Минут на двадцать наступила относительная тишина, нарушаемая лишь стонами раненых вражеских солдат перед баррикадой и редкой стрельбой со стороны спецназовцев. Однако у конфедератов командиры были опытные, что такое мины, понятие имели, да и в городских боях, судя по всему, толк знали. Время передышки истекло, и вражеские солдаты вновь пошли в атаку. Но в этот раз не строем, под барабанный бой, а группами по десять человек, которые передвигались, держась стен полуразваленных домов. А что самое плохое для россов, они стали накапливаться в развалинах, пробивать перегородки между домами и пытаться вступить в рукопашную. Нет, рукопашной россы не боялись, но задача стояла победить, то есть продержаться шесть часов до прихода вертушек, а не погибнуть вдали от родины. И первая такая стычка обошлась отрядным бойцам в пять человек, и то, что они положили в обороняемом ими доме сотню врагов, утешало не сильно.

Предупредив Костю про новый тактический ход противника, Ратмир заказал себе в помощь минометы. Те откликнулись сразу, но, выпустив по десятку «гостинцев», вскоре замолчали – боезапас был ограничен. Вольты опять отошли, но потом снова рванулись в атаку, и так, раз за разом. Сколько было атак, никто потом толком вспомнить не мог, то ли семь, то ли восемь. И тот день молодой росский комбат запомнил на всю жизнь, потому что, если бы хоть в одном месте их оборона прогнулась, то батальон полег бы полностью. Впрочем, россы выстояли. И когда появились поливающие ближних к баррикадам вражеских солдат из пулеметов Ми-24, Ратмир осмотрелся и увидел, что у него остался всего один рожок патронов и одна граната Ф-1, а у многих его бойцов и того уже не было.

«Еще бы немного, и все», – подумал Ратмир, соскребая с лица корку застывшей известково-пыльной грязи.

После прихода «крокодилов» прошло полчаса, и появились Ми-26, которые привезли Первый батальон Первого мотострелкового полка. Ночью опять был бой, но не серьезный, конфедераты попробовали оборону на зуб и отскочили.

До подхода основных бронетанковых частей из Рассветного оставалось два-три часа, так что можно было сказать, что победа останется за отрядом, и тут вольты сыграли своим последним козырем. Рано утром, в сумерках, на «акинаков» пошли местные егеря, своего рода спецназ, причем ударили они по Костиному батальону как по самому утомленному. Ловкие и умелые егеря подошли к позициям вплотную и рванулись вперед. Вот тут и завертелась карусель рукопашного боя, где земной спецназ вплотную столкнулся со своими местными братьями по ремеслу. Мотострелки, которые стояли ближе всех к спецназу, как-то потерялись и заметались, так как у них не было привычки к ночному бою, где каждый сам за себя и где противник находится в твоем расположении. Но Ратмир как чуял, что произойдет нечто подобное. Поэтому комбат поднял своих соотечественников, и двести россов быстро перебежали площадь. Единым кулаком они ударили по дерущейся в темноте толпе. Где свои, где чужие, в отблесках далеких пожаров разобрать было невозможно. Россы, раскидывая всех подряд массой своего строя, рассекли толпу на части и дали спецам возможность осмотреться. Затем, по-прежнему держась одним неделимым монолитом, они втянули в свой строй оставшихся на ногах землян и смогли отбиться от егерей без особых потерь.

К полудню подошла бронетанковая колонна. Командование принял комполка-1 Пахомов, и началась массированная артподготовка. К вечеру гредмарцев и конфедератов вышибли за Врата. И на этом Пахомов и остановился бы, поскольку не понимал, зачем нужна вся эта бойня. Однако Ратмир созвонился с командором, который уже вернулся в Вечный город, и мотострелки пошли на прорыв вражеской обороны.

Гредмарцы и вольты сражались яростно, но, почти полностью потеряв целый мотострелковый батальон со всей техникой, Пахомов приказ выполнил. Плацдарм в мире Заренай был захвачен.

Когда я узнал о том, что происходит в королевстве Гредмар, то первым моим порывом было собрать все, что есть под рукой, в ударный кулак, сосредоточить войска у Врат на Заренай и загеноцидить все враждебное нам население Конфедерации Вольта. Злость перла из меня такая, что явственно чувствовалась всеми находящимися в Штир-Штаре. Офицеры терялись кто куда, такого я и сам от себя не ожидал. Вот значит, как выглядит в действии та звериная сущность, про которую у меня был разговор с мастером Абу.

За малым я не рванул вершить темное дело, чуть-чуть не успел. Мастер Абу, сразу прочуявший, чем все дело может обернуться, немедленно застучал меня агентам фон Четина, всегда крутившимся неподалеку, те доложили самому адмиралу, а тот незамедлительно сдал меня жене. В общем, я был перехвачен по дороге и доставлен во дворец, не силком, конечно, все пристойно, но не пошлешь же любимую женщину куда подальше, когда она просит сопроводить ее домой.

В нашем семейном гнездышке я размяк, оттаял и понял, что так даже лучше. Ведь предупреждал меня старый летописец, что надо быть все время начеку, терпеть и перебарывать свою звериную сущность. Разумом я все это понимал, но инстинкты толкали совершить что-то резкое, сразу, без раздумий, ударить врага, растоптать, пожечь все, что он имел, чтобы памяти о нем не осталось, и смести с дороги препятствие. Все как в песне группы «Трупный Яд»: «Взгляд застилает кровавая мгла, смазкой лоснится поверхность ствола, щелкнет затвор, досылая патрон, плюнув огнем, громыхнет „ремингтон“. Эй, убей их всех! Всех, убей!» Очень неприятное чувство, и в чем-то даже страшное.

Впрочем, поняв, в чем дело, обуздал я себя быстро. Правильно было подмечено одним древним философом, что когда знаешь, в чем истинные причины твоих проблем, то считай, что полдела уже сделано. Вот так и я, как разобрался, так через десять минут уже был в норме. Главное, чтобы подобные метаморфозы в моем настроении и характере подчиненные за шизофрению не приняли. Но есть же и хорошая сторона в подобном зверином инстинкте, пока сидел и думал над этой проблемой, появилась пара неплохих идей, как его использовать.

Вчера я перенаправил весь наш аналитический отдел на обработку информации о Гредмаре и вольтах, да и сам между делом кое-что полистал из документов, добытых в Рассветном и предоставленных полковником Митом. К вечеру план уже был готов, хотя пришлось немного наорать на аналитиков и их начальника генерал-майора Стахова. Они почему-то совсем не учитывали такой фактор, как страх, принимали его в расчет, но как нечто гипотетическое и далекое.

Что поделать, еще толком не освоились ребята. Но ничего, провел с ними беседу на тему того, что они не на Земле, и немного, совсем чуть-чуть, показал им, что такое звериная сущность человека и как присутствие подобного «фейра» в активном состоянии влияет на обычных людей, то есть на них. И если отрядные офицеры вели себя достойно, не ломались и по привычке тянулись к оружию, то на некоторых гражданских специалистов смотреть было противно. Из десяти аналитиков, попавших под раздачу, трое элементарно обделались, а остальные забились в животном ужасе по углам. Жестковато, что есть, то есть, но надо было им дать понять, что из-за их неверных предпосылок и мотиваций, а может быть элементарной некомпетентности, рождаются неверные решения и рекомендации, а потом бойцы гибнут. Ведь именно аналитики уверяли, что гредмарцы не посмеют ударить по нашему посольству и что разведчики Прохорова могут шнырять где угодно, а им слово против никто не скажет. От этого факта не отмажешься, записи всех переговоров дипмиссии с отрядом сохранялись полностью.

Таким образом, дав им нагоняй и простимулировав на будущее, а заодно и проверив на контролируемость звериную сущность своего «фейра», приготовился к встрече дона Карбоно, который, бросив все свои дела, самолично примчался в Штир-Штар. Сказать, что дон торопился увидеть и пощупать то, что мы откопали, значит не сказать ничего. Когда он влетел в мой кабинет с чемоданчиком в руках, то первым его словом было: