Влада хихикнула. Громко, не скрываясь. После чего выдернула из уха гарнитуру и уставилась на меня.
— Понимаешь, что нам сейчас сказали, подруга? — поинтересовалась она весело. — Понимаешь, да?
— Нет, — призналась я. — То есть я поняла, что он сказал. Но не соображаю, отчего ты так радуешься.
— Все ты понимаешь, — вздохнула Влада, и воткнула наушник обратно. — Просто признаться себе боишься. Ну, а мне-то теперь и вовсе грех жаловаться.
А мы пока добрались до точки рандеву — Кадоган-холла, красивого такого, невысокого здания из гладкого серого камня. Старого, наверное, и, как все здесь, ужасно престижного. Но нам престижность была сейчас не очень важна, нас тут уже ждали. Угрюмый темно-зеленый грузовик с эмблемой желтой подводной лодки, припаркованный в тупике. Не то, чтобы Пип и его люди так усердно маскировались, скорее просто схватили то, что первым попалось под руку.
Упырям, по большому счету, все равно, какой логотип будет на ощетинившейся автоматами машине.
— Здрасьте, девчонки! — на удивление бодро рявкнул Пип в наушниках. — Рад видеть вас в добром здравии. Точнее, вижу я, конечно, не вас, а ваш джип, но это то же самое, а «рад видеть ваш джип» звучало бы еще более странно. Как добрались, никто не приставал?
В этом было что-то слегка противоестественное — Пип, болтающий так, будто мы были знакомы сто лет, пытающийся шутить шуточки и быть любезным. Но потом я сообразила. Капитан Бернадотте очень сильно нервничал. Его люди и он сам находились посреди квартала, захваченного, или почти захваченного упырями. Сидячая утка, вот как это называется. В любой момент какой-нибудь особо эволюционировавший вампир мог наброситься на их грузовик, разодрать крышу и забрать с собой одного-двух солдат. Не то, чтобы это было таким уж вероятным исходом. Но возможность оставалась.
И Пипу это очень не нравилось.
— Все нормально, — коротко ответила я, потому что Влада только фыркнула и показала невидимому капитану средний палец. Да, как-то сразу у них взаимоотношения не задались.
— Нормально? Ха! — развеселился Бернадотте. Чуть-чуть слишком бурно, чтобы это выглядело естественно. — Значит, у вас все в сто раз лучше, чем здесь. Потому что я хрен бы описал нашу ситуацию как нормальную! Сидеть на одном месте, как чертова приманка, вместо того, чтобы воевать, как положено честным наемникам — нет уж, спасибо, может, в другой раз.
Честно, такой Пип мне нравился куда больше, чем наглый хлыщ, которого я впервые увидела на полигоне. Он был нервным, взвинченным, агрессивным. Он не был нормальным, совершенно очевидно, но он был, по крайней мере, адекватным, в отличие от девушки, которая сидела в метре от меня и строила самой себе глазки в зеркальце.
Что поделать, мы живем в такое время, когда даже норма уже является недостижимым идеалом.
Но в одном капитан был прав. И он, и его люди, да и мы с Владой тоже, по большому счету, прибыли сюда с единственной целью — заманить к Кадоган-холлу как можно большее количество упырей и вампиров. Если потребуется, то и ценой своей жизни.
***
Черт. А холодно здесь, между прочим. Зима в северном Лондоне — это и так не слишком весело само по себе, а уж на высоте двадцати с чем-то метров, и подавно. Редкие снежинки пикируют мимо, я высовываю язык, чтобы поймать хоть одну, как в детстве, но резкий ветер заносит в рот только какую-то морозную стылую гадость.
Все-таки то, что было в детстве — пускай остается там же.
— Развлекаешься? — Влада показала мне язык. — Глупо выглядишь. Как… хм… как малолетка, впервые увидевшая снег. И потерявшая голову от восторга.
Я-то догадывалась, что она собиралась сказать сначала. Но потом проявила тактичность. Очень непохоже на Владу, на самом деле.
— Может, мне нравится видеть снег, — сказала я все-таки. — Визуально наблюдать замерзшие осадки. У нас тут, если ты не заметила, с этим довольно туго.
Легко у меня это вышло. «У нас». А ведь так и есть. И этот вымороченный, угрюмый, погибающей от неизвестный болезни город, этот старый серый Лондон — теперь и мой тоже. Моя ответственность. Моя земля. И, значит, именно мне придется ее защищать. Просто потому, что других героев вокруг как-то не видно. Сплошь вампиры, упыри, психопаты и маньяки.
Кадоган-тауэр, башня с колоколом, венчающая здание, оказалась идеальным наблюдательным пунктом, отлично подходящим для осмотра окрестностей, неспешного созерцания Слоун-сквер или Церкви святой Троицы.
Для снайперской засады, впрочем, она тоже вполне годилась.
Под нами, в клетчатом разнообразии красного кирпича и белого камня, дымили несколько покрышек, пара-тройка файеров и еще какая-то мелочь. Дымили не то чтобы интенсивно, но заметно, люди капитана свое дело знали туго. Ближние упыри на такое наверняка должны были навестись, а наведясь — привлечь внимание остальных, не таких внимательных тварей. Дальнейший план действий предполагал подачу звуковых сигналов, должных, по идее, заинтересовать даже наиболее равнодушных, но и здесь Пип решил по-своему.
Он откопал где-то здоровенные старые колонки, подсоединил их к автомагнитоле и включил первую попавшуюся радиостанцию. А первой попалась — не знаю, случайно или нет — «Абсолют Радио Классик», с их вечным ассортиментом старого рока. И вот сейчас мы сидели на холодной, продуваемой всеми лондонскими ветрами, колокольне, настороженно оглядывая пустые, затаившиеся в предчувствии нехорошего, улицы в свои прицелы, натягивая на уши шерстяные шапочки и стирая с ресниц мокрые снежинки, ожидая худшего — а внизу перебирал струны гитары невидимый «Пинк Флойд»:
So, so you think you can tell Heaven from Hell, blue skies from pain.
Can you tell a green field from a cold steel rail?
A smile from a veil?
Do you think you can tell?
Хорошая песня, кстати. В прежней жизни мне такая музыка никогда не нравилась, я как-то больше по панку и дэт-металу заезжала, нашему и буржуйскому. А тут, можно сказать, выросла над собой. Может, это заглохшая в последнее время настоящая Виктория подает голос, подсовывая свои вкусы, вместо моих, родных?
