— Я честно не помню, последнее что помню, как шла по лесу, а потом пробел, — не хорошо врать, я знаю, но объяснять все свои приключения не хочу, еще в дурочку упекут.

— Понятно, я пытался вызвать врача, но тут с этим туго, вас осмотрел наш послушник, он раньше был отличным хирургом.

— И как у меня обстоят дела?

— Да, в принципе, все хорошо, кроме вашего истощения. Вы когда в последний раз ели?

— Не помню.

— Так, сейчас я Вам принесу вещи, ваши уже совсем не пригодны для ношения, вы оденетесь, я проведу Вас туда, где можно умыться, и после этого мы пойдем обедать.

— Хорошо! — с радостью в голосе сказала я. Это не укрылось от отца Михаила, и он мне улыбнулся.

Боже, ну наконец‑то, я более или менее нормально поем, да и одежду выдадут, что тоже отлично. Вот интересно, где они найдут женскую одежду, это же мужской монастырь. Ладно, узнаю у отца Михаила, когда он вернется.

Через буквально минут пятнадцать отец Михаил принес мне кое — какую одежду. Одеждой оказалась безразмерная футболка, зато женская, такого противненького серого цвета. Юбка в пол еще лучше, вся в бирюзовых с белыми разводами. Когда я ее на себя нацепила, она меня страшно начала полнить.

— Не густо, но выбирать не приходится.

Камень для Эрин, который так и лежал в кармане, я предусмотрительно вынула, как раз поеду домой и к ювелирам схожу, чтоб огранку сделали. Думаю, он отлично кулоном будет смотреться. Положила в укромное местечко всех женщин. После переодевания себя любимой заметила очень немаловажную вещь, расческой называется. Ох, ну неужели цивилизация, хоть вороново гнездо распутаю, которое образовалось за все время моих скитаний. Начала расчесывать тот беспорядок, что творился у меня на голове, два часа мучений и, наконец‑то, мою голову украшают волосы, хотя они заметно поредели.

В своих обновках, причесанная и довольная я вышла из кельи в поисках, где можно еще и умыться. Следуя по длинному коридору, я встретила отца Михаила, который как раз шел за мной.

— О, Мира, я как раз шел за тобой. Пойдем, я тебе все покажу.

Он провел мне инструктаж, как нужно мне себя вести в мужском монастыре, и по пути рассказал и показал, как тут у них все обустроено. Подойдя к колонке, я умылась. Боже, какой кайф, наконец‑то, чувствую себя человеком.

Потом мы пообедали в их столовой, и меня провели к моему временному пристанищу. Я решила, что до вечера побездельничаю и, наконец‑то, морально от всего отдохну. Время пробежало быстро, и наступил ужин. Меня так же сопровождал на него отец Михаил, быстро поужинав, я отправилась опять в келью, любезно выделенную временно для меня. Расстелив постель и раздевшись, решила, что пора бы и на боковую. Как же давно мне не удавалось хорошенько выспаться, я попала в рай. Закрыв глаза, я погрузилась в очень приятную дремоту.

С утра за мной опять же пришли и повели на завтрак. Лишних вопросов мне не задавали, так как не о чем было, что возьмешь с человека без памяти. Потом мне отец Михаил сказал, что за мной уже едут, и моя душа от радости начала ликовать. Наконец‑то домой попаду. Боже, теперь ни ногой никуда. В этот момент в мои мысли прокрался Демьен. А все‑таки пробыв здесь, я уже начала за ним скучать. Нет, нет, нет, вот увижусь с подругой, и тогда некогда будет скучать. Интересно, что там теперь происходит с Мерлином и Ланселотом… а не важно, думаю, они со всем справятся.

Ближе к вечеру в мою келью пожаловал отец Михаил с сообщением, что меня ждут на внутреннем дворе. Я пулей вылетела, выбежав во внутренний дворик, миленький я вам скажу дворик с беседкой и фруктовыми деревьями вокруг. Я увидела Тоню и своих родителей, и вмиг на глаза навернулись слезы. Блин блинский, как же я по ним всем соскучилась. Поочередно обняла родителей и подружку.

— Где ты пропадала, непутевая? — со слезами на глазах спросила мама.

— Мам, я не помню, честно, как начинаю пытаться что‑то вспомнить, так сплошная темнота.

— Ладно уж собирайся, нужно ехать домой, — я непонимающе на них посмотрела. Как же я все‑таки отвыкла от благ цивилизации.

— Мы приехали на машине твоих родителей, — оповестила меня Тоня. — И еще мы дома с тобой поговорим. Ты меня чуть до инфаркта не довела своим исчезновением. Долго тебе придется заглаживать свою вину, но… — Тоня улыбнулась. — Я безумно счастлива, что ты нашлась, — и опять она меня обняла, да так сильно, что я подумала, все внутренние органы выплюну.

— Поаккуратнее, задушишь. Ладно, пойду попрощаюсь, и мы поедем, — отец Михаил нашелся возле одного из деревьев.

— Отец Михаил, мне пора уезжать, я пришла еще раз поблагодарить Вас и попрощаться. Спасибо вам всем за все! Не знаю, что бы делала, если бы не вы.

— На все воля Божья! — я улыбнулась.

— До свидания! — и я обняла его крепко. Он немного покраснел от смущения, но не отстранился.

— Счастливого пути, девочка.

— Я Вас еще навещу, когда буду в этих краях.

— Буду ждать, — мы распрощались, и я пошла за своей семьей.

Мы с Тоней решили сесть на заднее сиденье и заодно пошушукаться. Мама села спереди с отцом, и мы благополучно тронулись в путь.

— Ну, рассказывай, Тонюсик, что произошло с того момента, как я ушла от вас в тот вечер.

— Да что рассказывать, рассказывать, по сути, и нечего. Когда ты ушла, наши знакомые в край обнаглели, пытались меня остановить, а я, между прочим, за тобою хотела отправиться, — я на это лишь грустно улыбнулась, а Тоня продолжила дальше свое повествование. — Эти козлы меня попытались затащить к себе в машину и там….

— Я надеюсь, ничего не было? — перебила я ее, волнуясь за ее девичью честь.

— Да нет, в один момент, ты не поверишь, они просто одновременно отрубились. Представляешь, одновременно, я сама была в шоке и безумно удивлена. Разве такое бывает, что одновременно трех парней вырубает? Это вообще из разряда сверхъестественного.

— Да уж.

— Слушай, Мир, а ты совсем ничего не помнишь? — вот сейчас при родителях и стану все ей выкладывать, а они меня в дурдом упекут, вижу — вижу, как отец на меня в зеркало поглядывает, не к добру это. Чувствует моя пятая точка, что вопросы еще будут и не один.

— Да нет, — и намекаю подруге, что буду рассказывать ей все, только когда мы останемся с ней вдвоем.

Тоня замолчала, воткнула наушники в уши и поставила свои любимые песни, закрыла глаза и начала наслаждаться поездкой. Через час я почувствовала, что что‑то совсем не то происходит. Отец начал набирать скорость и подрезать все автомобили без разбору, а мать лишь сидела и скалилась.

— Ты что творишь, папа?

Тоня, когда отец в очередной раз вильнул, открыла глаза, и они у нее сразу увеличились в диаметре.

— Ты не достойна жизни!

— Чего? — закричала я. Тоня же мертвой хваткой вцепилась мне в руку, но не проронила ни слова.

— Ты не наша дочь, а выродок! — вступила в диалог моя мама.

— Мама, папа, вы что такое говорите? Что значит «не ваша дочь», что с вами, остановите машину, пожалуйста!

— Ты умрешь, мы избавим наш мир от тебя.

— Кажется, твои родители сбрендили… — заикаясь, сказала мне Тоня.

— Сама вижу, что они неадекватны, они же нас сейчас всех угробят! Черт, что делать будем? Не выпрыгивать же из машины на скорости сто пятьдесят километров. Есть идеи, Тоня?

— Без понятия, у меня голова не варит… — прошептала она мне.

— О чем переговоры, девочки? — засмеялся отец. — Если вы думаете избежать смерти, то не получится.

Отец направил машину на встречную полосу, по которой в этот момент двигалась фура.

— Мамочки!!!!!! — заверещала Тоня. Я лишь испуганно таращилась на то, как мы с большой скоростью движемся навстречу смерти. Тоня еще сильнее вцепилась мне в руку, я же закрыла глаза и готовилась к смерти. Одна мысль крутилась в голове, как же хочется сейчас вместе с Тоней очутиться в своей квартире и как больно, что собственные родители захотели твоей смерти. И тьма, сплошная кромешная тьма.