- В гражданской войне совсем иные ставки, - проговорила вслух Та-Циан. - Где сражался - там и остался.

Не к лицу рядовому солдату, пускай и "двойному" (побратим сумел выбить ей повышенное жалованье за искусность), пусть и "солдатке", лезть в дела старших офицеров. Можно говорить что угодно, быть сколько угодно правой - веса в твоих словах не больше, чем в птичьем пере.

Однако ещё до Лэна бывали душевные разговоры на равных.

- Если мы - снежный ком в огне, то неизбежно растаем, - сказала Та-Циан, когда пришлось к слову. - Но в оттепель дети любят забавляться, лепя из малых снежков снежного великана. Ком катится, лавина срывается.

- Заводить союзы? - промолвил Керм, дёргая себя за височную косицу. Волосы за время пути отросли, с усами так ловко не получалось. - Вербовать рекрутов? Нам такое приказом не позволено. И где лишняя монета?

- Не смеши мои подошвы, аньда, - ответила Та-Циан. - Мы присяг не приносили и клятвы на себя не брали - только за рыбу деньги, как говорится. Плата вперёд, однако, тоже обязывает. Но когда это вольные кондотьеры да добрые бриганды под законным правительством ходили?

Бригандами в Европе называли простых мародёров, но в горах похожее слово - бригант - означало нечто, скажем так, экологичное. Того, кто умудряется жить на подножном корму.

А делать это временами уже приходилось - радужные бумажки ещё могли сбросить им с вертолёта, но вот провиант и обмундирование не удосуживались. Обеспечивайте себя сами за счёт добровольных контрибуций.

Вот при таком раскладе обстоятельств они подошли к незримой границе земель и в один непогожий день пересекли её.

Вначале вокруг были прежние хмурые холмы, вверху - туман, более тёмный, чем обыкновенно.

Но тут вверху солнце прорвало тучи, марь внизу поредела - и вот они стали. Поднялись, возникли из небытия - вместе с именами, которые дал им отец Та-Циан. Вершины в их величавой красе. Покрытый хвойными лесами Сэтон, по виду добродушный, как старец, который в жизни убивал много и не напрасно. Каменноликая Шерра, голая и суровая, как старая вдова. Пик Лучэн, разорвавший одеяло снегов как бы острым хребтом дракона. А вдали еле заметной точкой - грозный Сентегир, который каждую весну отпускал от себя глыбы, отколовшиеся от морен, насылал на людей потоки текучего льда, окаменевшего, спрессованного в гранит снега, глины и мелких камней. Погребал под слоем бунтующей почвы целые городки.

Горы застили небо и в то же время казались им самим.

"Вот мне, наконец, и подарили желанное - какой ценой, не стоило и думать. У Тергов иная шкала ценностей: беспощадны и милостивы на свой лад и в одно и то же время. Их горы им под стать. Под стать горам должны были сделаться и мы, если хотели чего-то добиться", - чётко подумала Та-Циан, наливая новую чашечку. Корка, что поднималась в сосуде, отдалённо напоминала сель: там так же бурлили коричневые вкрапления. На сей раз она заказала машине кофе по-восточному, а Восток, как говорится, - дело тонкое.

Тонкое настолько, что ни один, ни другой побратимы так и не поняли до конца, на что она их подбила.

"И снова не та информация, которую мы скормим моим приёмышам", - решила Та-Циан. Хотя на этом уровне легко поймают, если захочется.

С недавних пор она уверилась, что Братство Зеркала, иначе Оддисена - "Воссоединение" на одном из старинных языков, - этот всединанский кнут в форме пряника её выпасает. Заботится, как в Лесу заботятся о малолетнем дитяти: пока можешь выжить - выживай сам, а дойдёшь до края - ищи глазами протянутую руку. Но на пуховую перинку не надейся.

Оддисена не только проникала во все поры бытия: она им играла, если не сказать забавлялась. Могла шутя расстроить чьи-то планы на обогащение и захват власти. В общественной жизни, в политической борьбе, в противостоянии любого рода чётко поддерживала обе стороны. Что было серьёзным занятием - "днём и с зажжённым фонарём в руке" Братство искало человека, особым вниманием оделяя людей талантливых и незаурядных, собирая плоды их таланта. Состоять в Оддисене считалось честью, о которой не принято докладывать городу и миру. Помогать - делом престижным, наподобие безличной благотворительности.

Кто из близких Та-Циан состоял на службе Братства?

Диамис не внушала подобных подозрений: растяпа, простите, растяпой, хоть и великий учёный. Но чем лютый не шутит...

Эррата? Скорее всего: Зеркало успешно вбирало и отражало все реалии древних поверий. Так упомянутая писательницей Энн Райт Таламаска, академия благородных исследователей Тёмной Стороны, в оригинальных источниках была школой, куда дьявол каждый год брал девятерых учеников. В уплату за обучение тайным премудростям он оставлял себе одного из них, делая драконом и стражем своего озера. Эррата могла быть такой драконихой.

Миляга Нойи - ну никак... Формат не тот, а если хорошо замаскировался - и вовсе ей не по зубам. Нет, всё равно не вписывается в картину.

Тётушка-монашка - безусловно.

Керм - само собой разумеется, но мелкая сошка на подхвате.

И Эржебед.

Тогда что же получается: лекарь мог не убить Майю, но лишь убрать? Ввергнуть в летаргический сон и увезти? А Рене - в самом деле прямой её потомок?

Та-Циан сморщилась. "Становлюсь сентиментальной. Что бы там ни было, а такая логическая цепочка не выдержит длительного натяжения".

Что, собственно, с достоверностью можно было сказать о Братстве Зеркала?

"Тайна Полишинеля для всех островитян. Смутные слухи для остальной Ойкумены - лишь те, которые сама Оддисена и распускает".

Итак. Есть большой круг с весьма расплывчатыми очертаниями: Сочувствующие, или Причастники. Эти люди не связаны с Оддисеной никакими обязательствами, но их защищают, а они то и дело добавляют свою лепту в копилку Вселенского Добра. Если судить со строгостью, то вовсе не огульное добродеяние - цель Оддисены, а нечто куда более сложное и амбивалентное.

Среди этих высоконравственных амёб нередко появляются те, кто хочет знать и узнаёт. Большой соблазн для иных - помочь Тайне, мало чем рискуя и не обременяя себя клятвами или обязательствами, или принять подобную помощь как некую интригующую загадку. Типичная игра подростков в рыцарей и дев в беде. Однако это не более чем рекруты Братства.

"Я сама была в ту пору такова, - добавила Та-Циан с редкой ясностью. - Любопытный нос в чужой скважине. Мной заинтересовались - так гибнущему в капле росы муравью подсовывают соломину за соломиной. Или уже тогда Оддисена имела на меня дальние виды? Я, во всяком случае, заимела, и пренаглые".

Итак, переходим к главному. Основной круг Братства именуется страта, от "слой". Стратены - закалённые воины. Их обучают, подвергают инициации, с них берут клятву. Это, в целом, не регулярное войско - если говорить в армейских терминах. Они могут жить обычной жизнью, пока их не призовут, но всё же и обычная жизнь их посвящена целенаправленному и целеполагающему служению.

Далее идет круг военачальников, доманов, своего рода аристократов, которые не столько господствуют, сколько служат некоему общему идеалу. У них закалено тело и изощрён ум, они умеют управлять людьми, причём на самый различный манер. Есть доманы различных уровней, так называемые "высокие" и "низшие". Ни в коем случае не высшие и низкие - перевести, если питомцы дозреют до такого знания, необходимо именно так. И прокомментировать, что иерархия Братства обеспечивает особого рода равенство и препятствует любым унижениям, которые связаны со статусом.

Даже самый узкий круг политиков и управителей, легены, не имеют ни права, ни оснований кичиться властью. Их мало: девять, реже двенадцать на тысячи и десятки тысяч. Эти управляют не собственно людьми, но сферами их деятельности, однако ими не ограничены. Девять или там Двенадцать объединены в Совет, во главе которого обыкновенно стоит старший леген, но в тех редких случаях, когда Братству необходимо совершить нечто выходящее за рамки обычной деятельности, на его место избирают магистра.