- Ты смогла бы меня столько ждать? - Затолкнув подальше в мои гланды крючок, надавил, чтобы сломать последний барьер. Я хоть и умная, но очень впечатлительная девушка. Радостно сглотнула наживку. А он всё подливал и подливал масла в огонь.

Утро я встречала, как солдатка, провожающая мужа на фронт. Меня колотило, и я из всех сил стискивала зубы, чтобы они не стучали от страха и горечи близкой потери. Мне хотелось впитать его запах, стать его кожей, привязать его к себе на тысячи верёвок и никуда не отпускать.

- Всё будет хорошо. Не переживай. - И ушёл. На следующий день к нему приехала ещё одна подруга из Москвы, которую он развлекал, водил на премьеру, а потом трахал, и всё ради статьи, в которой она назвала его молодым и талантливым художником. Барышня тоже, видимо, ослепла немного из-за тридцатиминутного дружеского секса.

Больше мы не виделись. Он дразнил меня в переписке то, что вот-вот собирается приехать, и что у него много проектов. То, что заканчивает свой кровавый развод с порочной фавориткой, которую он не просто трахал, а использовал из-за наличия у неё влиятельной в мире кино матери. То, что временно не уверен из-за нестабильности в работе, поэтому задерживается. То, что после меня ему не хочется быть с другими и чтобы я подождала немного, когда он всё утрясёт. И я ждала, обманываясь и радуясь этому обману до тех пор, пока мои субличности не взбунтовались. Я каждый день молила Бога и всех святых, которые когда-либо жили на земле, чтобы они помогли мне быть вместе с любимым. Я каждый день била во все колокола на всех колокольнях города с фанатичным упорством получить желаемое. Я почти год читала мантру для привлечения ведического мужа, в надежде, что это поможет привлечь не просто какого-то там ведического мужа, а именно моего Карякина, который почему-то вдруг станет ведическим. Блаженство экстаза вперемежку с невыносимой болью сопровождало меня всё это время. Я и слышать не хотела ни о каких других, и видела всегда и во всех только его одного. Однажды, по заданию, я проревела четыре часа подряд, смотря на фотографии любимого. Мне сказали, что техника настолько мощная, что на следующий день я буду ржать над своей трагедией, но на следующий день я проревела ещё четыре часа, а потом у меня просто слёзы кончились. Перепробовав все возможные способы успокоиться, отпустить, забыть, притянуть, я поняла, что сама не справлюсь и мне нужна помощь специалиста. Потихоньку, шаг за шагом, я начала приходить в себя. Я училась осознавать то, что мне нравится и выкидывать из своей жизни то, что не нравится. Я научилась делать себя счастливой сама, и перестала ждать, что придёт таинственный кто-то и сделает это за меня. Это оказалось не так-то и просто. Вдруг, откуда ни возьмись, начали вылезать страхи, страшилки и ужастики, которые словно гады при дневном свете прятались в тёмных уголках под камнями и в омутах, но потревоженные моим движением к собственному счастью, зашипели и то и дело норовились укусить побольнее. Пришлось пооткручивать им их поганенькие головёнки. Я всегда считала себя победителем. Но пришлось признать, что доспехи победителя давно уже превратились в истлевшую робу жертвы. Именно "жертва" во мне заставляла меня ждать чуда, случая и того, что любимый вернётся, вместо того, чтобы идти вперёд, самой творить чудеса и найти новых любимых и любящих. Победитель сделал бы именно так, если, вдруг, всё пошло бы не так, как хотелось. Утонув в болоте провинциальной жизни, я ждала чуда. Бог протянул мне спасительную соломинку в виде Карякина, но я всё перепутала, смешав мух с котлетами, а потом ещё и обиделась - фу, почему так не вкусно? А Бог смеялся словами собственной матери: "Тебе не нравится? Живи так, как нравится. Праздника захотелось? Извини, у нас этого нет. Попробуй сама что-нибудь сделать, и нас научишь, если получится". С большим трудом я, наконец, поняла, что надо научиться жить с радостным лицом. В этом и есть весь смысл жизни. Раньше он всё время от меня ускользал. Теперь я цепко ухватилась за него и не выпущу из рук ни на минуту своей жизни. По крайней мере, постараюсь не выпустить.

Я начала делать то, до чего раньше руки не доходили. Я каждый день планировала и делала хотя бы одно радостное событие для себя. Я научилась заботиться о себе, и научилась этому...у Карякина. Я научилась добывать впечатления в том городе, в котором жила, снова благодаря Карякину, а в Москве этих впечатлений вообще целое море, и я просто в нём купаюсь ежедневно. Я ехала в Москву, чтобы доказать, вернуть или отомстить. Но вместо этого просто начала жить, с нуля, но уже по-умному. Мир потихоньку становился прекрасным и без Карякина, но любовь к нему мне не хотелось выкидывать, она была словно вишенка на объеденном торте моего сердца. Где-то в глубине себя, я мечтала, что наступит тот момент, когда мне будет просто хорошо от того, что я его люблю, и будет совершенно безразлично, любит он меня или нет, есть у него кто-то и сколько их.

Я даже не знаю, чего я хотела больше - быть с ним или освободиться от него. Наверное, попеременно. И всё это время мне приходилось сдерживать себя, чтобы не писать, не звонить, ведь он не звонил и не писал. Мне никак не удавалось поставить жирную точку в неудачной лавстори. И привлечь к себе Карякина заново тоже не получалось.

Я чуть в пух и прах не разругалась с Богом и всеми святыми за то, что они оставили мои мольбы без внимания. Больше года я жила в непрерывной войне. Разум бунтовал против сердца, сердце бунтовало против здравого смысла, а здравый смысл крыл обоих матом и раздавал подзатыльники.

Сколько бы ещё длилась эта война, неизвестно, и сколько непоправимых бед она принесла бы с собой. Мне хватило одной, чтобы опомниться, быстро мобилизовать все силы для её ликвидации и начать работать в качестве миротворца. Аллергия. Мерзкое пятно выступило на самом видном месте, впрыснув яд по венам и парализовав все мои благие устремления. Я вспомнила весь кошмар, однажды пережитый мною и оставивший неизгладимый след. Меня ломало, как наркомана. Было ощущение, что меня поместили в бочку с дерьмом и катнули под откос. Мерзко и тошнит. Я поняла, что надо "сдаться" и залегла в спячку. Я всегда так делала в ужасные моменты своей жизни. Я лежала неподвижно, в полудрёме, не мешая своему подсознанию работать. Перед глазами пронеслись строчки, написанного очень давно стихотворения:

"Тебя придумала я слишком хорошо...

Смогу ли пережить твоё паденье?

Так незаметно вот уж год прошёл.

И это срок, а не одно мгновенье..."

И тут до меня стало доходить, что всё, что случалось со мной, я придумывала сама. И в этот раз я не избежала соблазна скрестить розу белую с чёрной жабой. Я создала образ мужа и со всей страстью натянула его на первого попавшегося. Первым попавшимся по стечению обстоятельств оказался Карякин.

Где-то дзинкнуло. Это разбилась моя лучшая и так тщательно продуманная иллюзия. Осколки, словно обрушившись с неба, больно вонзились в моё тело, придавив к земле и лишив возможности двигаться, радоваться. Я лежу, мне больно, я испытываю огромные страдания, я не могу двигаться, не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, всё моё тело парализовано. Всё, что я смогла, это немного извернувшись, вытащить небольшой осколок из кисти руки, чтобы освободить хотя бы кисть. Я самонадеянно думала, что мужчина, который придёт в мою жизнь, будет помогать мне реализовывать мои способности, а этот мужчина вовсе не хочет помогать мне реализовывать мои способности, и ему вообще до меня нет дела. Я смогла приподнять руку и вытащила осколок из своей шеи, и поняла, что была увлечена только этим мужчиной, и это парализовало всё моё творчество. Вместо того, чтобы струиться в мир, делать мир лучше, делать хорошее для людей, мир сузился до размеров его одного. Он заменил мне весь мир. Я думала только об одном, как сделать так, чтобы он полюбил меня. Всё моё творчество, все мои мысли были устремлены только на одно. Я добровольно сдалась в плен, зашла в клетку тюрьмы, сидела в ней столько времени. А на ней даже не было замка, её даже никто не сторожил. Я могла уйти в любой момент, но не уходила. Я приподняла голову и увидела, что похожа на ёжика с торчащими осколками стекла. Моя иллюзия была отлично выдумана. Почему я всё это взгромоздила на Карякина, и даже не протестировала его. Я выбирала то, что мне хочется, и старательно закрывала глаза на то, что замечала, но не хотела видеть. И я старательно подкармливала свою иллюзию новыми подробностями, вместо того, чтобы признать очевидное для любого стороннего наблюдателя. Не приезжает целый год - ерунда, Кончита вообще пятьдесят один год ждала своего возлюбленного. Не пишет? Так это ж я его обидела своими несбывшимися ожиданиями. Трахает других? Он же не железный, вокруг столько соблазнов. А я, я то почему всё это терплю? Почему у меня нет соблазнов? Почему я не набухалась, и не пошла трахаться со всем районом? Почему я всё время жду...вместо того, чтобы жить, жить так, как мне хочется? И в этот момент стало проясняться, почему...Я заигралась в хорошую девочку, которая хороша для всех, и для хороших, и для негодяев, но которая давно уже забыла, что она хочет на самом деле. Такая мама, для многих. А я просто хочу, чтобы меня любили. Чтобы я любила. Чтобы был хороший секс. Чтобы было интересно и весело. Чтобы были тусовки и друзья, которые не предают. Чтобы я имела смелость говорить и делать то, что мне нравится, а не то, что положено по возрасту и статусу. А Карякин всё это мне и отразил. Я перепутала любовь к нему и любовь к тому образу жизни, каким живёт он. В моей голове сидел шаблон: "Надо замуж, а то все приличные женщины замужем, а я нет". Но когда я встретила его и, тупо играя роль благообразной женщины, стремящейся сесть на шею мужчине, на самом деле, мечтала тусить с ним и с его киношной командой, в которой все такие же долбанутые, как и я, забыв о дурацких рамках и приличиях. Он не боится выглядеть плохим парнем, а я боюсь выглядеть плохой девочкой. Именно для этого мне и был послан он, а совсем не для того, чтобы мы изводили друг друга в рамках несчастного брака. Я всегда мечтала о свободе, но в этот момент вдруг осознала, что раньше никогда не была свободной в достаточной степени, хотя из всех сил пыталась это транслировать. Мне вдруг, как на ладони, стали видны многие вещи такими, как они есть. Я поняла трагедию русских мужчин, которые начинают пить, чтобы оставаться свободными хотя бы в этом состоянии и их слабость, которую они получили взамен утраченного уважения к женщине. Я ощутила разницу между "быть" и "казаться". В какой-то момент, не смотря на тяжесть моего текущего положения, я ощутила слабую пульсацию. Прислушалась к ней. Всё внутри заликовало: "Я есть!" Я живая. Я настоящая. Выжила... Не сломилась. "Я здесь!" Я принялась благодарить за каждый осколок иллюзии, смотря в каждую рану, и раны мои очень быстро затягивались.