Английский представитель генерал Роберт Вильсон также подтверждает несоответствие сил: «Русские силы, предназначавшиеся для действий против Наполеона, при начале кампании 1812 года были разделены на три армии: Первая Западная армия. Командующий генерал Барклай де Толли (штаб армии в Вильно) – 129 тыс. Вторая Западная армия. Командующий генерал от инфантерии князь П. И. Багратион (штаб армии в Волковыске – 48 тыс. Третья Западная армия. Командующий генерал граф Тормасов (штаб армии в Луцке) – 43 тыс. Резервные дивизии (в Риге, Митаве, Динабурге, Борисове, Бобруйске, Мозыре и Киеве) – 34 тыс. Всего: 254 тыс. Кроме того, имелась ещё Молдавская армия, действовавшая против турок и состоявшая из семидесяти двух батальонов, восьмидесяти эскадронов, семнадцати артиллерийских рот и четырнадцати казачьих полков, что в целом составляло более пятидесяти тысяч человек. Этой армией командовал адмирал Чичагов»[7]. Но до окончательного подписания мира с Турцией, её ни в коем случае, нельзя было снимать оттуда. Поэтому она подоспела к месту военных действий против Наполеоновских орд только в сентябре 2012 года.
Портрет императора Александра 1. Худ. Д. Доу, около 1825 г.
Всего к 1812 г. Россия имела под ружьем меньше, чем Франция, по Троицкому – 975 тыс. человек. Мультатули приводит гораздо меньше – «численность на март 1812 г. 590 тысяч 973 человека при 1 тыс. 556 орудиях». Но русские войска были рассредоточены гораздо больше, чем французские. Едва успела освободиться от войны с Турцией Дунайская армия, продолжалась война с Ираном. Целые корпуса стояли в Грузии и на Кавказской линии, несколько дивизий несли гарнизонную службу в Одессе и Крыму, в Зауралье и Сибири. Отдельный корпус внутренней стражи был распределен полубатальонами по всем губерниям для борьбы с крестьянскими волнениями. Поэтому русские численно и уступали французам в зоне вторжения почти в полтора раза.
«К 1808 году русская армия была вооружена разнообразнейшими ружьями всех времён, начиная с петровских, и всех народов и стран. Эти ружья имели почти 30 различных калибров. А. А. Аракчеев, назначенный в 1808 г. военным министром, начал в 1809 году перевооружение армии оружием единого калибра. Барклай де Толли продолжил это начинание, но закончить его не успел. Хуже того, и стародедовских разнокалиберных ружей в 1812 г. не хватало. «Россия вынуждена была закупить ружья в Англии (50 тыс. штук) и в Австрии, причем 7 тыс. австрийских ружей, собранных в Киевском арсенале, оказались совершенно негодными. Если даже регулярные войска терпели недостаток в ружьях, то ополчение – тем более: на 230 тыс. ополченцев было отпущено в 1812 г. только 37349 ружей.
Русская артиллерия почти не уступала французской ни количественно (1 102 орудия на западной границе против 1 372 у Наполеона), ни качественно, но это было достигнуто крайним напряжением сил и средств, с вопиющими издержками. Достаточно сказать, что «в 1811 г. из 60 орудий, отлитых на Гороблагодатских заводах, 57 «были забракованы прямо на месте»[8].
К началу Отечественной войны на западной границе, как уже отмечалось, находились 1‑й и 2‑й Башкирские полки, а также 1‑й Тептярский, 1‑й и 2‑й Уральские казачьи полки, 1‑й и 2‑й Оренбургские казачьи полки. После вторжения наполеоновской армии манифест царя Александра I и предписание генерал-губернатора с призывом об обороне Отечества оглашали во всех мечетях и на деревенских сходках. Многие джигиты рвались на войну, стыдно было мужчине-башкиру не служить, а побывавшему на войне, да еще вернувшемуся с медалью, был почет по всей округе. С годовалого возраста мальчишек начинали воспитывать джигитами, причем не только отец с матерью, но и вся улица, весь аул.
В первые же недели войны по инициативе башкир (словесные известия доходят намного быстрее официальных) были сформированы 3‑й, 4‑й, 5‑й Башкирские полки из добровольцев. И 25 июля 1812 года, в первый же день доставки манифеста Александра I в Оренбург, эти полки, под общим командованием капитана Верхнеуральского гарнизонного батальона И. Г. Тихановского выступили в поход. В формулярном списке командира 5‑го Башкирского полка И. Г. Тихановского есть дата начала его личного участия в боевых действиях: 1 ноября 1812 года[9].
Урядник Уральских казачьих полков
Урядник Калмыцких казачьих полков
В борьбе за независимость страны вместе с русским народом активное участие приняли башкиры, калмыки и крымские татары. «Не только стародавние сыны России, – писал поэт Сергей Глинка, – но и народы, отличные языком, нравами, верою и образом жизни, народы кочующие – и те наравне с природными россиянами готовы были умереть за землю русскую. Башкирцы оренбургские сами собою вызывались и спрашивали у правительства: не нужны ли их полки?»[10]. Глинка называет башкир оренбургскими потому, что Башкирия в то время входила в состав Оренбургской губернии.
Башкир с лошадью. Худ. А. О. Орловский. Акварель, 1809 г. ГРМ.
Упоминавшийся полковник Углицкий не забыл боевое содружество 1807 года с башкирами и, будучи Оренбургским войсковым атаманом, подал в начале войны в Санкт-Петербурге управляющему военным министерством Российской империи рапорт с предложением быстро организовать от 10 до 30 башкиро-мишарских казачьих полков для войны с Наполеоном. Предложение было поддержано на всех уровнях, и уже 8 августа 1812 года, в день своего утверждения Александром I главнокомандующим армиями, М. И. Кутузов получил указ о сформировании башкирских казачьих полков. Ниже приводятся в изложении военного министерства предложения атамана, выводы управляющего военным министерством и сообщение Кутузову об утверждении их императором:
Высочайше утвержденная записка управляющего Военным Министерством.
В Оренбургской и сопредельных к оной губерниях Саратовской, Вятской и Пермской, как представляет мне войска Оренбургского войсковой атаман полковник Углицкой, состоит по исчислению 1811 года башкирцев 109 409 и мещеряков 19 800, всего 129 209 душ. Народы сии, кроме содержания по Оренбургской линии кордонной стражи, более никаких государственных повинностей не отправляют. Они, по природной своей склонности к воинским упражнениям и навыкам, весьма способны к казачьей службе, и могут быть с пользою употребляемы в армии противу неприятеля. Знатное число народа сего без отягощения поставит ныне из себя на службу от 10 до 30 и более пятисотных полков.
Полковник Углицкий, будучи движим усердием на пользу службы и любовию к отечеству, приемлет на себя составление сих полков, как равно одного атаманского тысячного из войска Оренбургского. Составление оных, по мнению его, можно произвести на следующем основании:
1. Число людей в полках, образ управления оными и продовольствие их вообще должны быть точно на том же положении, на каком находятся уже в армии от сих народов казачьи полки.
2. Вооружение составить употребляемое ими и именно: ружья, пистолеты, сабли, пики и луки, кто чем может, и навык употреблять, не требуя единообразия.
3. Равномерно не требовать единообразия и в одежде, а дозволить им иметь оную по своему обычаю; если же кто по собственному желанию употреблять будет мундир, установленный для казачьих войск, то сего не только не возбранять, но считать оное отличною ревностью к службе и о таковых для поощрения к тому прочих доносить начальству в месячных рапортах.
4. Полковых командиров и прочих чиновников выбрать из башкирского и мещерякского народов; но как не весьма много найдется знающих хорошо русский язык, то недостающее за тем число дополнить из Оренбургского войска. Равномерно дать из оного войска по нескольку человек в каждый полк для введения порядка службы и внутреннего благоустройства, так же в полковые квартирмистры и писаря, и дозволить определить в сии должности из другого состояния людей по аттестатам.
5. Для пользования больных прикомандировать нужное число медицинских чинов и снабдить их аптечными веществами.
6. Командирование полков произвесть на правилах, существующих на подобные случаи, то есть с обыкновенною и утвержденною подмогою.
