"Господи, ну, нет здесь мужика, но не настолько же запускать всё. Доярка ведь, не целый день на работе", - подумал Костя и постучал в окно веранды. На стук чужака все три пса и с ними соседские ответили ленивым лаем, но ближе не подступали. Петух посреди двора с интересом проводил взглядом одного глаза проходившую мимо курицу и пошагал в другую сторону.

Костя постучал во второй раз. Что-то зашевелилось внутри дома, но к двери никто не подошёл. Подёргал дверь: она оказалась запертой изнутри на крючок. Третий стук был более продолжительным, и собаки, сойдясь вместе, залаяли решительнее, но тут же без всякого видимого повода передрались между собой.

- Кто там? - спросил детский голос за дверью.

- Мама дома? Позови маму.

Ребёнок ушёл, ничего не ответив. Всё стихло. "Проклятье, - попенял себе Костя, - сейчас не дозовёшься. Надо было удержать каким-нибудь разговором или спросить о Сергее." Он вновь собрался тарабанить, но за

83

дверью раздались шпаги, и крючок откинули. Из темноты квартиры пахнуло, как из землянки.

- Здравствуй, Серёжа. А ты чего не открываешь? Я уже минут десять здесь стою. Едва окошко не вылетело от моего стука... Ну, как твои дела?

- Нормально, - Сергей прятал взгляд и ерошил одной рукой волосы.

- А чего же ты в школу не ходишь?.. Что молчишь?

- Я приду... Мамка сказала с малыми дома посидеть...

- Та-ак. А где сейчас мама?

- Иди что стоишь, как дурак?! - прогнал Сергей младшего брата и не ответил на вопрос классного руководителя.

- Сергей, где сейчас твоя мама?

- Да её нет.

- А где она?.. На работе?.. Может, вышла куда?

- Уехала...

- Куда она уехала?

- К их папке на зону...на свиданку...передачку повезла...

- Та-ак... И давно она уехала?

- Да...позавчера. Нет, два дня назад.

- А когда вернётся, сказала?

- Завтра вернётся...

- И что, вы втроём живёте два дня? А кто вам варит?

- Тётка приходит...

- Какая тётка?

- Да мамкина сестра... Вон там живёт... Корову доит и варит...

- За хлебом-то ходите?

- Светка ходит.

84

- Сестра?

- Ну.

- А сколько ей лет?

- Семь... Нет, шесть.

- ... Да-а, дела...

Костя почувствовал, что на него накатывается то состояние, которое он не любил больше всего: что-то среднее между бессилием, разочарованием и скептицизмом, презрением к жизни.

- Что ж с тобой делать?.. Слушай, но сестра-то большая. Могла бы полдня и без тебя посидеть дома с братиком.

- Да мне не в чём в школу идти. Обутки нету... Мамка в городе купит...

- А в чём же ходил до этого?

- Да порвались... Выбросил...

- Ну, вы даёте...стране угля... Покажи мне точнее, где тётка живёт.

- Да её нет дома... Она вечером будет... завтра уже мамка вернётся. Я приду в школу, Константин Александрович...

- Точно придёшь?

- Приду.

- Сам-то готовить умеешь7

- Чё?

- Варить умеешь?

- Умею.

- А продукты есть? Да не мусоль ты волосы!

- Есть всё: и мясо, и крупа. Малая картошку умеет чистить...

- И не страшно вам?

Да что страшно? Телевизор вечером смотрим, когда погуляем...

85

- Ну, ладно, Сергей. Если тебя послезавтра не будет в школе, я опять к вам.

- Я буду.

- И передай маме, чтоб она тоже зашла в школу. Обязательно. Передашь?

- Ага.

- Обязательно пусть придёт.

- Передам...

Костя снова перепрыгнул через маленький ров с водой под калиткой и медленно пошёл по улице. Свербила мысль о том, что, может быть, что-то он сделал не так, не нужно было просто уходить, надеясь, что за два дня всё утрясётся. Но если не уходить, то что сделать? Дома, точнее, в гостинице, ждут не написанные ещё планы уроков, пачка тетрадей с самостоятельной работой десятого класса, на проверку которой понадобится не меньше часа. Эти Трусенко вроде не голодают: в собачьей чашке возле крыльца вермишелевый суп. Опять же помощь родной тётки... Бог его знает, как тут поступить. Надо завтра обязательно посоветоваться с директором.

Костя прошёл по переулку на другую улицу и остановился у калитки небольшого старого дома, где жил другой его ученик Ященко Игорь. Собак не было видно, и Костя вошёл во двор. Он знал, что дом этот маме Игоря совхоз дал недавно, и сейчас легко различил признаки старых и новых хозяев. У окна, между двумя сиренями, стояла оригинально сделанная беседка; на сирени висели какие-то тряпки и облезлый половик, а в беседке валялись бутылки. Вдоль дорожки от калитки к дому тянулась клумба, выложенная побеленными кирпичами, но часть кирпичей выворотили и употребили на импровизированный очаг, на котором, очевидно, что-то варили или запаривали для домашнего скота. Посреди двора стоял телёнок и дёргал с телеги пучки соломы: дверь в кошару забыли закрыть.

"Смена власти произошла быстро и решительно. Черты новой экономической фармации проросли сквозь старую", - пошутил про себя Костя и постучался. В перерыве между стуком от постарался собрать всё своё спокойствие и выдержку: с такой женщиной, как мама Игоря, на мирный разговор надеяться не приходилось. Однако и просто ругаться было не в его планах. У мальчишки совершенно не ладилось с учёбой, хотя уроков он не пропускал. Все учителя жаловались Косте, как классному

86

руководителю, на постоянное невыполнение Игорем домашних заданий и отказ от дополнительных занятий. Поэтому предполагалось сначала похвалить маму мальчика за то, что её сын перестал быть прогульщиком, а потом осторожно выяснить, созданы ли дома условия для приготовления уроков.

После пятого стука дверь сама по себе отворилась от ударов по ней, и Костя решился войти. Раз не заперто, значит, внутри кто-то должен быть.

- Есть кто дома? - громко спросил он с порога.

Ответа не последовало, но откуда-то из глубины помещения донеслось нечто похожее на храп. Костя, на разуваясь (носки б не отстирал), заглянул на всякий случай в кухню: никого. На грязной газовой плите стояли две сковородки одна в другой, на столе без скатерти или клеёнки - большая кастрюля и грязная посуда. Всё остальное, что бывает в местах, где готовят пищу, находилось в относительном порядке, только у печки валялась зола, выпавшая из открытой дверцы.

В комнатах теперь уже явственно захрапели, и Костя почти крикнул: "Есть кто дома?!" Ему вновь не ответили, и, немного постояв в нерешительности, учитель рискнул пройти дальше. Не хотелось, чтобы и второй сегодняшний визит закончился неудачей: слишком уж много претензий накопилось у него и к родителям Сергея Трусенко, и к родителям Игоря.

Костя прошёл в первую комнату. Там стояли железная кровать и телевизор, на полу валялись тряпки, но людей не было. В третий раз услышав храп, он заглянул в другую комнату. На одной кровати - кроме неё в комнате стоял только шифоньер - расположилось два с половиной человека. Мать Игоря, растрёпанная, с красной распухшей мордой, лежала у стены и наполовину замоталась в полусорванное со стены, вылинявшее от времени покрывало. С краю на кровати спал какой-то коротенький мужичонка. Лица его не было видно, он закрыл его двумя грязными кулачками, как будто играл в прятки, и только обросший рыжими волосами подбородок виднелся меж локтей. Вторая женщина лежала на кровати лишь наполовину, вся нижняя часть её тела съехала на пол, одежда сбилась, открыв грязное бельё, а голова с грязными , всклоченными волосами поместилась между кирзовыми сапогами мужичонки, забывшего разуться. Все трое посапывали или храпели: женщины мягче и тише, мужик - с длительными перерывами, но резко и

87

отрывисто, как бы опасаясь ответственности. В комнате почему-то горел свет и словно усиливал вонь перегара и грязи, которая била по обонянию. Костя почти что на цыпочках повернул обратно. Он не только не подумал разбудить пьяную родительницу, но испугался, как бы та не проснулась сама: объясняться в таком смраде стало бы настоящей пыткой.