– Одна осталась жива.

– Я помню. И приму меры. А ты тоже не ленись, мой мальчик, не для того я вытащил тебя из грязи и сделал большим политиком, чтобы ты ленился. Если им удастся задуманное, нам придется разводить травку и цветочки. Ты умеешь разводить цветочки? - Он хрипло засмеялся.

Торки молчит.

Властным жестом Туранчокс пригласил Торки присесть к столу, поманил пальцем. Торки наклонился к нему.

– Ты умеешь получать от меня деньги и власть. А я умею зарабатывать эти деньги, потому что забочусь о людях. - Он показывает на смеющегося младенца. - Потому что помогаю людям дышать. И хочу, чтобы мне не мешали!

– Земляне суются в опасные места, - говорит Торки. - Некоторые люди боятся их.

– И отлично. Недовольство землянами должно исходить от народа.

Вездеход землян движется по пустынной грязной улице, как упрямый жук, ворча объезжает груды мусора. Одинокий прохожий сначала прижимается к стене, потом, поспешно откинув крышку люка на мостовой, исчезает под землей. Из другого люка появляется голова в противогазе. Взгляд человека устремлен вслед машине.

... В кабине вездехода Колотун, Иванова, Степан и местный биолог Лий.

– И как вы ездите по таким улицам? - ворчит штурман. - Сплошные миазмы.

– Здесь никто не ездит. Мы живем внизу.

– Колотун, остановитесь здесь, - требует Надежда. Вездеход останавливается. Откинулась крышка люка.

Из люка вылезают Степан, Надежда, Лий. Лий в противогазе и каске с широкими металлическими полями.

Снаружи как бы сумерки. Мертвая улица наполняется непонятным движением. Оживают тени, тянутся к людям. Вспыхивает прожектор вездехода - тени исчезают, вернее, втягиваются в развалины.

– Что здесь? - спрашивает Степан Лия.

– Мы не знаем. Иногда люди уходят сюда и пропадают... - говорит Лий. Все давно разрушено.

– А это? - спрашивает Надежда, показывая на приземистое, крепкое здание в низине.

– Там Сикки Туранчокс.

– Кто это?

– Это маски Туранчокса, противогазы Туранчокса, кислород Туранчокса... А раньше там был институт Глана.

Лий показывает на рекламный щит, как-то удержавшийся в развалинах: на щите веселый младенец тянет ручки к улыбающейся маске-противогазу.

– "Лучшие в мире противогазы Туранчокса. Фирма "Свежий воздух", читает Лий с грустной иронией.

– Лий, я вас жду, - говорит Надежда и уверенно идет к железобетонным развалинам.

Луч прожектора вездехода пробивает ей дорожку сквозь сухой туман. Степан и Лий спешат за Надеждой.

На берегу грязной реки стоят Виктор и Нийя. Чуть повыше - автомобиль, на котором они приехали. Возле автомобиля молодой парень - шофер, в маске, железном шлеме, наплечниках.

Виктор смотрит вверх по реке, туда, где стоит лес труб; некоторые из них дымят.

Вода в реке расступается, и из нее медленно вылезает нечто громадное и бесформенное, облепленное грязью, водорослями, тряпьем... Шофер при виде чудища бросается в машину. Это нечто отряхивается, стирает с лицевой пластины грязь, и выясняется, что это Бармалей.

– Образцы доставлены, - говорит он. - Такого безобразия я нигде не видел.

К берегу подъезжает приземистая машина. Останавливается. Никто из нее не выходит. Видно лишь, как изнутри к стеклам прижались маски.

– Они гуляют, - с неожиданной злостью произносит Нийя. - На пикник приехали!

– Мне кажется, - говорит Виктор, приняв у Бармалея один из прозрачных контейнеров и разглядывая его содержимое на свет, - что ты разочарована. Ты ждала другого?

– Не знаю. Я одна.

– А ты думаешь, что было бы иначе, если бы вас было десять? Двадцать? Ну что бы вы сделали?

Виктор закладывает контейнер в походный анализатор.

– Мы бы... Не стали менять природу, мы бы заменили людей.

– Как же?

– Мы бы выгнали вот этих... от них один вред. Мы бы разрушили заводы. Мы бы собрали всех детей, которые еще маленькие, которые еще не испорчены, не погублены, мы бы воспитывали их отдельно...

– Взрослые бы не согласились. Никому не хочется, чтобы его выбрасывали.

– Зачем их спрашивать? Они сами во всем виноваты.

– Они бы сопротивлялись.

– Мы бы заставили силой.

– Так говорил твой отец?

– Да. И нас было бы все больше. И это стал бы счастливый и свободный мир.

– Это опасный мир и жестокий. В нем бы лилась кровь.

– Пускай. Но ради великой цели.

– Милая, когда-то на Земле эту формулу уже придумали иезуиты: ""Цель оправдывает средства"". Эта формула удобна для палачей.

– Мой отец не был палачом.

– Он был наивен. А палачом его сделала бы логика событий.

– У вас тоже ничего не получится. Даже если вы очистите, они, - Нийя показывает на машины, - все снова загадят.

– Нет... если мы это сделаем вместе ними. Кстати, посмотри. - Виктор показывает контейнер Нийе. - Жизнь приспосабливается...

– Хищная, - ворчит Бармалей. - Разъедает металл. Он показывает глубокие борозды на своей руке.

– Вот она и будет хозяйкой планеты, - говорит Нийя.

– Если бы мы не прилетели, не исключено, - соглашается Виктор.

– О-о! - восклицает шофер и тут же вскакивает на ноги: - Скорее в машину.

Поднимается буря. Она несет сор, камни, пыль. Виктор захлопывает контейнер экспресс-лаборатории и кричит:

– Нийя, скорей!

Но тут шквал ветра сбивает его с ног, и экспресс-лаборатория катится по земле. Неуловимым движением Нийя оказывается рядом с контейнером, подхватывает его и останавливается. Шофер и с трудом поднявшийся Виктор в изумлении смотрят, как она спокойно стоит, неподвластная вихрю, словно под стеклянным колпаком.

Маски в машине прилипли к стеклам.

Нийя передает Виктору контейнер.

– Я пошла, - говорит она, и голос ее, хотя и тихий, перекрывает рев урагана.

– Состояние климата исключает пешие передвижения, - говорит возникающий из пыли Бармалей. - Я буду сопровождать?

– Нет, это мой дом, - говорит Нийя и идет к городу, растворяясь в вихрях.

Степан стоит за спиной Надежды, которая наклонилась, глядя, как в луче ее фонаря съеживается, отступает слизь, прячется в трещины. Из глубины развалин на Степана смотрят зеленые глаза. Степан светит туда. Шуршание. Глаза исчезают.

– Возвращайтесь! - слышен голос штурмана из вездехода. - Опасность!

– Одну минуту. Я беру образцы, - говорит спокойно Надежда и обращается к Степану: - Дай пробирочку.

Надежда пытается снять со стены светящуюся слизь, но та упрямо сопротивляется, отступает.

– Иванова, Лебедев! - Голос штурмана.

– Сейчас! Сейчас! - говорит Надежда, увлеченно продолжая работать.

Поднимается ураган.

Степан бесцеремонно хватает Надежду за руку и сквозь ревущий шквал тащит к вездеходу. Вслед им загораются зеленые глаза.

Они вваливаются в люк вездехода. Люк захлопывается.

– Мог бы меня аккуратнее спасать. Все-таки женщина. Пробирки целы? Молодец! - Надежда возбуждена приключением.

Степан потирает голову и плечи.

– Чертовщина какая-то!

– Думать надо, - говорит Колотун. - Вперед?

– Вперед! - говорит Иванова. - В следующий раз будем думать.

Вездеход легко берет с места, его почти не видно в разыгравшемся урагане.

Но вот путь им преграждает баррикада из металлического лома и мусора.

Вездеход взбирается на этот холм и вдруг начинает заваливаться набок, погружаясь в эту массу. Не помогают и лапы-опоры: водоворот трухи затягивает вездеход.

Нелепо задирается нос машины, и она стремительно исчезает: под слоем лома и мусора - пустота.

... Вездеход с грохотом летит куда-то вниз, ударяясь о твердые выступы и переворачиваясь. Наконец грохот прекращается. В кабине темно.

– Кажется, повезло, - раздается хриплый голос штурмана.

Слышно, как стонет Лий.

– Эх, Колотун, Колотун. - Надежда морщится от боли, вытирает кровь со щеки.