*****

В окне мелькнула вспышка, несколько секунд спустя зазвенели стёкла.

- Близко ударило, как бы не в трубы заводские, - негромко произнёс Костя. Приятель сидел на диване, на самом краешке и не поднимал на меня взгляда.

- Угу... рядом, - подтвердил я.

- Антон, - внезапно вскинулся друг, - а может не надо?

Я посмотрел на приятеля, вздохнул и опкачал головой:

- Нет, Кость, надо. Мне надо, тебе... ты как хочешь, я тебя не заставляю, но она была твоей родной сестрой.

- Полиция есть, пусть она разбирается с этими уродами!

- Костя, - я подошёл к нему, наклонился и прижался лбом у его лбу, придавив ладонью на его затылок, - она была нашей женщиной, тебе сестрой, мне женой и матерью моего не родившегося ребёнка, твоего племянника, а эти уроды... - у меня перехватило горло и только сип раздался на окончании фразы. - Им нельзя жить, понимаешь? Я бы сам с ним справился, но он знает меня в лицо и не даст подойти ближе.

- Есть же другие, те, кто её... с ней сделал это, - прошептал Костя. Он до сих пор не мог сказать - умерла, сестра для него была всё ещё жива. Я был уверен, что друг не боялся того, что мы собрались делать, но он был, мягко говоря, интеллигент, правильный. Закон был для него не пустым звуком, тот самый закон, который позволяет гулять по нашим улицам моральным уродам, тот самый закон, по которому наши родные и близкие безнаказанно погибают.

Я отдёрнул голову назад, разогнулся, повернулся спиной к собеседнику и вернулся обратно к окну.

- Никого уже нет - он последний, - глухо произнёс я. Почему-то, сильно захотелось закурить, хотя я баловался в последний раз сигаретой в восьмом классе. До одури и горькой слюны (или это желчь растекается?) желал втянуть в себя дурманящий ароматный дым.

- Как нет? - Костя переспросил растерянно. - Но они же... ты их сам?!.

- Сам. А сейчас сам не могу справиться. Так ты со мной?

Друг молчал несколько секунд, потом твёрдо произнёс:

- С тобой. Чёрт, не поверишь, а так сигаретки захотелось, почему-то, даже на миг почувствовал запах дымка, такого, знаешь, ароматного с добавками, немного на азиатские курения похожие.

- Я бы тоже не отказался от тяги-другой, - признался я. - Чудно так совпали наши желания.

- Это всё нервы, Тоха, всё нервы... все болезни от них, только сифилис и СПИД от удовольствия, - произнёс он с нервным смешком.

Потом мы молчали, наблюдая за грозой и ливнем, как капли дождя барабанили по стеклу, а деревья за окном гнулись под порывами ветра, как иногда в стене дождя проскакивали настоящие водяные волны.

Внезапно заиграла громкая мелодия - полёт валькирии.

- Они? - спросил Костя и громко сглотнул, кадык на его горле дёрнулся вверх-вниз.

- Они. Держи, - я вытащил из кармана дешёвый телефон с левой сим-картой, через которую общался с дилером, и протянул другу.

- Алло?.. Да я тут, давно жду... есть, всё есть, давай быстрей... не твоё дело! - последние слова он почти выкрикнул в трубку, потом выслушал ответ, нажал отбой, положил телефон рядом на диван и посмотрел мне в глаза. - Они уже рядом с нашим двором.

Перед тем, как покинуть съёмную квартиру, я огляделся в последний раз - не оставил ли чего лишнего.

Диллер прикатил на чёрной заниженной "приоре" с тонированными в глухую стёклами. Я обежал вокруг детской площадке, прячась за кустами и заходя со стороны пассажирского места. Костя спотыкаясь и нервно оглядываясь по сторонам подошёл к водительскому стеклу.

Успел я вовремя - только присел за кустами сирени в метре от машины, как услышал голос друга:

- Привёз? Что так долго?

Пауза, потом знакомый ненавистный голос спросил:

- Ты Марат? Откуда знаешь Цаплю и Бимса?

- А ты мент, чтобы меня спрашивать? - окрысился Костя. - Проверяешь, да? Ты тут видишь ментов или на мне микрофон, да я тебя в упор слышу с трудом в такой ливень.

- Пересмотрел кина, - заржал кто-то ещё в машине, заставив вздрогнуть от неожиданности. Блин, не видно ничего, сколько их там в машине, неужели такой план сейчас сорвётся?

- А ты чего ржёшь, а? - почти сорвался на визг Костя. - Вдвоём весело, да? Зачем его привёз, может, это он мент, а? План выполняете?

- Ты кого ментом назвал? - набычился тут же сосед дилера, а я мысленно похвалил друга - теперь знаю, что в машине всего пара человек, вполне по силам справиться.

- Да замолкните вы оба. Шур, не видишь, что его не по-детски колбасит, он же тебе сейчас ещё не того наговорит. Ломает, Маратик?

- Ты привёз, - вместо ответа спросил костя. - Привёз, а? Я сейчас уйду, ясно?

- Да уходи, - хохотнул торговец дурью. - Это не мне доза нужна, а тебе.

- Вот деньги, давай скорей.

На несколько секунд наступила тишина, по плану этот момент мой.

Ломиться сквозь кусты не стал, просто обежал вокруг них, оказался рядом с машиной и дёрнул ручку на себя. Закрыто.

Зараза!

Рванул соседнюю, заднюю и о чудо - та открылась.

- Ты кто?

- Сука, палево!

И торговец, и его пассажир прокричали почти одновременно. Один тут же наклонился вперёд, видимо, пытаясь нащупать что-то под сиденьем.

"Что-то... да он ствол ищет или нечто того", - прикрикнул я на себя, после чего приставил к спинке сиденья напротив ствол охотничьего обреза и заорал:

- Замерли, замерли, суки! Положу нахрен! Руки положили оба на панель!

Куда там, дилер попытался выпрыгнуть из машины, его сосед уже успел вооружиться потёртым пээмом и собрался развернуться ко мне.

"Мать, да у них тут темно, как в заду у негра, они мой обрез не видели", - промелькнула мысль в голове.

Торгаш выбраться не успел - схлопотал от Кости сначала по темечку кулаком, потом с ноги, пяткой в голову и плечо, и ввалился обратно в салон с расквашенным носом, а мой приятель подпрыгивал рядом, тряся повреждённой кистью, отбитой о толстую кость черепа.

Ду-дух!

От неожиданного выстрела замерли все - я, дилер, Костя.

Дёргался только помощник торговца, точнее, бился в агонии с развороченной грудью и потоками кровавой пены из-за рта.

- Ты зря это сделал, - выдохнул торговец, - ой, зря. Валите на хрен из города. Когда вас найдут - живыми похоронят.

- Заводи машину и выезжай со двора. Или присоединишься к нему, - приказал я и двинул стволом ему в ухо, чтобы он ощутил тепло металла от недавнего выстрела, почувствовал запах сгоревшего пороха.

Костя дёрнулся, было, запрыгнуть рядом со мной, но я дотянулся до дверцы и опустил блокировку. Вот тоже чудно - себя закрыли, эти уроды, а про то, что задние сиденья доступны всем даже не подумали.

- Куда? - процедил сквозь зубы торговец, когда машина выкатилась из двора и влилась в общий поток.

- На Кузнецкую, к расселенному дому. Там мы с тобой поговорим о наших делах.

Скоро затих раненый. Пятимиллиметровая картечь пробила поролон сиденья, исковеркала позвоночник (уверен в этом, без этого такое ранение точно не обошлось) и разорвала лёгкие, наружу ни один шарик не вылетел, что было весьма кстати, а то бы ехали сейчас с дырявой лобовухой и потёками крови на стекле изнутри. Пусть дождь, пусть видимость паршивая, но всё же, всё же...

Зачем я стрелял, почему?

От злости и нервов. Больше от злости, наверное. Злился, что из-за этих тварей погиб самый лучший в мире человек (даже два, если вспомнить то, что Олеся была беременна), злился на государство, которое защищало вот таких уродов, подчас наказывая и сажая на долгие сроки простых граждан, вся вина которых была в том, что они не захотели быть баранами и дали жёсткий отпор преступникам, а самих преступников отправляло на год-два чуть ли не в комфортные (для преступивших закон это были комфортные) условия.

- Заходи, - я чуть качнул обрезом, который демонстративно перезарядил в машине и щёлкнул курками.