– Это не смешно.

– Прости.

Мчась по улицам, он прикинул процентное соотношение реальности и разбушевавшейся фантазии в рассказе Лисы. Допустим, больше половины приходится на фантазии, но куда деться от меньшей части? Вторая сторона: если кто-то решил сделать Лису трупом, то свое желание он осуществит. В связи с этим напрашивается вопрос: почему до сих пор ее не убили? Ответ: выбирали декорацию без массовки, а Лиса увернулась целых два раза (фортуна ей помогла), но от наемника не уйти, он достанет в подъезде, во дворе, выстрелит с крыши. Следующий логический вопрос: почему не стреляет, а давит колесами? Неопытный? Или вообще не киллер, а тот, кто непосредственно опасается Лисы, то есть убийца Валерки? Следовательно, чтобы спасти (пардон, за выспреннее слово) Лису, придется заняться поисками убийцы ее мужа, между прочим, друга.

М-да, друга… А ведь Никите не пришла мысль, когда узнал, что Валерка убит, – мол, убийцу найду и страшно покараю. Почему? Вероятно, отсутствие реакции кроется в простейших причинах: лень, пофигизм, «своя рубашка…» и в прочих чертах современного индивидуалиста. Когда это доходит, непременно хочется возразить: нет, я не такой, я во сто крат лучше. А ведь если без лукавства, то такой, такой. Никита очутился перед дилеммой: как поступить? Доказать себе, что он не пассивный обыватель, значит, взять под свое крыло Алису, что чревато смертельными последствиями? Или тихонько слинять, ничего не объясняя?

Не слинял. И не жалеет. Не жалеет потому, что, как сейчас он догадывается, было бы во сто крат хуже, если бы вовремя не влез в это дело. Поэтому еще не выиграл, но уже не проиграл. Пока не проиграл, но на грани проигрыша. И грань настолько тонкая, что удержаться на ней весьма проблематично, просто не за что держаться, опоры нет, потому решимость в постоянном колебании.

Никита еще не сделал вдоха, знаменующего готовность, он как будто что-то упустил… Нож. Да, нож не помешает, человек вооружен до зубов – значит, защищен. Охотничий нож деда здоровый – куда бы его деть? Никита переобулся в высокие ботинки, за голенище сунул нож. Кажется, все…

У двери он вернулся – запасную обойму взял. А, черт, возвращаться – плохая примета. В зеркало надо посмотреться. Не суеверный, но все же в прихожей глянул на себя в зеркало. Ну и образина, узнать трудно. Оттого что не брился. И не спал нормально. Выспится. Придет время, и выспится, надо верить, с верой приходит успех. Вдох… и Никита вышел на площадку. Ступеньки…

Начал он с гаража, обычно там прячут все, что не должно попасть в посторонние руки, вплоть до писем любовницы, но это к слову, так сказать, Валерка был верен своей Лисе. После гаража Никита обыскал все углы в однокомнатной квартире, Алиса все это время стояла в сторонке, она умеет молчать в отличие от представительниц своего болтливого племени. Никита перерыл все бумаги Валерки, перевернул кухню, сел покурить, только тогда Алиса поинтересовалась:

– Что ты искал?

– Что-нибудь, – сказал он чистейшую правду.

– Это «что-нибудь» должно быть как-то связано с тем, что Валеру убили?

– Да, – не соврал Никита. – Скажи, он вообще ничего не говорил о своих делах, чем занимался?

– Я тебя покормлю, ты весь день провозился.

Алиса достала из холодильника кастрюльку, поставила на огонь, нарезала колбасу, сыр, хлеб, поставила две тарелки и бутылку водки. Она сама разлила, перед этим поинтересовавшись:

– Или ты не будешь?

– Буду. Ночью не остановят и не обнюхают, некому.

Лиса лишь пригубила, помянув мужа, затем облокотилась о стол и, не притрагиваясь к еде, вернулась к вопросу Никиты:

– Последнее время он пропадал не только днями, но и ночами. Какая-то левая работа у него появилась, говорил, обещали прилично заплатить, а Валера мечтал поменять машину на импортную. Ты поспрашивай ребят в ЧОПе, они должны знать хотя бы примерно, что за работу выполнял Валера.

Голодный Никита уплетал все подряд, что было на столе, попутно думал, не надеясь на ребят из ЧОПа, где искать концы Валеркиного «левака». Если он влез в опасное и, судя по всему, незаконное предприятие, то вряд ли раструбил об этом подчиненным, зная, что в случае неудачи каждый может сдать его той же милиции.

– Поспрашиваю, – пообещал он Лисе.

– Ты поможешь мне?

Он поднял на нее глаза и про себя усмехнулся, собственно, посмеивался над собой же. Одно время Никита тоже увлекся Лисой, и, если бы она захотела, он переспал бы с ней, несмотря на большую дружбу с Валеркой. Подло? Нет-нет, его желание было продиктовано элементарным любопытством: какие в Лисе сокрыты тайны, зачаровавшие Валерку? Не переспал, она мягко дала понять, что не собирается обманывать мужа, хотя Никита относится к мужчинам, которые без особого напряжения уламывают женщин, да и по сравнению с другом он просто Бандерас. Но Лиса сказала «нет». Между прочим, он обиделся. И вот сейчас настал удобный момент: она одна, ей страшно и необходимо участие вплоть до снятия стресса в постели, а где же прежний азарт? В чем дело-то? Ага, в Валерке! Друга не стало, и жажда изучить Лису пропала. Значит, не влюбленность руководила им, а желание самоутвердиться, доказать, что равных ему нет и не будет. Короче, остается признать, что он дерьмо. Валерка козел, а он дерьмо. В этом состоянии полного разочарования в себе Никита произнес:

– Помогу, раз ты обратилась ко мне…

И замер, перестав жевать, не договорив фразу до конца.

– Что с тобой? – спросила озабоченно Алиса, дотронувшись до его руки.

Никита тут же убрал руку, чтобы не прельститься другой идеей, не менее гнусной, чем в недавнем прошлом, когда соблазнял жену друга. Потянуло на новые доказательства: мол, я не дерьмо, Лиса мне нужна на долгие времена… Вранье! Главное, кому вознамерился доказывать, себе? Больше-то некому. А это означает, с ним что-то не так, пора разобраться, но сейчас некогда. Сейчас звучало в ушах слово «обратилась»…

– Черт, забыл… – сказал он, поднимаясь. – У меня встреча… Извини, пойду. Да, Лиса, не выходи из квартиры ни при каких обстоятельствах.

– А как же работа?

– Напиши заявление на отпуск за свой счет, завтра отвезу. Думаю, на твоих работах поймут. И никому не открывай дверь.

– Хорошо, – провожая его, пообещала она.

В прихожей он взял картонную коробку, куда сложил Валеркины диски и аудиокассеты, спросив разрешения:

– Я заберу? Хочу дома просмотреть и прослушать, может, найду то, что как-то объяснит убийство Валерки. Все верну в сохранности.

– Бери, – не возражала она.

– Дай денег, буду привозить тебе необходимое…

– Я все потратила, еще и должна.

– Ладно, что-нибудь придумаю. Пока.

Утро началось с попрошайничества, Никита звонил приятелям и просил взаймы, в общем, докатился до ручки. Деньги нашел, поехал за ними, но это не столь существенная проблема, она хотя бы решаема. По-настоящему он был обеспокоен вчера и сегодня другим – обратилась, обратится… Чем бы Никита ни занимался, а лейтмотивом звучал голос из трубки: «К вам обратится женщина, не оказывайте ей услуг».

Итак, женщина обратилась. Выходит, звонил тот, кто вознамерился отправить Лису вслед за мужем? Не иначе. Но услуги оказывают за деньги, а Лиса и услуги вместе с деньгами несовместимы, впрочем, какая разница, что он сказал? Звонивший предупредил: не вмешивайся. По всем признакам это угроза. Минус в данной ситуации в том, что этот человек знает, кто изъявит желание помочь жене друга, а Никита понятия не имеет, кто он такой и где его искать. Вероятно, звонивший тип уже в курсе, что Лиса провела с Никитой весь день, хотя во дворе таинственного черного автомобиля не было. Теперь, как ни таись во время поисков концов, как ни выкручивайся, изображая, будто не занимаешься убийством Валерки, а ты у него на виду, словно декоративная рыбка в аквариуме. Скверное положение.