– Мисс Демант упала в обморок; нам, то есть мне, вам и слуге, необходимо занести ее в дом.
– Прошлой ночью она упала в обморок прямо в экипаже, – сказал дворецкий.
Когда Джулия пришла в себя, она лежала в своей постели, а возле нее находились экономка и горничная. Через несколько минут вернулась мисс Флеминг.
– Ох, тетя! Я опять слышала это.
– Слышала что, дорогая?
– Выстрел из пистолета.
– Чепуха, это все серная пробка, – сказала старая леди. – Я накапаю тебе в ухо немного масла, а затем промою теплой водой.
– Мне нужно кое-что сказать вам… наедине.
Мисс Флеминг сделала знак слугам удалиться.
– Тетя, – начала девушка, – я должна вам кое-что сказать. Это случилось со мной уже во второй раз. И я уверена, что это не просто так. Мы с Джеймсом Лоудером стояли возле пруда в садике, когда он заговорил о Джеймсе Хаттерсли. Помните, когда вчера вы заговорили о нем, я услышала ужасный звук? Как будто кто-то выстрелил у меня рядом с ухом из пистолета. Я чувствовала, как будто все внутренности моей головы разрываются на части, как разлетается на мелкие кусочки мой череп, – именно это, наверное, и произошло с мистером Хаттерсли, когда он нажал на курок. Агония должна была длиться мгновение, но он ее чувствовал, как если бы она длилась час. Мистер Лоулер прямо спросил меня, делал ли мне предложение мистер Хаттерсли, и я ответила: «Нет». Я считаю такой ответ вполне оправданным, поскольку он не имел права задавать мне подобный вопрос. Это было дерзостью с его стороны, поэтому я ответила ему коротко и отрицательно. На самом же деле Джеймс Хаттерсли дважды делал мне предложение. Он не принял первого отказа, и на следующий день повторил свои слова, но я была очень сурова с ним. Он позволил себе несколько грубых замечаний о моем, как он считал, отношении к нему, которые я не стану повторять, и ушел в состоянии крайнего раздражения, сказав: «Клянусь, Джулия, вам не следует забывать о том, что вы не будете принадлежать никому, кроме меня, живого или мертвого». Я посчитала эти слова глупостью, и выкинула их из головы. Но сейчас мне и в самом деле кажется, что эти ужасные происшествия, этот шум и этот ледяной ветер – это он. Он словно находит удовольствие в том, чтобы мучить меня, даже будучи мертвым. И я хочу бросить ему вызов, – я сделаю это, если смогу, – но я не в состоянии дольше жить в ожидании очередного происшествия, – это меня убивает.
Прошло несколько дней.
Мистер Лоулер неоднократно присылал справиться о ее здоровье, но прошла неделя, прежде чем Джулия достаточно поправилась для того, чтобы принять его; он держался вежливо, выразил сочувствие, а разговор касался ее здоровья и некоторых нейтральных тем.
Прошло еще несколько дней, и он повел себя иначе. Она была одна на веранде, почти восстановившись, когда было объявлено о приходе мистера Лоулера.
Физически она чувствовала себя прежней, или, по крайней мере, так считала, но психологически еще не отошла от полученного шока. Она решила для себя, что порывы ледяного ветра и ужасный звук выстрела каким-то таинственным образом были связаны с молодым Хаттерсли.
Ее это возмущало, а возможное повторение приводило в ужас; но она не чувствовала угрызений совести за свое обращение с несчастным молодым человеком, и, можно сказать, испытывала по отношению к нему глубочайшее негодование. Если уж он умер, то почему бы ему не успокоиться и не перестать докучать ей?
Мученичество не прельщало ее, не вызывало сочувствия, оно было ей неинтересно.
До сих пор она полагала, что смерть человека означает конец его земного существования; после чего он не способен нести ни зло, ни добро. Но то, что бесплотный дух может не найти упокоения и чинить неприятности, в частности ей, никогда не приходило ей в голову.
– Джулия, если мне будет позволено называть вас именно так, – начал мистер Лоулер, – я принес вам букет цветов. Примете ли вы его?
– Ах! – сказала она, принимая букет. – Как вы любезны! В это время года они настолько редки, а садовник так скуп, что жалеет для моей комнаты даже несколько стебельков герани. Наверное, вы потратили на него уйму денег?
– Совершенный пустяк, если это доставляет вам удовольствие.
– Я вам очень благодарна. Я ужасно люблю цветы.
– Угождать вам, – сказал мистер Лоулер, – это цель всей моей жизни. Если бы я мог надеяться на счастье, – если бы мне было позволено на него надеяться, – я бы воспользовался представившейся мне возможностью, сейчас, когда мы наедине…
Он приблизился и взял ее за руку. Он был взволнован, его взгляд искренен, губы дрожали.
В то же мгновение холодный ветер закружил вокруг Джулии, принялся трепать ее волосы. Она вздрогнула и отступила. Прошедшее снова возвратилось. Она отвернулась, смертельно бледная, и закрыла правое ухо ладонью.
– О, Джеймс! Джеймс! – воскликнула она. – Умоляю вас, не говорите то, что собираетесь, иначе я опять упаду в обморок. Он рядом. Он не позволит мне услышать. Напишите мне, и я вам отвечу. Сжальтесь надо мною, не говорите ни слова.
Она опустилась на скамью, и в этот момент на веранду вошла ее тетка.
На следующий день Джулия получила письмо, в котором содержалось формальное предложение от достопочтенного Джеймса Лоулера; Джулия ответила согласием, и оно вновь было отнесено на почту.
Никаких причин откладывать венчание не было; единственное, что обсуждалось – должна ли свадьба состояться до поста или после Пасхи. Наконец, было решено назначить ее перед началом Великого Поста. Чтобы приготовить все необходимое, времени оставалось не много. Мисс Флеминг часто ездила в город вместе с племянницей, подбирая приданое, пока, наконец, все не было закуплено.
Обычно, после обручения, у молодых людей есть некоторое время для встреч, чтобы они побольше виделись, узнавали друг друга, строили воздушные замки и предавались тем невинным утехам любви, которые называются «ухаживание». Но в данном случае, ухаживаниями пришлось пожертвовать.
Поначалу, оставаясь с Джеймсом наедине, Джулия нервничала. Она опасалась повторения тех явлений, которые таким ужасным образом влияли на нее. Но хотя каждый раз появлялся ветер, который кружил вокруг нее, он не причинял ей вреда, не укутывал холодом; так что она стала считать его результатом разыгравшегося воображения. Кроме того, она больше ни разу не слышала звука выстрела, и наивно полагала, что после вступления в брак странные явления окончательно исчезнут.
Сердце ее было переполнено ликованием. Она бросает вызов Джеймсу Хаттерсли и сводит на нет его пророчество. Она не любила мистера Лоулера, она относилась к нему в своей обычной холодной манере, но вовсе не была нечувствительной к тем социальным преимуществам, которые полагались ей после того, как она станет достопочтенной миссис Лоулер.
Наконец, наступил день свадьбы. Все шло прекрасно.
– Счастливую невесту озаряют солнечные лучи, – весело сказала мисс Флеминг, – прекрасное предзнаменование чистой, ничем не замутненной, предстоящей тебе в скором времени семейной жизни.
В церкви собрался весь город. У мисс Флеминг было много друзей. Гостей со стороны мистера Лоулера было меньше – он жил в отдаленной части округа. Перед входом в церковь лежала красная дорожка, внутри ее украсили цветами, а хор пел The voice that breathed o'er Eden.
Возле алтаря стоял священник, две подушечки лежали на ступенях алтаря. Священник был помощником дяди жениха, имевшего духовный сан; будучи старомодным, он надел бледно-серые лайковые перчатки.
Первым прибыл жених со своим шафером, и стоял, нервно переминаясь с ноги на ногу, смотря то в одну, то в другую сторону.
Затем в церковь вошла невеста, сопровождаемая горничными, под звуки «Свадебного марша» из Лоэнгрина, исполняемого на стареньком органе. Джулия и ее жених заняли свои места на ступенях возле алтаря согласно первой части церемонии, оба священника встали рядом с ними.
– По доброй воле берешь ты эту женщину себе в жены?
– Да.
