Света развернулась.

- Больше не будешь спать?

- Нет, не хочется.

- Тогда я приготовлю что-нибудь вкусное на завтрак.

- А я схожу к Петровичу за обещанной в подарок тяпкой. А после твоего вкусного завтрака пополю в саду.

- Разбудишь его?

- Что ты. Он встаёт, когда ещё половина звёзд на небе. Старики боятся много спать: торопятся пожить.

Через пару минут Костя вышел из подъезда и тут же замер: в отсутствии человеческих звуков воздух был наполнен щебетаньем, чивканьем и переливами птиц. Они пели так, как будто только что народились на свет вместе со всем этим ещё бледно-зелёным миром.

- Не хочется и вторгаться... - негромко сказал Костя сам себе. - Ну, здравствуй, новый день.

387

Он повёл плечами, глубоко вздохнул и отправился на восток, навстречу солнцу, туда, где в пяти кварталах от учительского дома жил Никита Петрович.

Ещё не свернув ко двору своего бывшего квартирного хозяина, Костя услышал разговор и сразу узнал второй голос, хотя это и был голос человека, которого он меньше всего ожидал здесь встретить - деда Семёна Тищенко. Костя отворил калитку и увидел мирную сцену: собаки и кошки тесно сидели у крыльца, прижимаясь друг к другу от утренней свежести, а на крыльце расположились два пенсионера и читали местную газету, точнее, один читал вслух, а другой прислушивался и заглядывал в текст. Собаки не залаяли, и потому старики не сразу заметили гостя.

- "На наш взгляд, - читал Абрамов, - главных итогов два. Ребята школы изменились на глазах. Стали более самостоятельными, ответственными..."

- Как, как? - переспросил Тищенко.

- От-вет-ственными!

- Понятно.

- Доброе утро! - объявил Костя о своём присутствии. - Пришёл за подарком к новоселью. А вы мою статью, наверное, ещё с вечера начали читать?

- Костя... Ну, залазь на чердак сарая, смотри сам... Вот рассказываю Семёну Петровичу, какие у нас в деревне юные казаки появились... Слышь, дед, это он, мой квартирант, казачат придумал!

- Знаю. Что ж не знаю? Всю зиму жил... Молодец, молодец...

Пока Костя лазил на чердак, новые друзья закончили знакомство с прессой и разложили на крыльце скромный завтрак: хлеб, сало, лук, редиску и початую бутылку "Русской".

- Ай-ай-ай! - осудил Костя стариков. - Как начинаете день!..

- Ты не думай, - отмахнулся Никита Петрович. - Мы по пятьдесят грамм и баста. Мне ещё на огороде работать... Мы ж не просто так. Слышал, наверное: Солженицын вернулся?.. Вот за его здоровье...

Пока Абрамов говорил, его сосед осторожно разлил в кружки и что-то тихо

388

спросил.

- Нет, он пить не станет. Женился только, пусть об этих, как его...генах беспокоится... А мы с тобой старые казаки. Гитлера победили...

- Семён Петрович пьёт за Солженицына? - не поверил Костя.

- А ты думаешь! Он даже "Ивана Денисовича" тогда ещё читал... Ну, дед, давай!

- Будем, сосед, будем...Твоё здоровье...

Костя улыбнулся и отталкивая игриво бросающихся на него собак, пошёл со двора. Уже за калиткой он услышал, как два сиплых, но ещё крепких голоса затянули:

Зачем вы, девушки, красивых любите?

Непостоянная у них любовь...

Птицы вторили примирившимся соседям. Костя шёл по переулку и с удовольствием смотрел вверх, где деревья соединялись лапами-ветками в зелёную арку, а роса на листьях заблестела от поднявшегося солнца тысячами жёлтых искр.

Где-то затарахтел трактор, оставленный на ночь под двором, по улице проехала машина, загоготали гуси, которых выгоняли пастись... Музыкой привычных звуков начинался долгий сельский день.

Во дворе учительского дома двое уже занимались утренними делами: муж Маргариты Львовны и Светлана Николаевна.

- Кто рано встаёт, тому Бог даёт! - весело закричал Крушак, увидев Костю.

- Эт точно! Здравствуйте!

Костя зашёл на свой участок, поставил к забору тяпку и присел у посаженной ранней весной абрикоски. Погладил его короткий, крепкий ствол, обрезанный так, чтоб пышнее разрастались ветки. Деревцо долго не принималось на чужой почве, болело, пока Костя по совету Крушака не срезал и не замазал небольшой нарост у самых корней. Теперь оно ежедневно выбрасывало новые листочки, словно раскрыло весь свой внутренний запас жизни и энергии. Как всегда, Костя мысленно пожелал дереву расти и

389

крепнуть, потом поднял голову и улыбнулся: окно его квартиры было распахнуто, а в проёме стояла очень красивая женщина, с улыбающимся лицом и распущенными по плечам волосами. Это была его жена, и это было всё, о чём он мечтал: любимый человек, семья, размеренная сельская жизнь и труд на земле, правду которого давно выверили сотни поколений русских людей. Света стояла в центре его мира, а обрамлялся он слева - лианами девичьего винограда, тянувшимися к окнам второго этажа, а справа - торжественно восходящим на небо, ослепительным жёлто-розовым диском общей звезды.

Костя помахал рукой и, догадавшись, что Света приглашает его завтракать, показал пальцами пять минут. Он не мог идти сразу. Переполненная чувствами душа пела вместе с утренними птицами, выходила за границы тела и растекалась в чистом, нежном воздухе, оседая на впервые возделываемую землю будущего Костиного сада...

Света стояла у окна и думала о муже. Она внутренне усмехалась со своих прежних страхов, что никогда не выйдет замуж или выйдет за одного из тех городских, кто не считает себя порядочным человеком, пока не купит дорогую машину. Этот мужчина был глубже и интереснее. И сейчас она была благодарна ему за то, что она со своим знанием трёх языков, умениями печатать, стенографировать, программировать совершит величайшее чудо, для которого не требуется университетского образования и модных трудовых навыков - даст жизнь новому человеку, родит желанного ребёнка себе и любимому мужчине.

И за что ты в меня влюбилась?" - несколько раз спрашивал её Костя. "А что ты во мне нашёл?" - удивлялась она в ответ. И оба они не могли понять эту загадку. Теперь Света догадалась: на этой красивой земле должны рождаться только любимые дети.

Русская идея

(наброски статьи Аксентьева К.А.)

1

На исходе второго тысячелетия от рождения Христа Россия стала гигантским полигоном, где столкнулись два глобальных мыслительных течения, идущих из Европы. Причём тупиковых. Неприятие в начале 20 века

390

русскими одного из них, провозглашающего выгоду, обогащение, эгоизм вкупе с неразрешённостью старых аграрных проблем и военным поражением государства привели к смене формы правления и идеологии. Идеи утопического социализма ( коммунизма) с их равенством всех, скромностью, верховенством духовного над материальным в какой-то мере совпали с генетически усвоенными русскими людьми православными христианскими идеалами и потому нашли поддержку у немалой части населения России. Однако новая идеология рухнула, ибо имела в себе два существеннейших изъяна. Во-первых, она оказалась абсолютно искусственной, не учитывающей основы человеческой природы, и, навязываемая силой, начала обсыпаться, как шелуха. Во-вторых, социдеология имела в себе внутреннюю потенцию к видоизменению в нечто совершенно обратное, когда стремление к справедливости приводило к дикому произволу, когда идея, обещавшая всех осчастливить, возвела себя в культ и из служанки превратилась в царицу, божество, которому поклонялись просто ради поклонения.

Западный утопизм рухнул, Маркса прокляли. И вновь русские не нашли сил посмотреть в себя, вновь стороннее влияние оказалось сильнее самоуважения. Началась вторая попытка внедрения на русскую почку идеологии обогащения и выгоды. Не учитывалось ни то, что столетие назад эксперимент уже закончился крахом, ни то, что мы не можем встать на ту ступеньку, на которой стоит Запад, не пройдя того, что Запад прошёл. Прыжок в чужой поезд, мчащийся мимо с большой скоростью, должен был закончиться ударом и падением в канаву. Ветры дикого капитализма вновь задули над Россией. Но лишь малая часть людей всё сумела подавить в своей русской душе эгоистическим расчётом. Остальные оказались не у дел. Каково же человеку чувствовать себя чужим в родном государстве!