Все спальники уже были разложены на примятой траве. Недолго думая Николай стянул вымоченные в утренней росе штаны, разулся и последовал общему примеру.
Проснулся он от жары. Утреннее солнце светило прямо на него, прилично нагревая и без того теплый спальник. Солнечные лучи, преломляясь листьями, плясали на лице зайчиками, от чего в глазах мельтешили тени.
- Сколько времени? - Сонным голосом спросил капитан у Виктора, который чистил картошку, сидя на бревне. Тот усмехнулся и поднял к глазам запястье.
- Да пол одиннадцатого уже, горазд ты спать. - Было совершенно очевидно, что и сам Виктор бы проспал дольше, если бы все зависело только от него.
- И еще бы проспал. Утомленный боец - плохой боец. - Капитан до конца расстегнул молнию спальника и завозился. Встав, натянул штаны и нырнул в берцы. - Могли бы и полог от солнца натянуть над спящим товарищем, - продолжал он причитать шутейно-обиженным тоном.
Жизнь уже вовсю кипела. На дальнем конце поляны плясали короткие язычки пламени, облизывая рубленые ветки и подогревая воду в кастрюле. Около костра колдовала единственная женщина, и пахло оттуда так, что у Николая громко заурчало в животе.
- Ахахаха! - Громко засмеялся Виктор. - Не успел встать, ему уже жрать подавайте. Теперь, чтобы не выбиваться из знаменитой схемы Фримена, тебе осталось сделать только одну вещь, - и он продолжил смеяться. Весело, беззаботно и как-то по мирному. Капитан уныло усмехнулся. На этот раз искренне. Очень уж он скучал по мирной жизни, закончившейся в одночасье. И еще сильнее скучал по двум самым любимым на свете женщинам - по жене и дочери.
- Что за Фримен? - Спросил он, совершенно не интересуясь ответом.
Каждый день его съедали страхи и тревоги, которые он старательно загонял подальше в нутро. Как там они? Берегут ли их, заботятся ли? Обустраивают комнату на новой базе в санатории или что-то пошло не так, и семья продолжает ютиться в небольшом кабинете здания УВД?
Дочери совсем недавно исполнилось восемь лет. Даже после наступления беспорядков и обрушения государственной системы, родители упорно продолжали заниматься воспитанием и обучением любимой и единственной доченьки. Каждый день красавица-жена проводила уроки по оставшимся учебникам, обучая кроху знаниям. У нее не было педагогического образования, зато желания - хоть отбавляй. Вскоре это стало известно на новом 'верху'. Проблема обучения детей была острой и, на тот момент, не решенной. Практически сразу было организованно два больших класса для детей младшего школьного возраста. А руководство деятельностью делегировано жене капитана, которая и стала по совместительству учителем в одном из классов. Перед самым отъездом Николая, она билась над решением проблемы образования всех остальных детей. Острый момент заключался в том, что детей было не мало и все они не были сверстниками. Как там решила проблему жена?
Сам Николай, каким бы уставшим не был, регулярно спрашивал таблицу умножения у Дашеньки, если она не спала во время его прихода. Он улыбнулся, вспоминая дочь. Весело и задорно играя, за каждый неверный ответ он щекотал смеющегося и визжащего ребенка... Воспоминания плавно перетекли от дочери к жене. Перед глазами встала высокая Леночка с игривыми ямочками на щеках, но раздавшийся голос Виктора опять вернул его к действительности.
- Ну это интернет-персонаж. Популярен был какое-то время. Типа философские проблемы и аспекты бытия раскрывал. Вот он и говорил, что люди живут по принципу 'жрать - спать - срать'. На ютубе тысячи просмотров собирал.
Капитан украдкой опустил руку в карман и поправил трусы, пытаясь справится с утренним стояком, который выдавал его с потрохами. Тихо затянул старую песню и зашагал к реке:
'Завтра вновь тревога - в пять утра подъем.
Взяли парашюты - на аэродром.
У машин крылатых зазвенит в ушах.
Кто целует ямочки на твоих щеках?'
Но быстро прекратил, сплюнув. Смысл песни совершенно не подходил под ситуацию, а ассоциации вызвала только фраза о ямочках.
В высоких зарослях камыша показалась тонкая палка, взметнувшаяся к небу. За ней вынырнула спина Юрия Константиновича. В воздухе, задевая кончики речной осоки, трепыхалась рыбешка.
- О! Вижу все нормально, если главрыбак на рабочем месте! - Пошутил капитан. - Это что за рыба? - Они подошел ближе.
- Окуньков наловил. - Тихо произнес собеседник, мягко улыбаясь. Он вообще отличался спокойным говором и почти постоянной мягкой улыбкой.
- А на что? Неужели червей где-то отыскали?
- Нет. У нас производство безотходное. Вон - кивнул головой, снимая с крючка оранжевую рыбку - сома выпотрошили. Леща и остатки тухлятины на прикорм пустил, оно и пошло на кишки за здорово живешь. Ты давай, умывайся умывайся. Я уже все.
Он отошел в сторону, отрезал леску с ветки-удочки и принялся наматывать ее на картонку. Дождавшись, пока капитан завершит утренний туалет, выбросил остатки наживки в воду и вместе они вернулись к костру. В стороне затрещали ветки, зашуршала трава. Из-за деревьев показался Жека с охапкой дров в руках.
- Блин, все штаны намочил...
- Да ладно, не переживай. - Не упустил случая пошутить над другом Виктор. - Никто не подумает, что это роса.
- Вот смотрю я на вас, на это все и прям сердце щемит. - Не обратил внимания на шутку капитан. - Такое впечатление, что мирно путешествуем. Туристический выход. Знаете, я так на байдарках в молодости ходил. Как просрали все?!
Стало тихо...
Через полтора часа лодки проплывали мимо заброшенных детских лагерей еще советского времени.
Насторожившись, держа оружие наготове и превратившись в слух, все молча разглядывали полуразрушенные постройки.
Показалась статуя. Два мальчика лет двенадцати запускали самолет, вытянув руки высоко над головой. Из-под шапок-буденовок торчали кудри волос. Прогнивший и полуобвалившийся помост омывался неспешным течением, но пляж не выглядел заброшенным. Скорее всего, совсем недавно на нем лежала, бегала и прыгала местная детвора. Загорали деревенские красавицы, стараясь приблизиться к столичным стандартам. Вслед за первым показался второй лагерь. Здесь путников приветствовал юный пионер. Гордо подбоченившись одной рукой и вскинув голову, второй он удерживал горн с треугольным вымпелом.
Жуткое чувство, чувство безвыходности и апатии накатило на группу. Стихли разговоры, смолкли шутки. Лишь тихий плеск весел нарушал тишину.
Но вот и лагеря остались позади. Солнце вскарабкалось в зенит и стало скатываться по южной стороне, стремясь спрятаться за горизонтом. Вдалеке показался небольшой пляж. Именно в этой глухой деревеньке путники планировали поискать машину. Подплыв к берегу, насколько это было возможно, лодки остановились. На этот раз в воду полез Жека.
- Что-то странно тихо, - произнес он, вытаскивая на мель лодку.
- Сейчас посмотрим. Двигаемся до того огорода - махнул Николай рукой в сторону ограды, видневшейся даже отсюда. - Я двигаюсь, вы прикрываете. Я сажусь на позиции, двигается последний. И так далее. Поняли?
- Кушали, знаем. - Кивнул Виктор. - Только не спешите, нога еще сильно болит.
- Мужики, - вступил в разговор Юрий Константинович, - я, между прочим, в нормальной советской части служил. Давай ка мне я вместо тебя пойду, а ты тут сиди - карауль.
Возражений не последовало. Звено, коротко перебегая от кустов к кустам и прикрываясь от возможного нападения, стало приближаться к огороду. Оказавшись на острие, Жека выбрал очередные заросли и осторожно двинулся к ним. В нос ударила сильная вонь, а уже через секунду в воздух взметнулось множество черно-синих мух. Поднялся звон. Уткнув нос в плечо, и постоянно сотрясая голову, отпугивая надоедливых мух, Жека осторожно раздвинул траву. Перед ним лежал разлагающийся труп подростка. В траве показался метнувшийся к ближайшему кусту еж. Жека поморщился и отвернулся, но удержаться не смог - его шумно вывернуло наизнанку. Уха не пошла впрок.
- Что тут? - Рядом встал капитан. - Ах ты ж еб! - Он проворно отвернулся, отбиваясь от бьющихся в лицо наглых насекомых. Подтолкнул согнувшегося Жеку назад, подальше от страшного места.
