- Точно, дружище! Все меняются, кроме тебя, упыря! И нашего полковника... Но об этом после. Ты уж извиняй, тут одному барану неймётся. Уверяет, будто жить не сможет, парой слов со мной не перекинувшись. Так что, оставлю тебя одного. Клянусь, ненадолго оставлю. А ты, парень, - он с чувством хлопнул по плечу здоровяка массажиста, - давай, работай! И смотри, пень жареный, не жалей гостя - жалость ему хуже яда!
Нейт вышел, а Рэлек положил голову на руки, закрыл глаза и расслабил мышцы. Умелые пальцы прошлись по его спине, сильно, но осторожно сдавливая, растирая и разминая. Пахло древесной смолой, травами, ароматными маслами и настоящим душистым мылом - именно так, наверное, пахнет чистота. Где-то за стеной неразборчиво говорили люди, шлёпали по мраморному полу босые ноги. После парной и первой опрокинутой кружки чуть кружилась голова и клонило в сон. Руки массажиста продвигались всё выше и выше... вот они пробежались по рукам... взялись за плечи...
* * *
...Пальцы впиваются в плечо, сжимают его, будто клещами. Рывком вздергивают вверх... Испуганный вскрик немедленно обрывает хлёсткая пощёчина...
- Не визжи, дура! Целее будешь!
Грубый мужской голос... Незнакомый голос! Их двое в комнате: один коренастый и широкоплечий, на румяном лице широкая улыбка, в которой недостаёт переднего зуба; другой сухощавый, чубатый, с огромным носом - вылитым клювом хищной птицы - чем-то очень раздражённый... Ой, мамочка, кто они?! Откуда?! На теле же только исподнее! Стыд то какой!..
- Шевелись! - одеться не дают, рука чубатого уже толкает через дверь прямо в горницу. Там ожидает ещё один: высокий, стройный, по-своему даже красивый... но какой-то холодной, страшной, отталкивающей красотой. Взгляд серых глаз, кажется, смотрит сквозь тебя, не видя.
- Кто ещё в доме? - спрашивает высокий.
- Брат, - шепчешь ты... и только теперь спохватываешься: - Брат... Где мой брат?!
- О нём не тревожься, красавица, - улыбается коренастый крепыш, от его улыбки по коже бегут мурашки, сжимает сердце недоброе предчувствие. А серые глаза-кинжалы колют насквозь и словно оценивают... Как вещь оценивают. Выносят приговор. И утверждают его кивком головы.
- Давай, двигай ножками! - чубатый носач тащит из горницы в сени. Там у стены скорчилось обнаженное по пояс, недвижное тело...
- Бра-а-ат!.. - сквозь пелену слёз мнится: лежащий пошевелился в ответ, но сердце уже не верит в чудо. Сердце уже понимает - беда непоправима!
Пальцы-мучители чуть не выламывают плечо новым рывком. Возглас боли всё же срывается с губ, но ответом ему слышна уже не брань. Хуже. Кто-то смеётся, глумливо и жестоко - то ли двое, то ли трое из тех, что ещё стоят во дворе, держа наготове самострелы. Ещё один рывок... клещи чужих пальцев неожиданно разжимаются и ты летишь с крыльца... Навзничь - на ковер из цветущего белого вереска...
1 1 .
- Господин, что с вами?! - испуганная физиономия массажиста вернула Рэлеку чувство реальности. Он даже сумел в последний момент удержаться от удара по этой физиономии и только резко оттолкнул парня в сторону. На лбу обильно выступила испарина, а горло саднило... кажется, из него только что вырвался крик. В приоткрытую дверь сунулась чья-то растрёпанная голова, огляделась с тревогой и любопытством.
- Вердаммер хинт! - просипел Рэлек. Только скандала ему сейчас недоставало.
- Простите, господин! - массажист, похоже, уже готов был на колени упасть. - Ясным Небом клянусь, сам не пойму, как это вышло! Вы ж крепкий, как дуб! Уж я мял в полную силу, так вы ж не шелохнетесь, не пикнете... а тут... И несильно ж, вроде, сжал плечико-то... Только взялся ж...
- Рана там, - Рэлек пытался хоть за что-нибудь в комнате зацепиться взглядом, лишь бы не смотреть на перепуганного мастера и не думать о том, что только что произошло. Вот именно сейчас, в эту вот минуту - не думать. Забыть до поры.
- Давняя рана. Заросла и не болит. Но чуть нажмёшь - на стену лезу.
- Простите, господин...
- Это ты прости. Сам виноват - не упредил.
- Что тут? - в массажную комнату, отстранив любопытствующего, вернулся Нейт. Он бросил на мастера суровый взгляд, под которым бедняга окончательно поник, прямо-таки съёжился, потом проворчал укоризненно:
- Тебя на пять минут нельзя одного оставить, Тихоня, сразу бузить начинаешь. Ну, чего уставились, прохвосты? Всё мирно и чинно, нечего тут таращиться! Пошли отсюда, дружище. Довольно с нас на сегодня перья чистить, уже сейчас - хоть в полёт.
Они оделись и поднялись по лестнице на обширную застеклённую веранду, разгороженную тонкими стенками на небольшие "кабинетики" с дубовыми столиками и парой стульев в каждом. В отведённом им закутке на столе уже возвышался вместительный стеклянный кувшин, по самое горлышко наполненный янтарной жидкостью. Рядом с кувшином стояли две пустые ещё кружки полированного дерева, большая ваза с солёными семечками и орехами, тарелка мелкой вяленой рыбёшки и (о, чудо!) косица копчёного сыра.
- Богато живешь, - несколько отстраненно заметил Рэлек, пытаясь хоть на секунду забыть недавний кошмар. Ответом ему стал... смех...
Резко повернув голову, он увидел радостный оскал на румяном лице. Широкие плечи Нейта вздрагивали от веселья. Но главное - улыбка... Та самая улыбка!.. Почти та самая...
До боли сжав кулак, он восстановил самообладание. Сел. Отпил из предупредительно наполненной Нейтом кружки, не чувствуя вкуса напитка. Наконец, выжал из себя вопрос:
- Давно дыру заделал?
- Ты про зуб-то? - Нейт ещё раз улыбнулся с видимым удовольствием. - Да уж два года как. У настоящего мастера заказал, большие деньги отвалил. Настоящая "рыбья кость", между прочим! Был Щербатый, да весь вышел. Так-то вот, Тихоня.
"Это не моя ненависть, - твёрдо сказал себе Рэлек. - Та, к Кладену, ещё может быть моей, а эта вот - точно не моя. Никогда Нейта не ненавидел. Не было такого".
- Мы теперь, дружище, не армейское мясо, - бывший лейтенант "Мотыльков" довольно потянулся и зачерпнул из вазы горсть орешков. - Полковник стал по-настоящему сильной фигурой, да и мы при нём живем - не тужим. Большие дела делаем. А скоро пойдут и того больше.
- Что за дела?
Нейт хмыкнул и замолчал, глядя на Рэлека как-то исподлобья, задумчиво. Потом поинтересовался:
- Где ты пропадал все эти годы, Тихоня?
- Воевал. Продолжил там же, где бросил. А потом - ещё южнее.
- Ясно... а про нас когда узнал?
- Я в Глете случайно, - Рэлеку подумалось, что ещё ни на один вопрос ему не приходилось отвечать так часто, таким разным людям... и со столь раздражающе-похожим результатом.
- Да ну? - осклабился Нейт. - Совсем-совсем случайно? Хе... бывает, бывает... А чем заняться тут думаешь? Или за четыре года скопил больше сокровищ, чем я, пень жареный?
- Вряд ли.
- Вот и меня сомнения берут... да... Как насчёт настоящего дела, Тихоня? Кладену не помешают ребята вроде тебя. Ты же знаешь, он всегда ценил твою руку. Лучше тебя в полку был только Анг.
- Был, - буркнул Рэлек. И увидел, как превратились в щёлочки глаза давнего приятеля.
- Видел его? Когда успел? Поговорили?
- Утром в трактире. Разговор... не сложился.
- Да-а, - Рэлеку показалось, что Нейт кивнул с удовлетворением, - наш Красавчик порядком сдал. Не навоевался, видать. Или наоборот - перевоевал. А может, ещё возьмет себя в руки, как думаешь? Уж лучше бы взял, не то я его, ублюдка пьяного, сам в сырую землю зарою, клянусь Небом.
И снова возникло странное чувство: будто в шутке Нейта слишком мало, собственно, шутки. И слишком много замаскированной под шутку искренности.
- Много ещё наших в городе? - спросил Рэлек, чтобы изменить неприятное ему направление разговора.
