Как же Хэлене хотелось почувствовать рядом с собой настоящего мужчину. Сильного и независимого, неколебимого как скала и ласкового, как весенний ветерок. От этих мыслей она снова вспомнила о Рогатом. Властитель лесов, бог тех сил природы, которые никогда не подчинятся человеку, необузданный, сильный, страстный. Та сила, которая заставляет семя расти в плодородной почве, которая порождает новое и уничтожает старое.

Настоящий мужчина.

И настоящие мужчины, судя по всему, не заставили себя ждать.

– Эй, – окликнул её грубый голос. – Стоять!

Хэлена нервно оглянулась и встретилась взглядом с двумя стражниками, которые спешили к ней, бряцая бронёй. Она остановилась, не ожидая ничего хорошего. Патрульные сбавили шаг.

– Что-то она подозрительно выглядит, – сказал один, дыхнув пивным перегаром.

– Наверное, украла что-нибудь, – кивнул второй.

Хэлена оцепенела и только испуганно поглядывала на них обоих. От них воняло потом и пивом, глаза у обоих были мутные и злые.

– А ну-ка, как зовут? – осведомился первый. У него были густые русые усы, голубые глаза и нос картошкой.

Хэлена молчала.

– Как зовут? – повысил голос второй, худой и гладко выбритый. – Глухая что ли?

– Хэлена, – ответила та, стараясь бочком-бочком как-то обойти патрульных.

– Куда идёшь? – спросил первый, перегораживая ей путь.

– В гости, – бросила Хэлена, шаря глазами по улице в поисках спасения. – К лейтенанту Зигфриду Татцену.

– В гости! – передразнил её второй. – К какому ещё Татцену? Знать не знаю такого. Подожди убегать, давай отойдём.

– Я не хочу, я очень спешу, – взмолилась она.

– А тебя никто не спрашивает, – ответил первый. – Может, ты что украла, а?

С этими словами они загнали её в ближайший переулок. Вокруг были только серые стены, по земле текли ручьи воды от вчерашнего дождя. И выхода не было – другая сторона переулка была намертво закрыта досками.

– Ну что, – сказал второй, – она, поди, под платьем краденое прячет.

Он визгливо заржал и схватился за подол её платья.

– А ну-ка, – пробасил первый, и его похотливые лапы легли на её ягодицы и бедро.

Хэлена пыталась оттолкнуть их руки, как-то успокоить этих двоих, но те уже ничего не слышали. Они прижали её к стене, начали лапать грудь, задрали подол…

– Помогите! – закричала она, не надеясь особо, что кто-нибудь ей поможет. Двое стражников никак не отреагировали – они знали, что если сюда кто и сунется, то тотчас же пойдёт дальше, стараясь забыть увиденное. С властью никому не хотелось ссориться.

– Не надо, пожалуйста! Не надо! – на глазах Хэлены выступили слёзы, она всё ещё отбивалась, но вот ткань платья затрещала…

– Эй вы! – послышался низкий гневный голос.

Хэлена повернула голову, но увидеть незнакомца ей мешал один из стражников, плотоядно глядевший на неё и облизывавший слюнявые губы.

– А ну оставьте её в покое, ублюдки!

Стражники развернулись, разъярённые тем, что кто-то посмел им так грубо мешать.

Хэлена наконец увидела своего спасителя – он был в шляпе, лицо у него было суровое и злое. А через мгновение она с радостью поняла, что стражники его боятся.

– Хартман! – прорычал незнакомец, отталкивая здорового стражника. – А второй кто? А, Виттих!

Оба стража вжались в противоположную стену, пряча глаза от пришедшего и изредка бросая взгляды на Хэлену.

– Я вам, ублюдкам, прикажу плетей всыпать! – рычал тем временем её спаситель. – А ну марш на улицу и продолжать патрулировать! Сегодня же о вас доложу!

– Слушаюсь, сержант Айзанханг, – пробубнил один из стражников и они боком, словно два закованных в железо краба, всё ещё пряча глаза от пришедшего, обошли его и, выйдя из переулка, быстро исчезли за углом.

Хэлена тем временем поправляла платье, пытаясь стереть слёзы с глаз.

– Всё хорошо? – спросил её спаситель.

Хэлена подняла на него взгляд и с удивлением увидела, что позади него стояла Эрика.

Мгновение они смотрели друг другу в глаза, застыв. В глазах Хэлены были слёзы и удивление. В глазах же Эрики только испуг.

От ярости Готфрид не заметил их взглядов.

Потом Хэлена закрыла лицо руками, словно плача, и выбежала прочь из переулка.

– Эй! – только и успел крикнуть Готфрид ей в след.

Когда он услышал её крики, то не смог пройти мимо. Когда же увидел, что двое стражников пристают к совершенной невиновной девушке, внутри его разгорелась такая ярость, что он еле сдержался, чтобы не поубивать их прямо на месте.

– Ублюдки, – выругался он и пошёл к выходу из переулка. Эрика последовала за ним.

Ральф Шнайдер со своей женой Анной были портными с Ланге штрассе – самой главной улицы Бамберга. В их небольшую швейную мастерскую и пошли спутники.

Мастерская была не очень широкой, зато уютной. Здесь была стойка, деревянные болванки для шитья одежды. Над входом висели колокольчики, отпугивающие ведьм – ведь, как гласит поверие, ведьмы боятся шума. Когда дверь открывалась, они звенели и бренчали, а к самой двери была прибита подкова.

Готфрид сдержанно поздоровался и попросил Ральфа помочь Эрике с выбором платья. Портной намётанным глазом оценил точёную фигурку Эрики и отправился в подсобное помещение, откуда вернулся с целым ворохом разных платьев, юбок, чепцов и каким-то свёртком. Всё это богатство он унёс в примерочную комнату, куда и пригласил златовласую фройляйн для выбора.

Когда за Эрикой закрылась дверь, и ключ повернулся в замке, Готфрид облегчённо вздохнул. Рядом с Эрикой у него самым позорным образом подкашивались ноги, впору было вспоминать слова Дитриха о колдовстве…

– Нашли себе невесту, герр Айзанханг? – улыбнулся портной.

– Может быть майстер Шнайдер, – буркнул Готфрид. – Её семья пострадала от колдовства, одна она осталась. Я же взял её под протекцию, как велит совесть.

Портной вздохнул.

– Неужто в наше время люди остаются друг с другом только по велению совести? – спросил он у потолка.

Готфрид тоже вздохнул и кивнул в ответ:

– Да, это бич нашего времени – разнузданность нравов… Если бы не церковь, давно бы все в Геенне огненной мучились. Предались бы блуду, как проклятые язычники.

– Да, да, – покивал майстер Шнайдер грустно. – Истину говорите, герр Айзанханг. Но ведь только по совести тоже нельзя…

Тем временем замок снова щёлкнул, и в проёме показалась Эрика, одетая по последнему слову германской моды: белый чепец, завязанный под подбородком на красивый бант, белая рубашка, подхваченная тёмно-красным корсажем на шнуровке, и чёрная юбка, из-под которой торчали носки старых сапог Готфрида…

– Э-э-э… протянул он, растеряно глядя на Эрику, которая будто бы расцвела, и на лице её переливалась счастливая улыбка.

Однако же майстер Шнайдер воспринял его реакцию по-своему:

– Обувь я не продаю, – с сожалением сказал он. – Но фройляйн очень идёт это платье. Будете брать что-то ещё?

Готфрид вышел из оцепенения.

– Да, Эрика, может быть возьмёшь ещё пару платьев? Не будешь же ты всё время ходить в одном.

Девушка вернулась в примерочную, но не закрылась там, а сразу показалась с несколькими свёрнутыми платьями в руках. И когда она успела их все перемерить?

Готфрид расплатился, и портной забрал платья, которым сегодня повезло меньше. Однако таинственного свёртка среди них уже не было…

Затем пошли к сапожнику, майстеру Маллюру. Он сидел на крылечке своей лавки и подбивал подошву ещё достаточно новому ботинку. У него нашлась пара женских туфель для Эрики. Казалось, она готова была приплясывать от радости, когда примеряла их, однако только скромно поблагодарила Готфрида за подарок, как всегда опустив глаза в пол.

Время уже подходило к полудню. Спутники попрощались с майстером Маллюром и поспешили за продуктами. Готфриду нужно было на службу, а Эрике, судя по всему, не терпелось как следует рассмотреть приобретения. А на это не жалко истратить и целый день. Поэтому они быстро набрали чего-то съестного почти не глядя и скорее пошли домой.