– Во паразиты! – со злостью ругнулся Мельников, когда русские моряки снова увидели возвращающихся японцев. – Как у себя дома расположились. И сделать ведь ничего нельзя…

– А вот это мы еще посмотрим, – загадочно пробурчал прапорщик. – Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе…

– Не понял, ваше благородие, – удивленно посмотрел на офицера Клевцов.

– Восточная мудрость… Подождем до завтра…

Утром бухта снова опустела, и прапорщик пошел сыпать приказаниями:

– Осипов – к телефону! Клевцов, Мельников, за мной!

Моряки спустились к берегу, к месту, где в полной боевой готовности находились все военно-морские силы бухты Керр – китайская двухвесельная лодка, называемая обычно шампунькой.

– Так, братцы, – обратился Дейчман к подчиненным. – Наша задача – переставить вехи. Правдоподобно переставить. Чтобы у японцев никаких подозрений не возникло, чтобы они, гады, становились вечером на якорь прямо над нашими минами. Суть ясна?

– Так точно, вашбродь! – дружно отозвались матросы. – Знатную каверзу вы для япошат придумали – не извольте беспокоиться, все сделаем в лучшем виде.

Лодка отвалила от берега, а дальше – четыре часа адского труда: вытащить вешку в лодку, отгрести с ней на подходящее место, установить снова. И так много-много раз… А отволакивать ориентиры приходилось достаточно далеко, причем необходимо было сделать все так, чтобы у вражеских моряков не возникло подозрений по поводу правдоподобности изменившихся контуров якорной стоянки…

Наконец, работы худо-бедно завершились. Шампунька вернулась в грот, где до этого и пряталась, изможденные прапорщик и матросы сошли на берег.

Оставалось только ждать…[2]

Контр-адмирал Мису, стоя на мостике «Фудзи» и подставляя лицо свежему морскому ветру, просто отдыхал. Его доклад командующему Объединенным флотом уже давно сложился, и он диктовал своему офицеру штаба капитан-лейтенанту Мацуи: «Русские главные силы за все время после атаки наших брандеров так и не выходили на внешний рейд – только крейсера. По агентурным данным, в устье выхода из Порт-Артура ведутся подъемные работы, что я и сам наблюдал с моря. Считаю, что в ближайшую неделю нам можно не опасаться выхода русской эскадры в Желтое море…»

Отряд Мису уже подходил к Эллиотам, к новой маневренной базе, где надлежало базироваться силам, блокирующим Порт-Артур с моря, когда на концевом «Кассуга» громыхнуло…

Великолепный броненосный крейсер, один из лучших в своем классе, проехал пузом по мине, не так давно поставленной «Бесшумным» в окрестностях архипелага. Та не преминула возмутиться и ударила в подвздошину корабля всей мощью стремительно расширяющихся газов, в которые превратился заключенный в ней пироксилин. Днище крейсера было немедленно взломано, на ударную волну отозвались сначала все рядом расположенные боеприпасы, а потом и котлы…

Здесь, пожалуй, стоит сделать «шаг в сторону» и пояснить, почему автор позволил себе утопить аж целый броненосный крейсер одной миной.

Крейсера типа «Гарибальди», к которым относились японские «Ниссин» и «Кассуга», являлись, несомненно, одним из самых удачных проектов итальянской фирмы «Ансальдо» – при весьма скромном для кораблей этого класса водоизмещении (а значит, и стоимости) они были очень мощно вооружены и хорошо забронированы. Но за все нужно платить – проектной скорости «гарибальдийцы» выдать не могли, мореходность их никак не соответствовала классу крейсеров, а противоминная защита была вообще никакой – даже двойное дно, простиравшееся меньше чем в половину корпуса, не могло защитить корабль от серьезного удара из-под воды…

– Что это? – Командир «Фудзи» Мацумото смотрел на разламывающегося пополам и уходящего на дно «Кассугу» как на нечто нереальное. Такого быть не могло! Такого не могло быть!!

– «Кассуга» подорван и тонет, – мрачно пояснил капитану первого ранга адмирал, воздержавшись от комментариев по поводу идиотского, на его взгляд, вопроса. – Прикажите поднять сигнал крейсерам спустить шлюпки и заняться спасением тонущих.

– Разумеется, ваше превосходительство. – Мацумото немедленно отдал соответствующий приказ сигнальщикам и поспешил пояснить суть своего вопроса флагману. – Отчего взорвался «Кассуга»? Это мины или подводная лодка русских?

– Скорее мины. Хотя и вариант с субмариной имеет право на существование как версия, но крайне маловероятная – слишком далеко отсюда до Порт-Артура, скорее я поверю в самопроизвольный взрыв погребов боезапаса… К тому же недавно неподалеку от этого места произошел столь неудачный для нас бой с русскими миноносцами, а значит, именно они могли тогда возвращаться с минной постановки.

– Русские посмели минировать нейтральные воды?

– Ну, с этим пусть разбираются дипломаты, а мы – военные, поэтому придется учитывать минную опасность везде. Контрольное траление в этом месте следует провести в любом случае. Отметьте на карте это место. Сколько миль до базы?

– Около семи. Если бы не дымка, Эллиот уже открылся бы.

– Значит, воды уже не нейтральные…

Тем временем шлюпки с «Якумо» и «Иосино» уже подошли к месту гибели крейсера, и японские моряки стали принимать в них своих неудачливых товарищей. Таковых набралось немного – слишком быстро затонул «Кассуга», в холодные волны успели спрыгнуть практически только те, кто находился в момент взрыва на верхней палубе или непосредственно под ней. Но и из них уцелели далеко не все – спасли всего сто девяносто человек, из них лишь пятерых офицеров. Командира крейсера Осиноуэ среди них не было. Он вместе еще с более чем тремястами членами экипажа разделил судьбу своего корабля.

Спасенных матросов шлюпки доставили на свои крейсера, но офицерам «Кассуги» адмирал приказал возможно скорее прибыть на «Фудзи». Приблизительно через полчаса все пятеро уже стояли перед флагманом на мостике броненосца. Несмотря на пережитый шок, они выглядели относительно спокойно.

– Первый вопрос: наблюдал ли кто-нибудь из вас перед взрывом след мины, выпущенной из-под воды? Или, может быть, слышал чей-то крик, предупреждающий об этом?

Пять отрицательных ответов.

– Ладно. Значит, это была мина заграждения. Находился ли кто-либо из вас на мостике в момент взрыва?

– Старший штурман капитан-лейтенант Огава, – сделал шаг вперед один из офицеров.

– Ответьте: почему ни «Фудзи», ни «Якумо», шедшие впереди, на мину не наскочили, а «Кассуга», третий в кильватерной колонне, подорвался? – Мису сурово смотрел в глаза капитан-лейтенанта.

– Взрыв произошел во время поворота, ваше превосходительство, – опустил глаза Огава. – Мы не смогли точно удержаться в струе «Якумо» и несколько отклонились от курса.

«Понятно, – подумал про себя контр-адмирал, – «Кассуга» меньше месяца в строю, ходить в составе отряда привыкнуть не успели…»

– Ваше превосходительство! – прервал мысли начальника капитан-лейтенант. – Прошу разрешения…

– Не разрешаю! – отрезал Мису, прекрасно поняв, в чем будет заключаться суть просьбы. – Запомните все: до конца войны ваши жизни принадлежат не вам, а императору, и умирать вы будете не по своей воле, а по приказу, в бою. Единственное, что могу обещать, так это предоставить вам такую возможность в самое ближайшее время – например на мостике очередного брандера. А сейчас – идите, вас устроят на броненосце.

– Ваше благородие, идут! – Мельников покинул свой пост наблюдения и поспешил оповестить прапорщика и товарищей о приближении вражеских кораблей.

– Не ори, – отозвался Клевцов, – всех японцев распугаешь.

– Отставить шуточки, – прервал матроса Дейчман. – Осипов – к телефону, остальные за мной.

От наблюдательного пункта до устья бухты было далековато. Определилось только то, что вошли на «ночевку» два двухтрубных крейсера и один трехтрубный. И четыре малых миноносца.

– Ну!.. Ну!! – Клевцов и Мельников, забыв обо всем на свете, смотрели в бинокли и, если можно применить такое словосочетание, «яростно ждали». То есть ждали, находясь в предельной степени напряжения, – ждали результатов их вчерашней пахоты…