Повернулись друг к другу и долго смотрели друг на друга.

– Почему я совсем не стесняюсь? – спросила Светлана.

– А с другими?

– Думаешь, их было много? Всегда сначала как-то неловко. С тобой нет.

– Мне тоже.

– Ты не собираешься доказывать, какой ты умелый?

– Нет.

– Это хорошо. Давай обниматься.

Они обнялись.

– Так хорошо, что даже жаль, что потом будет не так, – сказала Светлана.

– Будет по-другому.

– Тоже верно. Давай целоваться.

Они начали целоваться.

– Мне нравится, – сказала Светлана.

– Мне тоже.

– Ты не понял, мне очень нравится.

– Ты так и сказала.

– Ну да, извини. Давай опять целоваться.

Они продолжили целоваться.

Он начал опускать руку.

– Не надо, – попросила Светлана. – Это все потом, если захотим. Такие обязательные этапы, их уже все знают. Сначала он, потом она, потом вместе в позициях номер раз, номер два, номер три, далее везде.

– Точно. Техника секса называется.

– Да. Вот мы с тобой такие глупости болтаем, а мне все равно хорошо. И дурой себя не чувствую.

– Я тоже.

– Устала целоваться. Губы даже побаливают. Но все равно хочу.

– Я тоже.

– Эй, ты куда?

– Я просто перемещаюсь в пространстве.

– Понятно. Хорошо.

– Что хорошо?

– Перемещайся.

– Ну вот.

– Что?

– Мы странные. Говорим и говорим.

– Разве мешает?

– Наоборот, мне нравится.

– А давай так и будем говорить. Будто ничего не происходит.

– Ладно. Только не о погоде.

– Само собой. Ты мне нравишься.

– А уж как ты мне нравишься.

– Говори что-нибудь, я хочу тебя слушать.

– Я говорю. Я говорю, что я тебя люблю.

– И я говорю, что я тебя люблю.

– И нам повезло, что мы друг друга встретили.

– Еще как повезло. Или мы самые странные люди на свете, или самые нормальные.

– Мы понимаем, что происходит, вот и все.

– Это правда. Смотри на меня.

– Смотрю.

– Ты смотришь мне в глаза.

– Я смотрю тебе в глаза.

– Мы друг на друга смотрим.

– И нам это нравится.

Тихий стон.

– Что?

– Теперь молчи. Я сейчас от тебя уйду, прости.

– Я хочу с тобой. Не закрывай глаза.

– Не могу, сами закрываются.

– У меня тоже.

– Всё. Ухожу совсем.

– Я с тобой.

– Нет. Так не бывает. Потом встретимся.

– Ладно.

И они, оставаясь рядом и вместе, все-таки ушли каждый в себя, потому что так устроила природа, потому что каждый чувствует свое, даже если очень хочет почувствовать чужое, и даже когда ты все-таки его чувствуешь, оно все равно не твое, а частично присвоенное.

Вернувшись, они долго молчали, глядя друг на друга.

– Ты изменился, – сказала Светлана.

– Ты тоже.

– Зато теперь проще. Мы муж и жена. Муж, пойдешь в душ? Это я нарочно, потому что мы сейчас все пересластим.

– Не успеем. Иду в душ. Не смотри на меня сзади.

– Ты гомофоб?

– У меня на пояснице волосы растут. Смешно.

– Ну вот. Всю романтику испортили.

– И хорошо. Придется опять все начинать заново.

Потом был все-таки момент неловкости, когда им обоим опять захотелось туда, где они только что были, но оба понимали, что нужно подождать.

Но разговорились о разных вещах, успокоились.

Светлана решила застелить постель, привести все в такой вид, будто ничего не было. Чтобы постель не напоминала и не манила раньше времени своей разобранностью.

Тут и пришла Валентина.

У них появилось дело: пить чай.

Пили чай.

Говорили о разных вещах.

– Наверное, я пойду домой, – сказала Светлана.

– Ты же не хочешь.

– Нет. Но – до одиннадцати.

– Ерунда. Она это так, для проформы.

И все же ждали одиннадцати, не возвращаясь пока к тому, чего хотели. Чтобы не прерываться.

Ровно в одиннадцать раздался стук в дверь – жесткий, громкий, административный.

Это были Валентина и Наталья.

– В чем дело, девушка, вас же предупреждали! – сказала Наталья Светлане, будто совсем чужой, хотя хорошо знала Кристину Игоревну, мать Светланы, та с разрешения Натальи наведывалась в гостиничный буфет за пищевыми отходами.

– Здравствуйте, – сказал Геннадий, улыбаясь.

В руках у него был планшет, и неспроста. Он повернул его экраном к Наталье и показал:

– Видите? Это правила предоставления гостиничных услуг, утвержденные правительством Российской Федерации. Что гостям нельзя оставаться на ночь, здесь не указано.

– Думаете, я неграмотная? – оскорбилась Наталья. – Есть правила внутреннего распорядка, чтоб вы знали, в каждой гостинице! Я и в Москве бывала, и за границей, между прочим, тоже, и не раз, нигде гостей на ночь не оставляют!

– Ну, договориться всегда можно, – мягко сказал Геннадий.

– Сейчас взятку будут предлагать, – догадалась Валентина. – Молодой человек, тут не Москва, не всё за деньги покупается! – с гордостью за родину сказала она, посмотрев при этом на Светлану.

Та встала с кресла.

– Не надо спорить. Я пойду.

– Постой, – сказал ей Геннадий так по-свойски, так вежливо и строго, как мужья говорят с женами, и у Валентины от этого болезненно и обиженно сжалось сердце.

– Я не буду предлагать взятку, – сказал Геннадий. – Но я ведь проживаю в двухместном номере, правильно?

– В двуспальном! – поправила Наталья. – Вы сами такой захотели.

– Да, люблю спать просторно. Но двуспальный рассчитан на двух человек. Поэтому Светлана имеет полное право законно вселиться в номер с согласия проживающего в нем человека. – Геннадий опять указал пальцем на экран. – А я согласен. Будем оформлять?

– Пусть вселяется в отдельный номер, только не получится, свободных номеров нет. А здесь нельзя, – отрезала Наталья.

– Почему?

– Потому что вы разнополые и не в браке!

– Ну, тут уж у вас чистые фантазии пошли, – укорил Геннадий. – Может быть, когда-то, в вашей советской молодости, это запрещалось, а сейчас два человека имеют право жить вместе независимо от степени родства и половой принадлежности.

Валентина с горечью любовалась, хоть и не подавала виду, умным и красивым молодым мужчиной, который так умело ведет разговор, а Наталья окончательно осердилась. У нее не было советской молодости, было советское детство, но вполне счастливое. Как многие, кто толком не пожил при социализме, она имела стойкое и ничем не подтвержденное, но и не требующее подтверждения, фантомное представление о социализме как строе, при котором порядка было намного больше.

– Администрация, – отчеканила она, – отвечает за соблюдение порядка и морального недопущения, так как гостиница является общественным местом, поэтому не тычьте мне в глаза этой вашей ерундой, а имейте совесть! Вас тоже касается, – повела она головой в сторону Светланы.

Но теперь Светлана раздумала уходить. Она, как и Геннадий, терпеть не могла административного произвола.

– Послушайте, – сказала она, тоже, как и Геннадий, улыбаясь, – вы же сами понимаете, что все это чепуха. Оформите меня, у меня с собой паспорт, и не будет никакого морального недопущения!

Они переглянулись с Геннадием, одобряя друг друга.

Обе женщины возмутились, чувствуя, что над ними издеваются.

– Полицию вот вызовем, поговорите тогда! – пригрозила Валентина, заодно подсказывая Наталье, что нужно делать.

Наталья не хотела вызывать полицию, выносить сор из избы, она не любила конфликтов и скандалов. Но очень уж была обижена на Геннадия и Светлану – за то, что суют ей под нос правила, которые она знает лучше их, за то, что явно хотят выставить ее провинциальной самодурствующей начальницей, а она, между прочим, всю Цветаеву наизусть знает, за то, что молоды и красивы, за то, что любят друг друга и ничего не боятся, ничего не стесняются.

И она сказала:

– И вызовем. Ждите!

Валентина вместе с Натальей спустились в вестибюль. Наталья, включив кофеварку, резко и нервно нажимала на кнопки, задавая режим.