К сожалению, мы предполагаем, а Бог решает. Сначала, после убийства Надир-шаха, утрата власти Персией над азербайджанскими ханствами и опасение, что туда войдет Турция. Затем война и вторжение с ответным наступлением. Давыдов ордена получал за дело, но последствия были довольно неприятные. Никто же не заставлял грузинского Ираклия просить о помощи и тем более за русскими спинами вести тайные переговоры со Стамбулом. Теперь он проживает в Тамбове в очень неплохих условиях, а армии приходится еще и его земли прикрывать от нападений. При моей жизни, уж без сомнений, ничего кардинально в тех местах не изменится.

Поступок Сашки при виде примера старшего брата и его подвигов достаточно удивителен. Александр Михайлович показал немалый характер, наплевав на общество, его мнение и последствия. Хотел ли таким образом выделиться? Сомнительно. Скорее ему действительно интереснее возиться с железками и искать свое.

И то, что двое из трех сыновей старательно уклонялись от придворных обязанностей и норовили свернуть в интересную им сторону, неплохой результат. Юрка слаб? Не думаю. Ничуть не хуже остальных. И стержень имеет. Так просто не сломить. И речь не идет о заносчивом поведении и дуэлях. Когда действительно требуется, способен обойтись без мягкой постели и толпы слуг. Значит, нужно найти ему занятие, а не держать в придворном полку. А ведь есть подходящая идея… Надо все хорошо обмозговать и предложить…

Я вздохнул и, отойдя от окна, вернулся под портрет Анны Карловны. Торжественный, при всех регалиях, такие висели в каждом учреждении. У начальников обязательно, но иногда и в других кабинетах. Тоже способ заработать для Академии наук. Они печатались исключительно в ее типографии и пусть стоили недорого, однако десятки тысяч штук по стране. По копеечке и рубль набежит. А вот у меня в домашнем кабинете висит неофициальный. Собственной рукой созданный и без всякого чинопочитания. Уже не девочка, еще не женщина, сразу после коронации. Сидит на троне развалясь, в новомодном платье и с ироничной улыбочкой. Ей не особо нравился, а мне наоборот. Повесил у себя и не стал дарить, как первоначально задумывалось.

Есть еще две моих работы Анны в Зимнем, находились раньше в ее личных апартаментах друг против друга. Они написаны с разницей всего в несколько лет, но перемены огромны. На первом веселая девушка, полная и круглощекая, с простодушным, милым лицом и лукавым взглядом. На втором сдержанная, величавая – настоящая дама. Смотрит прямо, ее пристальный взгляд сосредоточен на наблюдателе, при этом ощущается дистанция – она стоит много выше и сознает это. За спиной не особо приятный опыт общения со множеством людей, ищущих милостей и норовящих набить карманы казенными деньгами. Вместо ярких и сочных красок девичьего образа холодные и спокойные дают дополнительный эффект.

Дернул дважды за шнурок. Очень полезная вещь для связи с Зосимой. Можно было бы давно соорудить звонок на манер дверного, он примитивен, даже специалист моего уровня слепит такой в кратчайшие срок, но до генераторов мы еще не дожили. Держать специальный аккумулятор под столом, так проще дернуть колокольчик. Один звяк – сигнал секретарю зайти. Два – запускать следующего. Целый список разработали, чтобы вносить ясность не словами. Не всегда полезно, чтобы посетитель сообразил про задержку или что его намеренно не впускают.

– Здрав буде, боярин, – прогудел басом человек-гора, и не иначе с сарказмом. Когда требовалось, нормально умел обращаться, и даже на нескольких языках.

Здоровый до безобразия в своем возрасте. В молодости наверняка вырывал дубы с корнем, раз сейчас быка кулаком валит. Зарос бородой по самые брови и в простом армяке. Материя, правда, не из дешевых. А так в лучшем случае на захудалого шляхтича тянет. Барон, ага. Это я всего пару лет назад организовал при полном его равнодушии. Титул ему не требовался, зато мне для показательного примера очень даже.

– Присаживайся, дворянин, – с ответной иронией сказал я, указывая на стул. – Принес?

– Как договаривались.

Семен Вахтин, мягко говоря, своеобразная личность. Фанатик с жилкой матерого бизнесмена. За почти семидесятилетнюю жизнь четырежды снимался с места и удирал от пристального внимания властей. И каждый раз не только сам недурно обустраивался, еще и куча народу на него опиралось. И помотался от моих северных краев до самого Константинополя, успев послужить в слободских казаках, взглянуть на Запорожскую Сечь (не понравилось) и стать шляхтичем в Белоруссии со своим не шибко большим куском земли.

И все потому, что в России рано или поздно принимались доставать православная церковь. Раскольник, причем упертый. Готов на дыбу и костер за двоеперстие. Но не псих, мечтающий о самосожжении. Вот это нет. Предпочитает жить-поживать да добра наживать. А придут с претензиями, сам кого хочешь головой в огонь сунет и сапогом сзади поддаст, чтобы живее летел.

Большинство сведений о нем все больше косвенные и по чужим обмолвкам. Сам на манер Геннадия про свои похождения не распространяется. Но кое-что мне известно уже из более поздних времен. Пришел специально посмотреть на меня после Кенигсберга. Как я достаточно быстро сообразил, не по собственной инициативе, а послан был поповцами из наиболее авторитетных. Раскольники есть самых разных толков, а на территории, принадлежащей ранее Польше, их до ста тысяч на момент занятия русскими войсками присутствовало.

Указы и обещания – это одно. А посмотреть вблизи и предъявить желательные условия – совсем другое. Прошение было любопытное. Содействие в рассмотрении Синодом «соединения», то есть даровании старообрядцам священников с дозволением отправлять всю службу по старопечатным книгам.

Согласие требовалось на основании определенных пунктов: разрешить «двоеперстно сложение», службы церковные совершать по старым, дониконовским, книгам, а также все обряды, чины, уставы и обычаи иметь старообрядческие. Просили не возбранять старообрядцам приобщиться Святых Тайн в греко-российской церкви по их желанию, так и сынам этой церкви приобщаться от единоверческого священника.

Беседа о том у меня была, и не одна. С патриархом, Анной, парочкой священников. Вскоре стало прозрачно ясно: отдельного епископа в отличие от попов не дадут ни при каких обстоятельствах. Церковь мечтает поставить раскольников в зависимость. Отучать смотреть на них как на людей невежественных, непросвещенных, чужих, а на все их книги и обряды как на ошибочные и еретические не собираются. Данный вариант рассматривается как на учреждение для церкви бесполезное и даже вредное.

Но я в отличие от постриженных человек государственный и руководствуюсь соображениями целесообразности и пользы для державы. Отталкивать сто тысяч налогоплательщиков исключительно из-за упертости и вбитых в головы старых догм крупнейшая ошибка. Так и до очередного мятежа Булавина недолго. Тем более на поверхности лежит отвращение: к раскольникам православному можно зайти исключительно по смертной нужде. И это называется послаблением. Кстати, Семен по возрасту мог в том мятеже участвовать. Я бы не удивился.

Короче, предложил собственный вариант. Не сказать чтобы раньше с уважением не смотрели, однако приятно, когда тебя принимают всерьез, а не ухмыляются, типа видали и раньше всякие глупости. Вахтин удалился и отсутствовал почти два года. Потом явился, да не один, а в сопровождении целой толпы. Естественно, не сразу к парадному крыльцу, предварительно меня предупредили и определенные мероприятия провели с обеих сторон. Прежде чем подписать громкие документы, их всегда обсуждают за кулисами. Да и консультация с императрицей совсем не лишнее. Есть вещи, которые на себя брать не по чину.

Староверы вытащили из турецкой Сербии митрополита, лишенного греками-фанариотами кафедры, и тот по чистой совести за благо изволил поступить в староверческую религию в сущем звании митрополита. Раз не хотите официально через Москву, нате шах. Конечно, проще всего взять всю компанию под стражу и отправить до выяснения в Петербург, но это же нарушение Указа о веротерпимости!