал тогдашний летописец.

Вообще-то ожидалось, что Рим, как и раньше, нанесет ответный удар, чтобы восстановить старый порядок. Но его не последовало. Для юга Низинных Земель римская эпоха на этом закончилась. Десятки тысяч жителей покидали родные места. На фризском севере наступило смутное время. Археологических находок, относящихся к последующей эпохе, почти нет, и все указывает на то, что этот некогда богатый край терпов также обезлюдел. О причинах мы можем только догадываться. Возможно, повысилась влажность и площадь затопления увеличилась, так что не оставалось земли, чтобы накормить всех. Не исключено, что многие северяне последовали за уходившими римлянами, от которых они прямо или косвенно зависели. Может быть, здесь сыграла свою роль так называемая «юстинианская чума», предположительно первое проявление бубонной чумы, с середины VI века опустошавшей Европу от Константинополя до Галлии и Англии, — пандемия, которая, по словам ломбардского летописца, вернула первозданную тишину во многие края. «В поле не слышно ни голосов, ни свирели пастуха…» В конце концов, как подсчитано, в стране, которая теперь зовется Нидерландами, осталось не более 50 тысяч жителей.

Последние сведения о батавах датируются IV веком, в них содержится ряд рассказов о героических деяниях, но затем батавы из истории исчезают. Что касается фризов, то их терпы время от времени заселяли юты, англы и саксы, которые мигрировали из Скандинавии и в конце концов перебрались в Англию. Из стародавних фризов, вероятно, лишь небольшая часть осела в Дренте, а большинство предположительно также переселилось в Англию. В случае с фризами археологи говорят о демографическом сбое, о нарушении непрерывности. Таким образом, нынешние фризы, вероятно, не имеют ничего общего с теми гордыми фризскими князьями, которые когда-то в театре Помпея требовали для себя у римлян почетные места.

Богатое побережье Низинных Земель, с его низменной сушей, где теперь расположены большие города, в V и VI веках, судя по всему, обезлюдело. А их долгая история, в которую много неясности внесли наводнения и переселения народов, должна была начаться практически заново.

«Равнина Нидерландов на первый взгляд вызывает определенно приятное чувство меланхолии и в своей монотонности дарит разнообразные новые и удивительные панорамы, рождающие очаровательный полет фантазии». Так в 1876 году в своих путевых заметках «Оланда» описывал Низинные Земли итальянский журналист Эдмондо де Амичис. Но, добавлял он, «в конце концов, она нагнетает усталость и скуку даже на того, кто по натуре склонен понимать и ценить ее своеобразную красоту. Всегда наступает день, когда чужестранец, путешествующий по Нидерландам, внезапно ощущает неодолимую потребность устремить свой взор на какую-нибудь возвышенность, заблудиться взглядом в извилистых линиях дорог, обнаружить формы, способные вдохновить воображение». Подобные чувства можно себе представить, особенно у итальянского путешественника. Но де Амичис не заметил две характерные особенности пейзажа Нидерландов: воду и города.

Вода, которая, во всяком случае в прибрежных провинциях, присутствует везде и всегда, является одновременно и врагом, и союзником. Вода, которая окрашивает свет, обеспечивает транспорт и перемещение, деловую активность и сказочную инфраструктуру, но одновременно переполняет голландцев вечным страхом перед наводнением — «Боже, Боже, мы тонем!». А кроме того, здесь есть города — или, лучше сказать, городки, — которые всюду заявляют о себе своими башнями, придают интимность пространству, вновь и вновь создают непохожесть в единообразном.

По окончании римского периода история Низинных Земель в течение, как минимум, пяти веков представляет собой очень неясную картину. Существовало несколько таких центров торговли, как Рейнсбюрх и Фалкенбюрх в Голландии, Медемблик и Ставерен по обоим берегам лимана Зёйдерзее, Дорестад на Рейне, Витла на Маасе и Валакрия на Шельде, — последние три поселения уже не одно столетие, как исчезли под водой, и продолжают существовать лишь в смутных народных преданиях как утонувшие города, в которых обитают души погибших моряков, ожидающие Страшного суда.

Однако эта полугородская жизнь была в чем-то особенной. Как и в других странах Европы, простой человек на протяжении той тысячи лет, которую мы зовем Средневековьем, оставался практически всегда крестьянином. Он жил под одной крышей со своим скотом, его постоянно мучили войны, наводнения, неурожаи и нашествия мышей. С XIV века его деревню иногда почти полностью стирали с лица земли чума или потоп, но его имя редко — или, лучше сказать, никогда — не упоминалось в хрониках. К концу Средних веков, примерно около 1400 года, стало возрастать значение и влияние городов. Но именно крестьяне были теми, кто возделывал страну, которую позже стали называть Нидерландами.

Их положение, в отличие от положения жителей других частей Европы, в общем-то не было рабским. Крестьяне в Низинных Землях, — разумеется, по средневековым понятиям — отнюдь не были бесправными в своих взаимоотношениях с господами. Коль скоро они полностью выплачивали все подати и налоги, им дозволялось беспрепятственно заниматься своими делами. На некоторых старых фермах и в крестьянских захоронениях найдены свидетельства большого благосостояния. Уже тогда здесь существовало такое понятие, как гражданское чувство собственного достоинства.

Все сказанное в особенности относится к фризскому крестьянскому миру. Так называемая Фризия охватывала в первые века после Великого переселения народов большое число поселений по всему побережью Северного моря, от Везера в Северной Германии до канала Звин у бельгийского города Брюгге. Это был не замкнутый регион, а скорее цепь относительно густонаселенных «островов», отделенных друг от друга реками, протоками и болотами. Тогдашние фризы владели не только самыми обширными и плодородными землями, но и важнейшими торговыми путями. Любое передвижение осуществлялось по воде: из Балтики и Северной Германии по морю, а затем через фризские лиманы, озеро Флево и по рекам на юг.

В связи с наличием системы водного транспорта карты этого региона, составленные в Раннее Средневековье, следует рассматривать по-особому. В системе тогдашних транспортных и торговых потоков такие лежащие сегодня на периферии провинции, как Фрисландия и Гронинген, в VI–VIII веках занимали центральное место. А с другой стороны, Голландия и Утрехт, где сейчас находится Амстердам и три других центральных города, представляли собой по большей части пустынную, труднодоступную местность.